Рickwick

Западня. Часть 4.

16+

Довольный жизнью и загорелый, в белой фетровой шляпе "аля, Федора" с широкими полями, на которую была повязана атласная лента цвета морской волны,

в белом, полностью расстегнутом тонком кашемировом пиджаке с перламутровыми пугавицами из ракушек, с позолоченными петлицами и удлиненными задними шлицами, под которым красовалась голубая льняная майка,

в летних белых джинсах из хлопка, в кожаных коричневых лакированных туфлях на тонкой пятке и высоком каблуке, с сигарой в зубах передо мной предстал Жорж и с легким грузинским акцентом объявил :

- Станешь новым оператором!

Ни газовых баллончиков, ни бейсбольных бит, мы, конечно, брать не стали. Вместо этого Жорж держал в руке бутылку киндзмараули 7-летней выдержки.

Накануне Жорж так и сказал мне : "этой пьяни, Самопьянова, у нас не будет! Найду другого оператора! А вот ты и выучишься!

И всю дорогу я ехал и думал, пошутил Жорж или нет.
"Снимать фильмы на уровне Кэмерона... "
Мечтал я..Чтобы ужастики Глеба расходились по миру как горячие пирожки!

На самом деле, я давно хотел стать оператором. Надоело мне вставать из свежевыротых могил эдакой восставшей из ада нечистью с идиотским выражением лица цвета золы от погребального костра. А потом долго и упорно все это с себя смывать.

Наконец, мы доехали. Снова это жуткое место. Тишина. Испуганно озираясь по сторонам, я шел впереди Жоржа.

Мы зашли в палатку И снова вся труппа в сборе, а во главе стола восседает Глеб Иваныч. Мне стало не по себе. Я подумал было, что это нимб, в который я попал и выхода из него нет.

- Ну, где тебя носит?! Снова воскликнул Глеб.
Я уже привык, поэтому выпалил :
- Сейчас схожу за Саньком, ведь он там, на пруду ловит рыбку!
- Жорж! Какими судьбами?! Вот это поворот! Ну, добро пожаловать к нашему столу! А мы вот..Собрались снимать тут кино, понимаешь, вон Пашу дожидаемся и Санька, дружочка его!

И тут глаза Глеба снова загорелись как у Терминатора.

- Ты бы лампочки из глаз вынул для начала, а потом мы с тобой и поговорим по душам!,- сердито ответил Жорж

Я онемел, застыв на месте

- Ой, да какие лампочки, вы о чем?!
Вдруг встрепенулась Нина.

И тут ее голова стала отделяться от туловища.
Мне стало плохо. Я рванул к выходу, но там стоял Жорж и преграждал путь своей огромной массой!
Поэтому, я врезался в Жоржа и, ударившись, отскочил от него как от футбольного мяча.

Тут и Надежда Константиновна, до этого сидящая за столом словно манекен, ожила и встав из-за стола во весь рост, явно довольная собой, эротично поплыла к Жоржу все на том же рыбьем хвосте, который по всей видимости забыла снять!

А в руках вдруг затрясшегося как в припадке и вперившегося в меня Сухого, внезапно оказался топор.

Мне вспомнился "Голем". Густава Майринка.
"Лес заколдован. Это фантомы", - смутно стало до меня доходить.Надо было чесать отсюда. Забыть все как страшный сон, наваждение, и начать новую жизнь!

-Что ж тут у тебя происходит, Глебушка!, - сказал Жорж уже мягче, потому как когда он сел за стол, то на коленях у него оказалась Надежда Константиновна с Марией на пару.
Эти путаны решили тут же его охмурить.

- Гляди, какой цветик! Какой сладкий..
Мария стала поглаживать Жоржа и ее рука опускалась все ниже и ниже, пока не достигла некоего места на штанах Жорожа, от чего тот довольно пискнул.

-Жооорж!!!, - заорал я, не зная что делать.

Но Жорж медленно повернул голову в мою сторону и изрек :
- Вон до чего Пашу довел своими выходками. А вы, товарищ Самопьянов, уволены, уж извините за прямоту!

Самопьянов смолчал и тупо уставившись в бутылку вина на столе, наконец заметил в ней свое отражение, чего не было все эти долгие годы, ужаснулся и упал замертво.

Не отставая от Марии, и не обращая никакого внимания на лежащего возле стола Самопьянова, Надежда Константиновна запустила всю пятерню в шевелюру Жоржа. Другой свое рукой она обхватила руку Жоржа, и положила ее себе на полуобнаженную грудь.

Тем временем Мария стала откровенно и не стесняясь расстегивать штаны Жоржа, и поражаясь размерам этих штанов, она восклицала :
"Жорж, ты такой огромный! Такой крепкий! Это так здорово!"

