Скандинавские авторы. Что почитать?

Это только кажется, что Скандинавия- маленький, далекий и замкнутый мир, о котором мы ничего не знаем.
На самом же деле, он приходит к нам из самого детства вместе с добрыми сказками Ганса Христиана Андерсена, Муми-Троллями Туве Янссон, озорниками Астрид Линдгрен и отважным путешественником Нильсом Сельмы Лагерлёф.



Поисковая система по запросу современных скандинавских авторов познакомит с многочисленными детективами и триллерами, отличающимися особой жестокостью и мрачностью атмосферы. Герои скандинавских детективов — и не герои вовсе. Полицейские – сплошь алкоголики и наркоманы с поломанными судьбами, журналисты — почти всегда на грани нервного срыва и в состоянии хронической панической атаки. Политики сплошь коррупционеры, покрывающие если не торговлю людьми и проституцию сейчас, то в прошлом — непременно ультраправые террористы. Владелец бизнес-империи в сшитом на заказ костюме непременно окажется педофилом или бывшим нацистом. Жертв режут на куски, жгут, приклеивают суперклеем к ванной, кормят золой и несколько лет держат в барокамере под давлением в несколько атмосфер. Весь этот леденящий кровь ужас происходит на территории трех королевств с самым высоким уровнем жизни и счастья вообще, причем очень часто – в сонных рыбацких городках и отдаленных хуторах, где следователь, отработав положенные часы в участке, забирает детей из детского сада, ужинает лазаньей и смотрит канал Discovery.



А что же еще?
Что почитать, если не хочется убийств и крови, если хочется поразмыслить о жизни, покопаться между строк,
посмаковать литературные приемы, «переспать» с прочитанным,
а потом обязательно отдать книгу хорошему другу со словами:
«Интересная вещь. Попробуй!»

Представляю на ваш суд свой личный выбор прочитанного из скандинавских авторов.
Не обо всех произведениях я буду писать хвалебные отзывы,
но постараюсь быть объективной, чтобы вы смогли сделать свой собственный выбор
читать или не читать.

С удовольствием прочту ответные отзывы, если вы уже что-либо читали из упомянутого,
а также буду рада получить рекомендации для продолжения знакомства со скандинавской литературой,
которая с каждой книгой нравится мне все больше и больше.

Тысяча благодарностей тем, кто помог в подготовке этой темы
cookies за самый креативный баннер
dreamaway за перерытый сверху донизу Гугел в поисках лучших картинок
kolia 1984 за обработку картинок и подготовку всех раздач
ananasix и rugas за помощь в усмирении непослушных ссылок

Пер Лагерквист «Карлик»

Говорят, в каждом из нас живет демон. Существо тёмное и жадное, ненасытное… А может быть не демон, а карлик? Маленький злобный поганец, ехидно потирающий потные крошечные ладошки при виде чужой боли и страданий. Жалкий, никому не нужный заморыш, живущий в мире своих нереализованных амбиций, зажравшегося эго и раздутого самомнения.

Пер Лагерквист виртуозно написал портрет того самого демона внутри каждого из нас, обличив его в тело придворного карлика при герцогском дворе, ростом 66 см. Он ненавидит людей, презирает любовь, отвергает сострадание. Ему неведомы жалость и симпатия. Гордыня, зазнайство и пренебрежение- вот чувства, которые он испытывает чаще, чем грусть расставаний или радость встреч. Быть маленьким человеком в мире высоких людей, наверно, неприятно, но быть человеком с маленькой душой - куда хуже.
Книга написана в виде дневника от лица карлика. Все его мысли, чувства, поступки и размышления складываются в ярчайший портрет, раскрывая самые потаенные уголки этой несчастной и разбитой души. Да, да… не смотря ни на что, вы будете испытывать сострадание к этому ничтожеству, узнав, что он был продан собственной матерью еще в младенчестве, узнав о всех перенесенных им издевательствах, насмешках и пинках. И кое в чем вы даже будете с ним согласны, ибо какой, в самом-то деле, прок, горевать об отравленном госте герцога, ежели тот регулярно наведывался в спальню герцогини?!

Сарказм. Книга пропитана им с первых страниц до последних. Едкий и всепоглощающий, острый и язвительный он высмеивает человеческие пороки и слабости, не давая им ни капли оправдания. Подтекстовый юмор, поданный на полном серьезе, проявляется не сразу, но когда вы поймаете себя на мысли «да это ж стёб», вы уже не сможете остановиться. Вы будете жадно перелистывать страницы в ожидании следующего, последующего и еще одного…

Лагерквист написал «Карлика» в 1944, и, конечно же, война нашла отражение в книге. Многие критики полагают, что зло, олицетворением которого является карлик, это именно война с ее уничтожающей силой, искалеченными душами и немыслимыми страданиями. А в 1951 Пер Лагерквист получит Нобелевскую премию по литературе за роман «Варавва», а вместе с ней и мировое признание.


По своей натуре Лагерквист был довольно скрытым и замкнутым человеком, что объясняет его немногословность в освещении своих творческих замыслов. Ему принадлежит известная фраза: «Я не вмешиваюсь в свое творчество». По сути, так оно и было. К созданию своих произведений шведский писатель подходил очень трепетно. Процесс написания произведений был для него сродни воспитанию детей, которых человек прячет от шумной толпы. И только когда произведение готово и вышло в печать, читатель понимает, что творение Лагерквиста говорит само за себя.
Отрывок из книги:
Он бросил писать портрет герцогини. Говорит, что не может его закончить, не получается: мол, есть в ней нечто неуловимое, чего он никак не может ухватить, уяснить себе. Итак, и эта его работа останется незавершенной, как «Тайная вечеря», как все, за что он берется.
Мне довелось увидеть в покоях герцога этот портрет — не понимаю, чем он плох. По-моему, портрет очень хорош. Он изобразил ее такой, какова она есть: стареющей шлюхой. Сходство поразительное, просто дьявольское. Чувственное лицо с тяжелыми веками и этой неуловимой порочной улыбкой, все в точности. Он самое ее душу вытащил и изобразил, разоблачение просто ужасающее.
Нет, что ни говори, а в людях он разбирается.
Чего же не хватает? Он ведь считает, что чего-то не хватает. Чего же? И ведь он считает, что не хватает чего-то существенного, такого, без чего она не она. Но чего именно? Мне это совершенно непонятно.

Ссылка на скачивание

Эрленд Лу «Наивно. Супер»

… или книга, вызывающая противоречивые чувства.

25-летний обалдуй без четкой жизненной позиции и планов на будущее преодолевает период взросления (поздновато по нашим меркам, не правда ли?), и занят ничего не деланием. Влепить ему подзатыльник вам захочется уже на 5 странице, и к концу книги это желание будет множиться в геометрической прогрессии. Да я в его годы… увы, придется опустить самое интересное, но поверьте, я уж точно не считала, что у меня много общего с детьми пятилетнего возраста, не тратила время на составление списков типа, «Каких зверей я видел» или «Вещи, которые я ценю» и точно знала, как определить пол собаки. Дебил. Вот наиболее точное определение главного героя, напрашивающееся в качестве вывода.

Книга написана в виде дневника, и охватывает небольшой отрезок жизни, за который наш герой пытается найти свое место в жизни, разобраться с вопросами, почему у него нет подружки, и будет ли в коне концов все хорошо со вселенной.

Что же останавливает меня, чтобы не разнести этот наивняк окончательно в пух и прах? Наверное, попытка посмотреть на содержание не с личной позиции, а со стороны. По сути, характер главного героя- некий собирательный и возведенный в N-степень образ современника, родившегося в благополучной семье в благополучной стране, образ «тюфяка» или «ботаника», далекого от материальной наживы, карьерных перипетий и эгоцентризма. Добрый, простодушный и мечтательный, он иногда выдает мысли, с которыми трудно не согласиться,- "Самая скверная альтернатива - это сделаться таким человеком, из-за которого мир станет хуже, чем есть". Философия его крошечного мира порой столь проникновенна, что невольно ловишь себя на мысли о чем-то упущенном в сумасшедшем калейдоскопе нашей жизни… о простых, понятных всем радостях, милых встречах, случайных улыбках…

Это добрая книга. Хотя, на мой взгляд, Лу не написал ничего нового, и, к сожалению, в данном случае, ничего суперского. Если уж хочется дневника неудачника получше и поинтереснее, написанного по-настоящему с юмором, возьмите на заметку Сью Таунсенд, чьи дневники Адриана Моула порадуют вас гораздо больше, чем этот норвежский примитивизм без начала и конца.

