Сказка о благородном маршале Маннергейме
Описывая блокаду Ленинграда, его подвиг и страдания, многие авторы, не жалея (и абсолютно справедливо!) обличительных выражений и интонаций в адрес немецких войск, почему-то забывают напрочь, что блокада города была бы невозможна, если бы её с севера не осуществляла финская армия.
Финны, начав наступление на Онежско-Ладожском перешейке 10 июля 1941 года, заняли его, в начале сентября вышли на рубеж реки Свирь, 30 сентября овладели Петрозаводском.
На Карельском перешейке финны начали наступать 31 июля 1941 года, и к концу лета вышли к старой границе, то есть той, что проходила на Карельском перешейке до «Зимней войны» (советско-финской войны ноября 1939 года – марта 1940-го). От Ленинграда их теперь отделяло около тридцати километров.
В августе 1941 года немецкое командование неоднократно предлагало маршалу Карлу Маннергейму (Carl Gustaf Emil Mannerheim), верховному главнокомандующему армии Финляндии, принять участие в штурме Ленинграда, а также продолжить наступление южнее реки Свирь для соединения с немцами, наступавшими на Тихвин. Но финны остановили свои войска и дальше не сделали ни шагу.
Это сдержанное поведение Маннергейма некоторые не очень сведущие люди в последние годы стали объяснять особой позицией, которую якобы занимал Маннергейм во время войны. Позицию эту объясняют его прошлым – Маннергейм, тридцать лет прослуживший в русской армии, участник русско-японской и Первой мировой войны, генерал-лейтенант русской армии, много лет живший в Петрограде, отказался-де штурмовать и обстреливать город, который он хорошо знал и любил.
сторонником боевых действий против Ленинграда – финны город не бомбили и не обстреливали, разместить дальнобойную артиллерию на своей территории немцам не разрешили.
Но на самом деле совсем другие причины подвигли Маннергейма не углубляться на территорию Советского Союза.
Во-первых, Красная армия на Ка*рельском перешейке опиралась на систему долговременных сооружений Карельского укрепрайона, штурмовать которые финнам, при малом количестве у них тяжёлых танков и тяжёлой артиллерии, было не по силам.
Во-вторых, значительное влияние на позицию Маннергейма оказала крайне негативная реакция США и Великобритании на захват финской армией Петрозаводска и берегов реки Свирь, то есть территорий, находившихся далеко за старой советско-финской границей. 5 декабря 1941 года Великобритания объявила войну Финляндии после её отказа прекратить военные действия против СССР.
В-третьих, солдаты финской армии начали отказываться переходить старую границу – они не понимали, почему должны проливать кровь на чужой территории.
Таким образом, отнюдь не благородство Маннергейма и не его любовь к России и Петрограду остановили наступление финских войск осенью 1941 года. Маннергейм был не только умелым военачальником, но и дальновидным, прагматичным политиком, которого одолевали заботы о будущем Финляндии, а отнюдь не России. Свой отказ принимать участие в захвате Ленинграда он объяснял в феврале 1942 года тем, что «ни один русский никогда не забудет, если мы сделаем это».
Не лучше ли было объявить Ленинград «открытым городом»?
В советские времена при описании блокады Ленинграда на первый план выводились прежде всего примеры героического поведения и патриотизма жителей города, их самоотверженного труда во имя победы, их взаимопомощи. Только в годы «гласности», а затем после крушения советской власти стало возможным воссоздать в полном объёме подлинную картину запредельных мук и страданий, доставшихся на долю осаждённого Ленинграда. И уже во второй половине 1980-х годов у многих из тех, кто сам пережил блокаду, у ленинградцев возрастом помоложе, да и просто у людей, интересующихся недавней историей своего Отечества, не могли не возникнуть вопросы: а можно ли было, когда угроза полного окружения города обрела свои зловещие очертания, что-то предпринять, чтобы отвести страшную беду? А может быть, и не следовало столь самоотверженно и стойко защищать Ленинград – не лучше ли было объявить его в соответствии с нормами международного права «открытым городом», чтобы не допустить в нём боевых действий и избежать его разрушения и гибели жителей (как, например, это было сделано правительством Франции в июне 1940 года при приближении к Парижу частей вермахта)?