Возбужденный Жорж, словно под гипнозом, уже достаточно глубоко запустил свой большой нос в вырез на груди Надежды Константиновны, пытаясь сорвать с нее всю чешую, от чего та со стоном откинула голову назад, и хрипло прошептала :

- Что ты творишь...

И закатив глаза от удовольствия, она стала прижимать голову Жоржа все сильнее и сильнее.

Афанасий угрюмо уставился в пол.

И тут Сухой положил всему этому конец.

- Жооорж!!! Снова заорал я, пытаясь вызволить Жоржа из гипнотического оцепенения.

Но топор Сухого уже летел в направлении троицы.

Надежда Константиновна вскочила и визжа на всю палатку бросилась в объятия Афанасия. Он тут же воспользовался моментом, ухмыльнулся, и обнимая Надежду, увлек ее за собой.

Топор Сухого выбрал жертву, конечно, наобум : отрубленная голова Марии оторвалась и с глухим стуком упала на земляной пол. Кровь хлынула фонтаном и забрызгала палатку изнутри. Сухой видя весь этот ужас, внезапно осознав содеянное сел за стол и взявшись за голову руками, беззвучно зарыдал.

-Так мы еще и снимать то не начали, Жорж!
Это на заднем плане возник Глеб.

Тут он покосился в мою сторону и подмигнул жутко ухмыляясь, держа под мышкой рогатый козлиный череп.

- Представление продолжается.., -

Услышал я Глеба, попытавшегося издевательски издать блеяние козы.

Больше мне не надо было ничего объяснять.. Я выбежал из палатки и так и орал, пока бежал по лесу, так и орал...

По дороге я споткнуся обо что-то мягкое и оно издало протяжный стон. Это была Глория.

- Сколько мне тут еще лежать?! Хоть бы один донжуан нашелся! Лежу в мешке уже два часа, а тут сыро!
- донеслось из мешка.

Я резко обрел равновесие и попятился, еле соображая.

Из мешка начала появляться Глория. Она была бледна, губы ее посинели, лицо исказила жалобная гримаса.

Вдруг что-то с грохотом упало сверху! Это был прожектор Кондратия. Все тут же погрузилось во мрак. И только Луна освещала небольшое пространство вокруг.

Из под прожектора медленно растекалась лужа крови. Глория завыла.

"Не сошел ли я с ума?", - попытался было поразмыслить я, пользуясь минутной паузой.

И тут к прожектору подошло туловище Марии, но в руке она держала голову Нины.

"Браво, брависсимо!", восхищалась голова Нины - какая импровизация!
Она приладила голову обратно к туловищу Марии и улыбалась голове Кондратия, туловище которого стояло с испачканным в крови разорванным кульком в одной руке и своей окровавленной головой в другой.

- Ты прекрасна! Королева импровизации у нас ты!,- отвечала голова Кондратия. И его туловище протянуло ей свою голову, которую срезало острой гранью прожектора.

- Нет, ты!
- Нет, ты!
- Нет, ты!
- Друзья! Все мы! весело закричала голова Нины и рванула к прожектору, на ходу прилаживаясь к туловищу Марии.

Все трое еще долго обменивались головами, кружась по полянке и весело щебеча, а потом растворились в темноте.

Эпилог.

- Что это за крик, Паша?
Удивленно и испуганно спросил у меня Санек.

- Жуткое место! - только смог ответить я ему. - угораздило же Глеба нас сюда затащить! Видать, тоже грибники друг другу позывные шлют..

- Ну, что? Двинем обратно? По сценарию вроде пора уже. Сказал Паша, все также испуганно глядя вглубь чащи.

- Паша! Глядика! - русалка!

Я повернул голову в сторону и увидел Надежду Константиновну!

Ее формы поражали воображение. Я по-честному завидовал Афанасию и хотел бы хоть раз оказаться на его месте за палаткой с Надеждой, в руках со спреем от комаров.

Санек досочинял свою повесть и, оставшись весьма довольным собой, с удовольствием сделал еще глоток отменного чая, отставив мельхеоровый подстаканник со стаканом на стол. Стенографист отодвинул Зингер 1915 года в сторону и накрыл сверху легкой современной тайваньской парчой.

Вдруг раздался звонок в дверь.
- Кого там еще на ночь глядя принесло?!, - недоумевал Санек

Стенографист ушел в сауну, решив после окунуться в прохладное балтийское море. Ведь работа выдалась нелегкой. Санек вдруг ловил нужную мысль, и то и дело заставлял стенографиста печатать текст по-новому.

На пороге стояла вся съемочная группа во главе с Глебом Иванычем.

- Завтра выезжаем. Собирайся!