Отрывок из книги:
У меня есть два друга. Хороший и плохой. А еще у меня есть брат.
Мой брат, может быть, не такой симпатичный, как я, но, в общем, нормальный.
Сейчас, пока он в отъезде, я занимаю его квартиру. Квартира отличная. Мой брат – денежный человек. Бог его знает, чем он там занимается. Я как-то не очень этим интересовался. Не то покупает что-то, не то продает. А сейчас уехал по своим делам. Он говорил мне, куда едет. И я даже записал. Кажется, это в Африке.
Он оставил мне номер факса и велел, чтобы я пересылал ему по факсу почту и сообщения. Такая вот у меня работенка. Простая и непыльная.
За это он позволил мне здесь пожить.
Я очень ценю такую возможность.
Именно это мне сейчас и нужно. Немного покоя, чтобы прийти в себя и опомниться.
В последнее время в моей жизни произошла странная вещь. Я вдруг дошел до точки, все потеряло для меня интерес.
Мне стукнуло двадцать пять. Это случилось пару недель тому назад.
Мы с братом обедали у родителей. Было много всего вкусного. После обеда – пирожные. Разговаривали о том о сем. И вдруг я поймал себя на том, что упрекаю родителей, почему они не заставили меня всерьез заниматься спортом. Непонятно, что на меня нашло.
Я молол какую-то чепуху, что был бы сейчас профессиональным спортсменом. Имел бы высокий рейтинг и был бы при деньгах. Я бы все время путешествовал. Договорился даже до того, что это по их вине я ничего не достиг и веду скучную и бесцельную жизнь.
Потом я перед ними извинился.

Ссылка на скачивание

Яльмар Сёдерберг «Доктор Глас»

Это, пожалуй, самое известное произведение великого шведа, к тому же четырежды экранизированное, и еще одна книга-дневник в моем списке.

Доктору Гласу 33 года. Этакий возраст Христа, коим себя доктор и возомнил. Но прежде, чем мы подойдем к сути, давайте вспомним все те случаи, которые происходили с нами, нашими близкими или друзьями, а может быть их близкими или их друзьями, когда в ожидании решения врача отчаянно замирало сердце, будут ли это слова надежды или приговор, и как иногда доктора ошибались. Вспомнили? Тогда теперь можно браться и за книгу…

Жил-был на свете очень одинокий доктор. Профессия его разочаровала, семьи он не создал и даже близких друзей не завел. Он вел дневник, в который записывал баталии со своим собственным лицемерием, баталии, которые он всегда проигрывал. Профессиональный долг для него был лишь «ширмой, позволяющей не делать того, что должно делать». Он делает все, как положено, хотя в душе оправдывает и аборты, и эвтаназию. Одиночество гнетет его. Только дневник - занятие, помогающее заполнить душевную пустоту и забыть об одиночестве, но и оно не уменьшает чувства неполноценности и массы комплексов, порожденных одиночеством. Он не только исповедует двойную мораль, он непостоянен в своих желаниях, не может понять себя и сделать выбор.

Однажды на прием к доктору приходит симпатичная молодая женщина, чей муж уже в годах и крайне ей неприятен, и которому она давно изменяет. Женщина просит доктора внушить своему мужу мысль, что она больна и слаба настолько, что супружеский долг должно отложить до полного ее выздоровления…

А что случилось далее, вы сможете узнать, прочтя книгу. Я настоятельно рекомендую это сделать особенно тем, кто не остался равнодушен после прочтения «Крейцеровой сонаты» Толстого. И пусть у Толстого все сложнее, трагичнее и глубже, однако и Седерберг, на мой взгляд, сделал прекрасную попытку создать сложное нравственное противоречие, полное глубокого психологизма и самокопания. Это книга не только о лицемерном докторе, она о любви, одиночестве, грехопадении и превратностях судьбы.



Отрывок из книги:
Я сижу и смотрю на маленькую, простую, изящную визитную карточку, на имя и фамилию, отпечатанные бледным шрифтом. Но я вижу большее, нежели только имя и фамилию. Есть такой шрифт, тайнопись, что становится видимым лишь под воздействием сильного тепла. Не знаю, излучаю ли я тепло, но я без труда прочитываю тайнопись: «Целуй меня, будь моим мужем, дай мне детей, позволь мне любить. Я так жажду любви».
«Немало есть округ юных девственниц, коих не коснулась еще рука мужчины и коим негоже спать в одиночестве. Им надобны хорошие мужья».
Так приблизительно говорил Заратустра. Истинный Заратустра, древний, а не нынешний со своим кнутом.
Ну, а я — «хороший муж»? Сумел бы я стать для нее хорошим мужем?
Интересно, какое она могла составить обо мне представление. Она меня не знает. В ее легковесном мозгу, вмещающем лишь несколько нежных и ласковых мыслей о близких, да, быть может, кой-какой вздор в придачу, сложился, по-видимому, образ, который имеет какие-то общие со мной внешние черты, но который не есть я, и в этом образе она находит, кажется, приятность — бог его знает отчего, главным образом, верно, оттого, что я не женат. А доведись ей узнать меня поближе, доведись ей, к примеру, прочитать, что я пишу тут по вечерам, и она, невольно ужаснувшись, бежала бы моих дорог. Мне думается, пропасть меж нашими душами чересчур уж велика. А впрочем, как знать: для женитьбы оно, может, и к лучшему, когда пропасть так велика, — будь она меньше, я мог бы поддаться соблазну и попытаться ее заполнить, и добром бы это не кончилось! Нет на свете женщины, которой я мог бы открыться! И все же: жить с ней бок о бок и никогда не подпускать ее к своему истинному «я», к святая святых — позволительно ли поступать так с женщиной? Подсовывать ей вместо себя другого для объятий — позволительно ли?
Ах, да отчего бы и нет. Ведь так оно, верно, и всегда бывает, если разобраться; что знаем мы друг о друге? Заключаешь и объятия тень и любишь мечту. И что, кстати, знаю я о ней?
Но я одинок, и светит луна, и я тоскую по женщине. Я готов, кажется, подойти сейчас к окну и позвать ее сюда, ту, что сидит и одиночестве на скамейке и ждет кого-то, кто не приходит. У меня есть портвейн, и водка, и пиво, и вкусная еда, и свежезастланная постель. Ведь для нее это просто рай.

Ссылка на скачивание

Майгулль Аксельссон «Апрельская ведьма»

… или тяжелое чтиво, написанное легким пером.

Современная семейная сага, переплетающая прошлое, настоящее и вымышленное. За книжку Аксельссон получила самую престижную литературную награду Швеции- премию Августа Стриндберга, и таки есть за что.

Проблема «отцов и детей», хотя в данном случае матери и дочерей, легко найдет отклик в каждом сердце. Маленькими мы задаем вслух тысячи вопросов как, зачем и почему, но и вырастая, не перестаем их задавать, узнавая семейные тайны и истории, пытаясь добраться до сути происходящего много лет назад и примиряем себя с событиями, когда то повлиявшими на нашу сегодняшнюю жизнь.

Одна мать и 4 совершенно разные дочки: одна родная и три удочеренные. Пять сломленных судеб, объединенных одним прошлым и исковерканных разным настоящим. У каждой своя правда и своя история, свой взгляд и своя беда. С возрастом беда не проходит, она растёт, переплетается с прошлым и вылезает на свет самым неприглядным образом. Одна - выкидывает своего новорожденного ребёнка в прачечной и убегает. Вторая - шизофреничка, которая не стесняется мучать дочку немыслимыми способами - и поджигает, и ломает ей пальцы, и треплет нервы. Третья – алкоголичка и наркоманка, не обращающая внимания на своё чадо, предоставляя ей возможность расти подобно сорняку. Четвертая оставила своего больного ребёнка ещё младенцем в больнице, не желая возиться с инвалидом. И самое страшное, что все они, при этом, матери.