Виктор Астафьев¸ один из крупнейших русских писателей XX века, в интервью газете «Правда» 30 июня 1989 года высказался так: «Миллион жизней – за город, за коробки? Восстановить можно всё, вплоть до гвоздя, а жизни не вернёшь… А под Ленинградом? Люди предпочитали за камень погубить других людей. И какой мучительной смертью! Детей, стариков…»
Вышеуказанная точка зрения имеет до сих пор немало сторонников, но при всём безмерном уважении к Виктору Астафьеву, талантливому писателю и безжалостному критику сталинской тоталитарной машины, надо сказать чётко и недвусмысленно: эта точка зрения неверна.
Прежде всего потому, что её сторонники забывают: Гитлер вёл войну против СССР (в отличие от войны с той же Францией) «на уничтожение», она носила расово-мировоззренческий характер с заранее определённой целью – завоевание «жизненного пространства» на Востоке.
Уже в начале июля 1941 года Гитлер принял решение «сровнять Москву и Ленинград с землёй, чтобы полностью избавиться от населения этих городов». В конце августа 1941 года Гитлер отказался от намерения взять Ленинград штурмом, немецкие войска получили приказ: «Блокировать город Ленинград кольцом, как можно ближе к самому городу, требований о капитуляции не выдвигать, запрещается штурмовать город силами пехоты».
Далее предписывалось: «Каждую попытку населения преодолеть окружение предотвращать, при необходимости – с применением оружия».
Таким образом, если бы даже Ленинград и был объявлен «открытым городом» или заявил о своей сдаче, то можно не сомневаться – парламентёры и жители города, пытающиеся вырваться из осаждённого города, были бы встречены колючей проволокой, минными полями и пулемётами.
Немцы кормить ленинградцев не собирались, финны – не имели возможности
К области антинаучной фантастики следует отнести мнение о том, что с предложением о сдаче города следовало обратиться к финнам. Немецкие руководители с началом войны соблазняли своих финских коллег разрешением присоединить к Финляндии советскую территорию, доходящую до Невы, включая Ленинград, но неизменно получали отрицательный ответ: «У нас нет запасов продовольствия, чтобы выдавать его гражданскому населению».
И действительно, ещё в 1940 году в Финляндии было введено нормирование хлеба, масла, мяса и молока, в начале 1941 года – яиц и рыбы. Нехватка основных продуктов питания усугубилась со вступлением Финляндии в войну в 1941 году.
Неспособность Финляндии взять «на себя» голодающий Ленинград станет понятной, если учесть, что её население составляло 3 миллиона 864 тысячи человек, а население Ленинграда в сентябре 1941 года – 2 миллиона 451 тысячу человек, всего же вместе с жителями пригородных районов в блокадном кольце оказались 2 миллиона 887 тысяч человек.
И в случае захвата Ленинграда его жителей ждала бы судьба более страшная, чем в действительности. Немцы кормить их не собирались, финны – не имели возможности.
Признание врага: воля населения к сопротивлению не была сломлена
С течением времени ленинградская блокада не только не потеряла своего прежнего ореола, но коллективный Подвиг (намеренно пишу это слово с большой буквы) ленинградцев предстал перед нами в ещё более трагическом и в то же время – подчеркну это особо! – героическом свете.
В условиях, когда простое физиологическое выживание кажется нам, нынешним, невозможным, «блокадники» в подавляющем своём большинстве (цитирую один из откликов в интернете) «не превратились в безумное забитое стадо, готовое грызть друг другу глотки ради крошки хлеба, не утратили достоинства, умения трудиться, творчески мыслить, учиться и развиваться».
Отдавая должное мужеству и стойкости воинов Красной армии, массово гибнувших на «Невском пятачке» и в Синявинских болотах, скажем чётко и недвусмысленно: их героизм, их старания обернулись бы прахом, если бы не столь же массовое самопожертвование простых горожан, умиравших от голода и холода – но с верой в победу!
Любопытный факт – 19 февраля 1945 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (Heinrich Himmler), в то время командующий Группой армий «Висла», которая прикрывала подступы к Берлину, разослал командирам подчинённых дивизий обзор мероприятий, позволивших ленинградцам в своё время выстоять – чтобы немецкое командование и население немецких городов брало с них пример. «Воля населения к сопротивлению не была сломлена, – писал Гиммлер. – Ненависть населения к нам стала важнейшим мотором обороны». Это признание лютого врага дорогого стоит!
https://historygreatrussia.ru/2019/12/04/skazka-o-blagorodnom-marshale-mannergejme/?utm_source=pulse_mail_ru&utm_referrer=https%3A%2F %2Fpulse.mail.ru