Красивый, сильный роман. Жёсткий. Без сглаженных углов, без прикрас и мишуры. Жизнь, какая есть. До того, как прочитать эту книгу, я перелистала о ней кучу отзывов, и фраза «Семейная сага без семьи» прошла как-то фоном, без явных зацепок, но после прочтения, пожалуй, это одна из самых кратких и емких характеристик этой мрачной, тяжелой жизненной истории, разделенной на страницах книги на пятерых, и тысячах, о ком такую книгу еще не написали.
Отрывок из книги:
— Алло, — повторила Маргарета. — Кто это?
Женский голос в трубке снова запричитал:
— Ты что, не узнаешь, моя девочка? Ты уже не узнаешь мой голос? Это же твоя маленькая мамулечка, твой мамусик-пусик. Но я звоню в последний раз... — Рыдание перешло в вой: — Да-а, это мамочка тебе в последний раз звонит, девочка моя, потому что мамочка сейчас умрет! Все готово. Вон передо мной стоит целая банка с сонными таблетками, а рядом со мной лежит ножик... Я сейчас выпью все таблетки, а потом перережу себе вены, понимаешь? Вот тогда они увидят, эти нехорошие люди, которые нас разлучили с тобой, — это они не разрешают тебе прийти сюда и помочь мамочке! Вот тогда они пожалеют!
От жара пол закачался под ногами, и Маргарета ухватилась за стенку, чтобы не упасть.
— Кто это? — спросила она снова. — Алло! Это кто?
Рыдания мгновенно перешли в злобное шипение:
— Хватит притворяться, Биргитта! Ты прекрасно знаешь, кто это!
— Да, но... Это не Биргитта. Это Маргарета.
Незнакомый голос в трубке сразу сделался спокойным и четким.
— Ах вот как, ну тогда... Ага.
Раздались гудки. Биргиттина мама положила трубку.

Ссылка на скачивание

Биргитта Троттциг «Предательство»

На мой взгляд, Тротциг- лучшая из скандинавских авторов по созданию образов героев своих книг. Каждого она выписывает с такой аккуратностью и практически математической точностью, продумывая все до мелочей: черты лица, походку, осанку, одежду, привычки. Каждого своего героя она не просто создает, она, как гениальный скульптор вылепливает живого человека из сплетения эпитетов и метафор. Ее книги настолько осязаемы, что читая, незаметно погружаешься в контекст настолько глубоко, что все происходящее на страницах кажется абсолютно реальным, и вот уже не книга в ваших руках, а вы на ее страницах, а все ее герои ваше окружение…

«Предательство», конечно же, драма и, отчасти, сага, в которой пред нашими глазами хоть и пролетит жизнь трех поколений, однако, произойдет все в семье столь малочисленной, что впору назвать ее мини-сагой. Умей я хоть каплю рисовать, то набрала бы побольше серых красок всех теней и вы бы сразу поняли, что вот то стальное, это одиночество, которым пропитана вся книга; то свинцовое- безнадега без единого просвета и надежды на лучшее; угольное- бескрайнее горе, застилающее глаза, а антрацитовое- смерть, всегда бредущая где-то рядом.

Господи, зачем нужна такая жизнь, если живешь так, как будто бы умер еще при рождении?! За что обрекаешь человека на муки и страдания, не давая даже надежды на лучшее взамен?! Зачем даришь любовь и тут же отбираешь счастье?! Эта книга не о волшебных превращениях из Золушки в принцессу или из бедняка в богача, эта книга- беспрестанная череда страданий, выпавших на долю главного героя, плывущего по течению жизни и за это самою жизнью и наказанного.

Короткий, но очень сильный роман об отце и дочери, забытых Богом и не сумевших хоть на миг обрести свободу и счастье, о тех, кому жизнь досталась в наказание…


Отрывок из книги:
У них и вправду не осталось выбора. Барак был последний приют, конец. Шел 1930 год, безработица лавиной захлестнула страну. Найти работу было невозможно. Нигде. За последнее время они обошли всю округу, стучались в ворота и двери, просили хоть крошку съестного — кто давал, а кто и нет. У них сломались крылья — они обессилели и впали в отчаяние. Все возможности иссякли, конец — всему конец. У них не осталось выбора.
И она, сказавшая «никогда», — она теперь медленно склонила голову. Лицо изможденное, обветренная кожа обтягивала скулы и подбородок, как у старухи. И это еще не все. В ней появилось и кое-что новое — странная тусклая невыразительность, будто леденящее предвестье поражения. Будто они в ловушке — и уже не вырвутся, ведь обреченность была в них самих, вошла в плоть, и кровь, и кости, их собственная плоть, и кровь, и кости вырабатывали ее, медленно, но верно, не вырвешься, они в ловушке с самого начала.

В архиве-( *txt, *docx, *pdf), или на раздаче.

Пер Кристиан Ерсильд «Охота на свиней»

Еще одна книга-дневник, но на этот раз от лица шведского бюрократа, назначенного главой комитета по истреблению свиней в Швеции. В этом месте сразу нужно оговорится, что Ерсильд ни кто иной, как писатель- сатирик, так что насчет истребления хрюшек- делите на 100. Для проверки эффективности выполнения столь значимой миссии начать отлов решили со святая святых- шведского острова Готланд. В этом месте придется оговориться еще раз, так как Готланд для шведов, что для нас наш Байкал,- нечто чистое, святое, заповедное, и не приведи господи, брякнуть про него чего не подумавши, - порвем. Одним словом- сатира, куда ни глянь.



Нашему бюрократу уже перевалило за 40, и, похоже, что это с него, 25-летнего, писали «Наивно. Супер» в соседнем государстве. Он обзавелся семьей, чудесным домиком в пригороде Стокгольма и не менее милой дачей в отдалении, но остался непробиваемо прямолинейным бревном, рассуждающим одинаково цинично как о государственной вертикали, так и о проблемах собственных детей. Рассуждения эти вовсе незлобны, они веселят и расслабляют читателя, однако дают и пищу для ума тем, кто любит порыскать между строк, углядеть недосказанное и выискать аллегоричное. У читателей Ерсильда есть хорошая возможность проверить свое чувство юмора, свою способность оценить пародию на жизнь, выписанную с бюрократической дотошностью.

Само слово «бюрократия» в наших с вами аллегориях непременно идет рука об руку с бюрократическими препонами, задержками сроков, многостраничной отчетностью и многочасовыми «пятиминутками», и Ерсильд нещадно глумиться над всеми этими политическими атрибутами, свойственными и шведским властям. В результате, к концу книги миссия становится практически невыполнимой, в небо взмывает военная авиация, а у нашего главного героя заняты обе руки: в одной автомат, в другой поводок, на котором он выгуливает поросенка.

Абсурд, разворачивающийся на страницах книги, как под копирку снят с нашей с вами действительности, так что не торопитесь отказываться от чтения. Поверьте, написана она легко и непринужденно, а если, в принципе, любите жанр утопия, то получите массу удовольствия от чтения.


Отрывок из книги:

29-е сент.

Опять суббота, что обычно означает всяческие пертурбации. Аэрофотосъемка на последней неделе — чрезвычайно полезно. Русе́н выяснил, что с помощью современных методов можно обнаружить практически любой камуфляж. Получил в пользование два армейских самолета наведения огня («Piper Cub»), приписанных к Висбю. Сделал тысячи снимков. Результат: большой тайник со свиньями у Ервальдса, десятка два группок в районах сосняков и самое сенсационное: временное портовое сооружение на мысе Гретлингбу. Оказалось, «гавань для приемки». Кто-то забирал свиней из Сюдрет и, минуя заграждения, вывозил морем. Полиция предполагает, что около 50–150 животных было контрабандой отправлено этим путем. Полагал, что Сюдрет полностью герметичен, пункт погрузки не обнаружен.
Шоковое сообщение: свежие свиные экскременты плюс следы в четырех разных местах на Форё! Либо привезены напрямую на Форё, либо через Грётлингбу. Не было возможностей укомплектовать людьми все посты на северном направлении.

Сегодня утром при пролете над Форёсундом на хвост «Piper Cub» сел самолет «ДН». (Немедленно позвонил в 3-й дивизион берег, арт-рии. Есть разрешение. Значит, промашка в координации!).

Во второй половине дня сигнал тревоги из Стокгольма. Газеты начали разнюхивать сведения о наших развед. полетах над Форё. Причина: самолет, очевидно, неумышленно оказался над местом, где режиссер Бергман вел съемки. Шум моторов испортил заснятый материал и сверхчувствительную звуковую аппаратуру. Вышеозначенный взбешен. Прибыла туда и наша береговая охрана, интересовалась подлодкой, участвовавшей в съемках.

Позвонил Андре́ну, который сказал, что я должен сам все уладить. Позвонил в «СФ», где уже, похоже, несколько успокоились. Вероятно, позднее поступит требование о возмещении убытков, в остальном никаких мер. Остается пресса. Позвонил Русе́ну, имевшему раньше дело с Бергманом. По его мнению, нам следует выпустить через ТТ короткое коммюнике, после чего отказаться от дальнейших высказываний и объяснений. Большой риск, что пресса может наброситься на подчиненных. С другой стороны, при приеме на работу их обычно предупреждают о необходимости держать язык за зубами, поскольку они подписывают бумагу о неразглашении. Русе́н, по всей видимости, прав. Отмолчаться в этом случае не удастся.

В архиве- (*txt, *docx, *pdf), или на раздаче.

Юнас Гардель «Жизнь и приключения госпожи Бьёрк»

Начнем, пожалуй, с самого автора…

Родился в субботу 2 ноября 1963 года в местечке Тэбю, рос в стокгольмском пригороде Энебюберг, дорос до 171 сантиметра.
Живет в браке с Марком Левенгудом высоко на горе Стигбергет, откуда открывается роскошный вид на Стокгольм. Будущие супруги познакомились в 1986 году в стокгольмской бане. Марк лежал в купальне и читал газету. Юнас спросил, нельзя ли и ему почитать. И получил разрешение. Спустя месяц, ни разу не поцеловавшись, Юнас и Марк обвенчались. Женились они дважды - первый раз до того, как гомосексуальные браки были узаконены в Швеции, второй раз - после.
Первую свадьбу справили дома на кухне в 1988 году. Венчала их хорошая подруга Юнаса Клэр Викхольм. Клэр положила глаз на Юнаса, когда побывала на его шоу. Сразу после концерта она представилась ему и упросила написать для нее текст. С тех пор Юнас и Клэр друзья - Клэр часто становится героиней произведений Юнаса.

"Я благодарен Творцу за то, что Он создал меня геем", - говорит Юнас. - "Для меня это социальная роль, которая заставила меня задуматься о себе, об обществе, об общественных нормах. Мне жаль всех, кто против своей воли живет традиционно, по шаблону."

Три года гимназии и жизненный опыт - вот багаж его знаний. Юнас учился на театроведа, поступал в школу актерского мастерства, но безуспешно. Не поступив, решил, что на сцене лучше оставаться самим собой.

Юнас заработал уйму денег, но предпочитает, чтобы его средствами распоряжались другие. "У меня к ним только одно требование - чтоб они покупали акции Уолта Диснея, очень уж я его люблю. И, знаете, не прогадал, цена-то на акции растет. Выходит, я - финансовый гений".
В остальном, Юнас человек без башни, вернее, без шлема, поскольку не надевает его, когда летает на велосипеде. По выражению самого Гарделя, в его "коробке кишат тараканы". На свой выпускной он надел траур. Он - левша, страдает плоскостопием и не пьет кофе.

Когда Гарделю настала пора идти в армию, психиатр забраковал его, поставив такой диагноз: "Регулярные расстройства психотического характера". Юнас говорит об этом так: "У меня есть ксива о том, что я псих, и я ею горжусь!"

В общем, готовьтесь к тому, что книжка будет под стать автору. Если попытаться уложить ее описание в нечто более-менее приличное, то примерно это будет так… Как все хорошие девочки Вивиан мечтала встретить свою единственную любовь, выйти замуж, родить парочку прекрасных детей, прожить в любви и уважении всю жизнь и умереть с любимым в один день. В результате не сбылось ничего. Нет, конечно же, была любовь, а потом свадьба и чудесная дочурка, но любимый оказался не сказочным принцем, а показушным и эгоистичным карьеристом, бросившим ее ради другой после стольких лет унижения и домашнего рабства. Супруг номер 2 был знатен, богат и чванлив. С ним Вивиан приобрела светские манеры, кучу служанок по дому и повторное ощущение, что она снова «пустое место». Ощущение было настолько сильным и овладевающим, что в один прекрасный день (не для Вивиан, конечно) она решила отомстить своим «обидчикам»…

Если бы эту книгу написал мужчина, его сочли бы женоненавистником. Если бы ее написала женщина, ее сочли бы мужененавистницей. Но эту книгу написал гей, и сумел отлично поглумиться на одной из самых удачных аксиом под девизом «Все бабы-дуры!». Сделал он это не только легко и непринужденно, но и литературно красиво, искусно показав бабью дурь во всей ее тупости, и при этом, ни разу не обидев женский род.

Критики строчат про ломку стереотипов, поиски истинного счастья и домашнего умиротворения, вызов, брошенный системе брака и поиски личностной свободы. ОК, пусть будет весь этот пафос, если он кому-то греет душу. Мне же импонировала искрометная подтекстовая ирония, пронизывающая главу за главой, так как я тоже всегда примечаю полных дурищ и не отказываюсь поглумиться над типично бабьим скудоумием, настигающим некоторых особей в самых простейших ситуациях.

Отрывок из книги:

До чего же она боялась, что не сумеет вести себя как положено. Вдруг она не сумеет изящно есть, непринужденно беседовать, вдруг в минуту безрассудного упрямства почешет себе спину вилкой.
Бьёрки были люди изысканные. Они жили в Почти-Юрхольме, («На Юрхольме, дружочек, мы же не какие-нибудь кроты!»). Если она не хочет показаться им неловкой деревенской бабой, на счет которой они потом будут потешаться во время своих coctails-parties, надо помнить, что нельзя размахивать руками и распускать язык. Но как быть, если тебе не дано врожденной уверенности в себе, если ты не знаешь, что можно сказать, а что нет, и у тебя не найдется даже подходящего выходного платья? Вивиан решила, что будет просто-напросто подражать другим гостям. Будет все делать, как они.
Весь вечер Вивиан улыбалась мягкой, благовоспитанной улыбкой, прилагая все усилия, чтобы бесшумно опускать на скатерть нож и вилку, не накладывать слишком много на тарелку, не откусывать слишком большие куски, не ковырять пальцем в зубах, говорить вполголоса, не хохотать во все горло, а откашливаясь, прикрывать рот рукой, проявлять ко всему интерес, однако при этом ничем не восторгаться, оттопыривать мизинцы так, чтобы было заметно, но не слишком.
Возле каждой тарелки стояла еще маленькая тарелочка. Вивиан решила, что она предназначена для кожуры от картофеля в мундире. Вообще ее удивило, что в Почти-Юрхольме подают картофель в мундире, но она виду не подала и, очищая свою картофелину, продолжала вести светскую беседу о «Маленьких историях» Яльмара Сёдерберга и молила Бога, чтобы картофелина не развалилась у нее в руках. Кожуру она аккуратно сложила на тарелочку, вовремя вспомнив, что обтирать нож салфеткой нельзя.
Но тут Вивиан увидела, что все остальные гости накладывают на тарелочку салат. Она с испугом уставилась на свою картофельную кожуру. Не прерывая беседы, не переставая улыбаться, даже не переведя дыхания, она поверх картофельных очисток молниеносно положила себе на тарелочку салат и потом съела его вместе с очистками.
При этом она ни на минуту не переставала улыбаться, даже тогда, когда молила Бога сделать так, чтобы Бьёрки сочли ее очаровательно эксцентричной.

В архиве- (*txt, *docx, *pdf) или на раздаче.

Хербьерг Вассму «Сто лет»

В Норвегии Хербьерг Вассму называют северной Маргарет Митчелл. Ее романы переведены на все европейские языки и удостоены высших литературных наград во многих странах. По знаменитому бестселлеру Вассму "Книга Дины" снят фильм с Жераром Депардье "Я - Дина" (2003), тоже отмеченный престижными премиями.

Роман "Сто лет" - это семейная сага, где столетняя история семьи писательницы разворачивается на фоне истории норвежского Севера. Со свойственным ей талантом и мастерством Вассму рассказывает о жизни трех женщин: своей прабабушки - красавицы Сары Сусанне, послужившей моделью для ангела на заалтарном образе в Лофотенском соборе, - ее дочери Элиды, беззаветно влюбленной в собственного мужа, и внучки Йордис, матери Хербьерг Вассму. Подлинные биографические факты служат вехами для драматического сюжета, стержень которого во всех трех временных пластах - любовь.

Обычно я крайне недовольна официальными описаниями к книгам, так как чаще всего, мне кажется, они написаны неискренне и слишком ограниченно. Это же, напротив, попало в самую суть неторопливой, многогранной и красивой истории одной семьи, пережившей много горя и радостей, прошедшей через обиды и прощения и пронесшей фамильную стойкость через поколения.

Хорошая, по-скандинавски сдержанная, но вызывающая море эмоций, драма, из тех, что лучше всего читается зимними вечерами, когда за окном черти что, а рядом чашка горячего чаю, плед и нахально развалившийся кот.



Отрывок из книги:

За высокими окнами вспыхнула яркая молния и осветила запрестольный образ, он словно вспыхнул. Пастор в полотняном халате медленно пошел к Саре Сусанне, в горах громыхала гроза. Чем ближе он подходил к ней, тем отчетливее она понимала все, что происходило между ними. Он беспомощно смотрел на нее. На его растрепанной бороде засохла темно-рыжая краска, которой он писал ее волосы.
Пастор прошел по нефу от входной двери до алтаря. Глаза у него были широко открыты, походка нетвердая, как у лунатика, но шел он целеустремленно. Сара Сусанне уже не помнила, пошла ли она ему навстречу или только встала со стула. Он не опустился перед ней на колени, как в тот раз, когда показывал ей, в какой позе должен лежать Христос. Но он видел ее отчаяние. И когда он уже стоял перед ней, распахнув объятия, ей некуда было от него деться. Потом она не могла понять, как все получилось. Потому что даже не думала, что с ней может произойти нечто подобное.
Он что-то произнес. У самого ее уха. Или издалека.
— Сара Сусанне... ты держишь не губку. Знаешь, что это?
Она не могла ответить, ей нужно было глотнуть, чтобы к ней вернулось дыхание.
— Ты держишь в руке мое сердце! Всегда!

Ссылка на скачивание

Питер Хёг «Условно пригодные»

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) каждый год выявляет Индекс Лучшей Жизни в 34 странах с лучшим экономическим развитием в мире, и благополучная во всех отношениях Дания редко падает ниже пятой верхней строчки в этом списке. Невозможно представить, что еще в 70-е в этой стране могли существовать закрытые дома-интернаты, в которых воспитание будущего идеальной страны не только осуществлялось с применением жестоких, аморальных и зверских методов, но и было никем ненаказуемо. Побои, сексуальное насилие, моральные издевательства, прессинг, причинение физических увечий и доминантное унижение считались лучшими приемами для «окультуривания и социализации» «неблагонадежных» отпрысков неблагополучных семей.

Рабская покорность, осознание неизбежного и снова, облюбованное скандинавами, одиночество в этой книге вызывают вызывают у читателя сокрушительный эмоциональный бунт при всей скованной неспешности повествования.

Для меня в этой книге целый пласт личного. Нет, я никогда не относилась к категории «неблагонадежных из самых неблагополучных». Я сияла на досках почета, всегда приносила медальки с предметных олимпиад и с 13 лет знала, на какой факультет поступлю. В моей молодости студенткам полагалась летняя практика в качестве пионер вожатых в летнем лагере. Опоздав к открытию сезона на 3 дня, я отправилась в лесную глушь на поиски старшего. «Какой факультет?»- спросило меня небритое чудище с физмата. «Ин. яз.» «О, да у нас тут фифочка с иняза! Тогда только 9 отряд». Лучше бы я соврала…
Мне досталась группа, отправленная на коллективный отдых из интерната для умственно отсталых. 38 одинаково одетых и подстриженных детей в возрасте от 5 до 7 лет с одним диагнозом- олигофрения в различной степени дебильности, из них 19- цыгане. Плюс, интернатовская воспитательница с «опытом работы со специальными детьми». Не успела она произнести «Держи ремень всегда в руках, а не в штанах, и выживешь», как на мне повисло с десяток «виноградинок», вопящих «Мама!». В течение первых 2 недель я каждую ночь уходила на берег озера, чтобы без чужих глаз обкуриться, нареветься и унять дрожь в руках.

Особо буйных усмиряли запрещенным уже тогда аминазином. Средне-буйным хватало угрозы «Будешь себя так вести, осенняя комиссия направит тебя в сумасшедший дом»… по словам детей, оттуда еще никто в интернат не вернулся. «Опыт работы со специальными детьми» заключался не только в этом. В ход шло подстрекательство к стукачеству, запугивание и резиновая скакалка. «Ты просто не знаешь, как зажрались эти неблагодарные ублюдки! Им с гуманитарки такие шмотки тоннами выдают, а они все равно воруют, дерутся и ленятся».

Я бунтовала, как могла. Читала на ночь сказки, договорилась со столовкой, чтоб мне отдавали несъеденный полдничный запас плюшек и печенек, учила играть в бадминтон, отучала кляузничать, учила делиться и открыла класс английского.

Мне было 19… И я до сих пор храню черно-белые фотки и помню имена тех, кто на них снят.

Питер Хёг очень неразговорчив, когда речь заходит о нем самом и его прошлом, но как-то признался, что «Условно пригодные» автобиографичны. И если это в самом деле так, то я понимаю его неразговорчивость…



Отрывок из книги:

Должен был прийти другой учитель, но он так и не появился. Вместо этого дверь в класс оставили открытой, и мы провели в ожидании такую длинную паузу, что все, нами прежде осознаваемое, стало казаться непреложным. Потом вошел Биль, быстро и энергично.
– Садитесь,- сказал он. – Все, кроме Йеса.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы войти в роль. Не очень много,- хотя после того, как я заболел, стало казаться, что много,- вероятно, всего лишь несколько минут. Достаточно, чтобы кратко обрисовать произошедшее, сказать, что Йес испортил своим товарищам утреннее пение, нарушил и без того напряженный распорядок школы, злоупотребил доверием, ему оказанным… И вдруг он нанес удар.
Произошло это очень быстро – но с такой силой, что тело отлетело от стола в проход между рядами.
Сразу после удара наступила короткая пауза, и, хотя в ней и заключался ключ к страху, она была так коротка, что ее никто не заметил, сказал я, и не надо об этом больше говорить.
– Напротив,- сказала она.- Значит, об этом мы и будем говорить.
И я попытался. Когда он ударил, сначала возникла короткая пауза – от потрясения все замерло. Потом одновременно появились два чувства. Облегчение оттого, что теперь все встало на свои места, и нечто другое, более глубокое и устойчивое, возникающее, когда взрослый сильно бьет ребенка, но не имеющее отношения к физической боли.
У доски Биль привел в порядок свою одежду. Как мужчина после посещения туалета. Или только что посетивший проститутку. Закончивший какое-то не легкое, но необходимое дело.

Ссылка на скачивание

Сигрид Унсет «Кристин, дочь Лавранса»

А не копнуть ли нам поглубже, забравшись, скажем, в XIV век, чтобы окунуться в Норвегию, в которой набожность превыше всего, вместо врача больному вызывают знахарку, а замуж отдают по родительскому расчету?

В моих руках трилогия о дочери землевладельца, Кристин, чья жизнь пробежит тонкой линией на ладони истории, переплетаясь с легендами, пересекая войны, огибая проклятия, и закончится возвращением к истокам,- туда, где ее назвали Кристин, дочь Лавранса, сына Бьёргюльфа и Рагнфрид, дочери Ивара из усадьбы Йорюндгорд в долине Гюдбрандсдал.

3 книги, как три вехи жизни, полные радостей и трудностей, счастья и сомнений, потерь и переосмыслений. Именно за это произведение Унсет получила Нобелевскую премию по литературе в 1928 году («за запоминающееся описание скандинавского средневековья»). Эта сага могла бы быть исторической, но все персонажи вымышленные, она могла бы быть причислена к жанру фэнтези, но слишком реальна, поэтому назовем ее просто семейной, и семья, о которой пойдет речь, будет большой, сильной и крепкой.

Книга первая, «Венец», познакомит нас с жизнью Кристин до замужества, расскажет о девичьих сомнениях, первых ошибках, большой любви и ее проверке на прочность. Книга вторая, «Хозяйка», расскажет о зарождении новой семьи, традиционно многочисленной, на чью долю выпадет много тягостей и новой проверке на прочность. Книга третья, «Крест», поведает об измене и предательстве, потере любимых, невероятном отчаянии и… снова проверке на прочность.

У Унсет вышел монументальный, многогранный и жанровый роман, выдержанный в лучших национальных литературных скандинавских традициях. Стиль, слог, подача- все сделано добротно, сочно и колоритно. И, конечно же, как в каждой саге, здесь много любви: юношеской и пылкой, осознанной и трагической, любви к детям, родителям и близким, любви к своему краю и своим корням, Богу и вере.

И пусть нынче я немногословна, но это только потому, что эта книга скажет сама за себя гораздо красивее.

Отрывок из книги:
Его женили таким молодым, и он стал робким. И вышло так, что он начал чувствовать себя лучше в глухом лесу, в диких горах, где все живые существа хотят широкого простора, – простора для бегства, – и робко и недоверчиво следят за каждым пришельцем, который захочет подкрасться к ним…
Но наступало такое время раз в году, когда звери в лесах и на горах забывали робость. Тогда они кидались на своих самок. Но свою он получил в подарок! И она предлагала ему все то, чего он не добивался…
А птенцы в гнезде… Это было единственным светлым пятном в пустыне, самой глубокой сладостной радостью в его жизни. Маленькие светловолосые девичьи головки под его рукой.
Женитьба – его просто женили, почти не спрашивая. Друзья – у него было много друзей, и ни одного друга. Война – она была для него радостью, но войны больше не было, его доспехи висели на чердаке, малоношеные… Он стал крестьянином… Но у него были дочери – вся его жизнь стала ему дороже, потому что он обеспечивал и охранял их, прекрасные, нежные маленькие жизни, которые он держал в своих руках. Он вспоминал маленькое двухлетнее тельце Кристин на своем плече, ее светлые, как лен, мягкие волосы у своей щеки. Ее маленькие ручки, державшиеся за его кушак, ее круглый, крепкий детский лобик, которым она упиралась отцу в спину, когда сидела сзади него верхом на лошади.
А теперь у нее такие же жаркие глаза – и она добилась своего. Она сидела в полутени, прислонясь к шелковым подушкам постели. В мерцающем свете свечей она была вся золотая – золотой венец, золотая рубашка, золотые волосы на обнаженных золотых плечах… И глаза у нее не были уже больше скромны.
Отец содрогнулся от стыда.
Хотя сердце у него обливалось кровью. За то, что не досталось ему самому! За жену, лежавшую тут, рядом с ним, которой он не мог дать того, чего она хотела.
До боли чувствуя к ней жалость, он нащупал в темноте руку Рагнфрид.
– Да, мне кажется, мы с тобой хорошо жили, – сказал он. – Я думал, ты горюешь о наших детях… И что ты от природы такая грустная. Но мне никогда не приходила в голову мысль, что я, быть может, не был тебе хорошим мужем!..
Рагнфрид дрожала, словно тело ее сводили судороги.
– Ты всегда был хорошим мужем, Лавранс!
– Хм!.. – Лавранс сидел, упираясь подбородком в колени. – И все же для тебя, может быть, было бы лучше, если бы ты вышла замуж так, как наша дочка нынче…
Рагнфрид вскочила и вскрикнула низким, резким голосом:
– Ты знаешь?.. Как ты узнал? Давно ли ты знаешь?
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Лавранс немного спустя странным глухим голосом.
– Я говорю о том, что я не была девушкой, когда стала твоей женой, – отвечала Рагнфрид, и голос ее был ясен и звонок от отчаяния.
Немного погодя Лавранс ответил тем же голосом, что и раньше:
– Этого я никогда не знал – до сегодняшнего дня.
Рагнфрид лежала на сене, содрогаясь от рыданий. Когда приступ прошел, она приподняла голову. В отверстие в стене начал уже просачиваться слабый серый свет. Она могла уже различить фигуру мужа – тот сидел, обняв колени руками, неподвижный, будто окаменевший.

Ссылка на скачивание

Кнут Гамсун «Голод»

«Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерой мерите, такою и вам будут мерить».
От Матфея, 7:1,2
Я прочитала этот роман быстрее, чем раздумывала, каким же должен быть отзыв о нем. Не потому, что об этом романе и без меня написано очень много, а, скорей потому, что во мне он оставил слишком противоречивое послевкусие, по сей день заставляющее меня метаться между «гениально» и «автор- фашист». Начнем, пожалуй, со второго…

Кнут Гамсун прожил на этом свете 92 года, оставив после себя шлейф величайшего позора и проклятия, оправдывая фашизм и встав на сторону нацистов. В самой Норвегии о Гамсуне вспоминают с понятной стыдливостью: после его откровенной поддержки Гитлера сограждане подвергли его столь дружному остракизму, что тень того разочарования лежит на его облике и по сей день. Как ни крути, а есть вещи непростительные. Гамсуновская поддержка фашизма была не разовой и не случайной, это не отдельные комплиментарные высказывания (они-то случались и у Честертона о Муссолини, и у Черчилля о Гитлере), это даже нечто худшее, чем завороженность фашизмом, сломавшая карьеру Лени Рифеншталь: в конце концов, у нее она носила характер сугубо эстетический - мощные движения масс, стальные мускулы физкультурников... Гамсун, напротив, поддерживал фашизм убежденно и страстно, видя в нем панацею для заблудившегося человечества. Он ярко, с редким талантом, ценою карьеры и репутации, обозначил один из самых страшных тупиков европейской мысли - а именно ненависть к современности и жажду возврата к патриархальности.
В мае 1943 года лауреата Нобелевской премии по литературе норвежца Кнута Гамсуна принял имперский министр народного образования и пропаганды Йозеф Геббельс. Гамсун выразил восхищение литературным творчеством Геббельса. Восьмидесятичетырёхлетний норвежец даже прослезился, и рейхс-министр понял, что может верить в искренность патриарха мировой литературы.

Геббельс решил преподнести писателю высшую награду политического мира - выхлопотать аудиенцию у фюрера. Визит к Гитлеру некогда любимого и уважаемого писателя был истолкован у него на родине как высшая степень предательства. В Норвегии одного за другим казнили участников Сопротивления, а Гамсун поехал на поклон к "наци" номер один, который в 1940 году приказал оккупировать Норвегию!


Кнута Гамсуна и его жену Марие посадили под домашний арест. Позже супругу писателя как коллаборационистку отправили в тюрьму. Сажать на скамью подсудимых восьмидесятишестилетнего лауреата Нобелевской премии не хотели. Власти откладывали и откладывали процесс, надеясь, что "природа вмешается в это дело". Старика спровадили в психиатрическую больницу, где после четырёхмесячного обследования диагностировали "стойкое ослабление умственных способностей". Это спасло писателя от суда, но суда он как раз и не боялся. Он готов был ответить за свои симпатии и антипатии. Он не был ни трусом, ни приспособленцем.

В декабре 1946 года его приговорили к штрафу в несколько сот тысяч крон. Так он должен был возместить ущерб, нанесённый стране его дружбой с нацистами. Последняя хвалебная статья Гамсуна о национальном социализме и Гитлере была опубликована 7 мая 1945 года - это был некролог фюрера. "Мы, верные сторонники Гитлера, - писал Гамсун, - склоняем свои головы перед лицом его смерти". Он, как нибелунг, хранил верность своей слепой любви к немцам.
Не знаю, можно ли ответить на вопрос, в какой степени его позор искуплен его величием и в какой степени его величие унижено его позором, ибо до сих пор на вопрос «Предатель ли Гамсун?» никто не может дать однозначного ответа. Многие видят в нем еще одну фаустовскую плату за гениальность, еще одно трагическое опровержение тезиса о несовместимости «гения и злодейства». И, пожалуй, пора поговорить о гениальности…

«Я буду изображать людей так, как я ощущаю их, а не так, как предписывает и приказывает позитивизм; я заставлю моего героя смеяться там, где разумные люди считают необходимым плакать. Почему я хочу этого? Во-первых, потому, что я так, субъективно, ощущаю своего героя, а затем потому, что мой герой — не характер и не тип, который смеется и плачет согласно научным предписаниям, но сложный современный человек, мысли и чувства которого делают произвольные скачки».

Как и Достоевский, Гамсун считал, что литература должна уделять как можно больше внимания душевному состоянию человека, «тайным движениям, которые незаметно происходят в дальних уголках души, необъяснимому хаосу ощущений, тончайшей жизни фантазий», то есть бессознательной духовной жизни. Тонкий психолог, Гамсун, выворачивал наизнанку самые потаенные человеческие метания, страхи и слабости, оголяя до последнего нерва героев своих книг, а потом наделял их поступками, совершенно несвойственными им же самим созданному характеру.

Ярчайшим примером в подтверждение вышесказанного является роман «Голод», написанный Гамсуном в возрасте 29 лет. Критики утверждают, что отчасти, книга автобиографична. Детство его было тяжелым, семья бедной, работать он начал в 15-летнем возрасте, а первые литературные творения чаще летели в корзину, чем в печать.

По сюжету, главный герой «Голода»- молодой журналист, который едва сводит концы с концами. Он беден, ему не на что жить, а маниакальное желание быть честным и благородным часто не дает воспользоваться ему теми грошами, которые он с трудом наскребает для того, чтобы не умереть с голоду. Посредственный писатель, зарабатывающий нечастыми статьями, которые периодически принимает и скудно оплачивает газета, но легко поддающийся порывам отдать все первому встречному, тем самым тщетно пытаясь убедить окружающий мир и, главное, самого себя в том, что он не какой-нибудь там нищий, он честный человек, безымянный герой (а, точнее, герой с множеством выдуманных имен) крайне быстро утрачивает средства к существованию и оказывается на грани помешательства от грызущего его голода. Мысли его путаются, в голову лезут навязчивые идеи, ложь сама собой срывается с губ, он метается от одного человека к другому, сыпля вокруг себя какую-то дикую чушь, и то злясь, когда его слова принимают на веру, то негодуя, когда ему не верят. Цепляясь взглядом за людей и просто предметы, он придумывает истории, верит в них, тут же отвергает, снова верит; в частности, он нарекает случайно встреченную женщину странным именем Илаяли и постоянно бредит ее образом, смешивающимся с делами насущными и фантастическими, самовольно происходящими только в его голове. Все это смешивается в нечто невообразимое.

Кто-то назовет книгу «бредом сумасшедшего», кто-то «безумно гениальной», но прочесть эту книгу стоит хотя бы ради того, чтобы на одной из страниц встретить прекрасную метафору- «Она то краснеет, то бледнеет, на лице ее одно выражение сменяется другим, я слышу, как тяжко она дышит; и даже пуговицы с ее платья смотрят на меня, словно испуганные глаза».

Отрывок из книги:
Мысль о боге снова начала меня одолевать. Я находил, что с его стороны в высшей степени непростительно вмешиваться всякий раз, как я пытался найти работу, и расстраивать все дело, хотя я просил лишь хлеба насущного. Я определенно заметил, что стоит мне поголодать несколько дней подряд, как мой мозг начинает словно бы вытекать и голова пустеет. Она становится легкой и бесплотной, я больше не чувствую ее у себя на плечах, и мне кажется, что, когда я на кого-нибудь гляжу, глаза мои раскрываются до невероятности широко.
Я сидел на скамейке и думал обо всем этом, все горше сетуя на бога за эти беспрерывные мучения. Если он, испытывая меня и воздвигая на моем пути препятствие за препятствием, хочет приблизить меня к себе, очистить мою душу, то смею его заверить, что он ошибается. Я поднял глаза к небу, чуть не плача от негодования, и раз навсегда высказал ему все, чтобы облегчить душу.
Вспомнилось то, чему меня учили в детстве, в ушах зазвучал негромкий голос, читающий Библию, и я начал разговаривать сам с собою, насмешливо покачивая головой. Зачем заботился я о том, что мне есть и пить, во что одеть бренную свою плоть? Разве Отец Небесный не питает меня, как питает птиц, и не оказал мне особой милости, избрав раба своего? Перст божий коснулся нервов моих и потихоньку, едва заметно, тронул их нити. А потом господь вынул перст свой, и вот на нем обрывки нитей и комочки моих нервов. И осталась зияющая дыра от перста его, перста божия, и рана в моем мозгу. Но, коснувшись меня перстом десницы своей, господь покинул меня и не трогал более, и не было мне никакого зла. Он отпустил меня с миром, отпустил с открытой раной. И не было мне никакого зла от бога, ибо он – господь наш во веки веков…

Ссылка на скачивание

P.S. Сорри, пост с немалым количеством копипаста в силу большого количества биографичной информации.

Мари Хермансон «Тайны Ракушечного пляжа»

«Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела.» (с) Островский А.Н. «Гроза»
Мы часто принимаем желаемое за действительное, и ошибаемся, делая выводы на основании лишь внешних признаков. Богатый дом кажется нам оплотом непременного благополучия, большая гостеприимная семья- гарантом счастья, любви и понимания, а положение в обществе видится нам залогом стабильности, избавляющим от проблем. Многие из нас не могут избавиться от этих иллюзий до конца своих дней, многие любят использовать их в поучительных беседах, а героиня книги Хермансон прошла через них, сумев облачить детские воспоминания в трогательную историю, полную сочных летних красок и холодного северного ветра.

Эта книга - коллекция ностальгических узоров, переплетенных временем и людьми, чьи судьбы сложились совсем не так, как, казалось, должны были сложиться. Если приглядеться, то среди этих узоров можно заметить нити наивной веры в сказочное, крестики, оставленные памятью, чтобы проще было вернуться туда, где сказка когда-то была былью и узелки воспоминаний, рождающие щемящее сердце чувства покоя, уюта и тепла.

Вы не найдете в ней «острых углов» или непримиримых противоречий, не увидите вселенской трагедии с «заламыванием рук» и не услышите яростных споров. Все это останется между строк и будет передано с невозмутимым скандинавским спокойствием, приправленным не отчаявшимся равнодушием, а как раз наоборот, надеждой на лучшее и верой в будущее. Эта бесконечно добрая книга научит вас быть терпимее к тем, кого принято называть «не от мира сего», окунет в мир скандинавских сказаний и подарит массу чувственных эмоций. В ней будут тролли, море, скалы и птицы,- символы Скандинавии для нас и такое привычное окружение для ее жителей. В ней одиноким не будет одиноко, а разделенные годами останутся вместе будучи разделенными даже географически.


За наводку на эту прекрасную книгу огромное спасибо lialia,- пока единственной, кто сумел с потрясающей точностью определить, что именно я ищу своим «подайте на прочитание».

Отрывок из книги:

Они отправились гулять по шхере. Вокруг них, разумеется, кружили птицы, но они были не так агрессивны, как обычно. Птицы не ныряли к ним с раскрытыми клювами, что поначалу так сильно пугало Кристину. Теперь в их поведении виделась не угроза, а любопытство. Кружили они в основном вокруг девочки, и Кристина была готова в любой момент броситься и утешить ее, если та испугается.
Но девочка не проявляла никаких признаков страха. Напротив, ей это, похоже, нравилось. Она стояла совершенно голая посреди кружащих птиц. Темная кожа и белые перья дружно сверкали на солнце. Девочка тянула к птицам руки и смеялась, когда ей удавалось коснуться их крыльев.
Потом она побежала по округлым камням, и птицы полетели следом. Она, захлебываясь от смеха, бегала кругами, зигзагами, то быстрее, то медленнее, а птицы все время следовали за ней. Казалось, они играют в какую-то игру: птицы и девочка.
Когда они сели есть свой намокший завтрак, девочка стала кидать птицам крошки хлеба, и те ловили их в воздухе. Потом она положила кусочек хлеба себе на макушку. Одна крачка опустилась к ней на голову, съела хлеб, да так и осталась сидеть, запустив красные лапы в черные волосы. Она сощурила свои глаза-бусинки, но не закричала, а мягко заворковала. Девочка сидела, замерев и закрыв глаза, и чему-то улыбалась.
Кристина никогда не видела, чтобы птицы себя так вели. Она почти не верила своим глазам.

Ссылка на скачивание

Ларс Соби Кристенсен «Полубрат»

… книга о сильных женщинах и слабых мужчинах
Еще одна потрясающая вещь, рекомендуемая аж к обязательному прочтению. Вообще, затевая эту тему, я была уверена, что мой первый пост будет именно о ней. Учитывая даже не сколько я прочитала из скандинавского, а сколько я прочитала всякого, «Полубрат» произвел настолько сильное впечатление и оставил столь «долгоиграющие» эмоции, что казалось, написать о книге будет проще простого... А, по итогу, собрать все в один пост получилось только сейчас.

В сети пишут про море боли, скорби и отчаяния, про «скелеты в шкафах» и темные пятна на душах, про неведомую, почти маниакальную страсть автора к несчастьям, которые он раздает своим героям со щедростью мецената, знающего толк в жизненных хреновостях.

Чистая правда.

Ни одного героя книги, ни одного события, ни одного поступка нет без изъяна. Перед нами просто череда душевных калек, оказавшихся не в том месте и не в тот час. Они дружат, создают семьи, но поддержку находят лишь в алкоголе, одиночестве и смерти. Они уходят из дома, чтобы обрести себя, а пропадают на 28 лет и 60 дней. Идут в ресторан отметить день рождения, а празднуют похороны. Они летят навстречу добрым новостям, а встречают смерть. Они хотят кричать о боли, но замолкают на 22 месяца. Они хоронят своих детей, потому что лучше так, чем жить с невыносимой мыслью «пропал без вести»…

800 страниц бескрайних страданий, человеческих слабостей, страхов и ошибок. Но где-то между строк, аккурат между слетевших с губ обид и потухших взглядов, между несказанного «Прости..» и захлопнутой двери, где-то там есть неповторимая лирика странствий души, ищущей понимания и любви.

Эта книга также досталась мне по рекомендации, но на этот раз dreamaway, которая если говорит "Надо читать!", значит, надо читать не раздумывая, так как никто не сравнится с ее нюхом на качественные вещи.

Для тех, кто не готов окучить 800 страниц книги, могу подсунуть экранизацию, о коей мне сказать нечего,- не смотрела, предпочла книгу.
Отрывок из книги:
Я должен был держать фонарь обеими руками и светить в гроб. Фред откинул крышку. Внутри гроб был обит красной материей, типа шёлка, присборенной по краям в складки. Даже подушка имелась, и на вид казалось, лежать в нём вполне приятно. Меня неожиданно пробрала дрожь, спина от затылка и ниже покрылась мурашками. Фред повернулся ко мне и улыбнулся. — Стильно, — сказал он.
Потом снял куртку и лёг в гроб. Он сложил руки на груди и лежал совершенно тихо с широко открытыми глазами. Мне показалось, он стал бледнее и худее, точно щёки сдулись и ввалились. Я вцепился в фонарь, чтоб он не дёргался, это в его блеклом свете и в матовом свете луны Фред так выглядел: мёртвым, краски словно отхлынули от лица, и он лежал не шелохнувшись. — Фред, не дури, а? — прошептал я.
Из люка в крыше тянуло холодом. Вокруг листов железа намёрз снег и лёд. Было слышно, как снег, глыбы снега отваливаются и сползают вниз по крыше. Я прикидывал, сколько времени могло пройти, который теперь час, но взглянуть не решался. Луна скрылась. Моя тень слилась с остальной чернотой.
— Фред, а Фред? Пожалуйста! — Но он по-прежнему лежал со склеенными руками и застывшим взглядом, словно бы пустым, точно ничего, что он повидал в жизни, больше не существовало, включая и меня, и фонарь в моих руках, и бьющий из него на Фреда свет, и вдруг я перестал узнавать Фреда, было полное ощущение, что рядом в гробу лежит чужой мёртвый человек.
В эту секунду он наконец-то заговорил, тихо и не глядя на меня: — Закрой меня крышкой. — Я отпрянул. — Нет, — сказал я. — Делай, что говорят. Закрывай крышкой. — Зачем, Фред? Не буду. — Закрывай давай, Барнум. А потом иди домой, ложись и помалкивай. — Я подошёл на шаг поближе. — Фред, ты что, здесь останешься? — Да, я так планировал. — А что я скажу, если мама спросит о тебе? — Я уже сказал. Помалкивай. Неси крышку, чёрт тебя подери. — Я не хочу, Фред. — Так ты сам хочешь тут полежать? Изволь. — Нет. — А то могу устроить тебе детский гробик. Больший-то тебе ни к чему.
Я положил фонарь на пол и поднял крышку. Глаза у меня, надо думать, были на мокром месте, но я прикрыл их от Фреда. Я его ненавидел. Хоть бы он остался в этом гробу. Я забью крышку, чтоб он не выбрался. И никому не скажу, где он. Пусть умрёт от голода, как только околеет от жажды, хотя задохнётся, наверно, ещё раньше, один чёрт, главное, он умрёт и найдут его слишком поздно. Кому придёт в голову искать его здесь? Я пристроил крышку на место, нагнулся поднять фонарик и вдруг услышал два звука: смех Фреда в гробу и второй — слабый треск, но пока я разгибался, лампочка перегорела, меня сжала темнота, причём Фред всё смеялся внутри гроба, и в память картинка врезалась именно так: смех и за ним — темнота, в этой последовательности, но шло время, я прокручивал в памяти эту ночь на чердаке, и исподволь, мало-помалу смех и темнота сплавились воедино, из двух последовательных происшествий — смеха Фреда и погасшего затем фонаря — они превратились в одномоментное нераздельное воспоминание, отчего я теперь не могу слышать смеха без того, чтобы не почувствовать тяжести столь же глухой темноты, разбухающей в моих дрожащих руках.

Ссылка на скачивание

Мартти Ларни
«Прекрасная свинарка» и «Четвертый позвонок»

Ради этого финского автора мне пришлось сделать исключение, взяв не одну книгу, а две. К сожалению, это вовсе не потому, что книги настолько хороши, что мне хотелось читать и читать, а совсем наоборот. «Прекрасная свинарка», не смотря на хвалебные отзывы в сети, мировые рейтинги и кучу лайков в электронных библиотеках, оказалась настолько не моим чтивом, что я готова была поставить крест на авторе сразу же и навсегда. Однако, его именитость и заслуги перед финской литературой требовали оправдания, и уже, к счастью, он заслуженно получил его своим «Четвертым позвонком». Пишет Ларни в сатирическом стиле, глумиться над людскими пороками, привычками и предрассудками без удержу, за что не раз был бит (иносказательно, слава богу) литературными критиками и неравнодушной общественностью.
А что же «Прекрасная свинарка»?
Написанную от первого лица биографию главной героини можно подвести под популярную в Интернет подписях фразу, которую обожает большая половина женского пола, хотя и рядом с нею не стоит - «Все бабы, как бабы, а я-богиня». Самомнение захлестывает ГГ по каждому поводу: удачу она списывает на, якобы, шикарные мозги, в женских высказываниях в свой адрес видит исключительно зависть, а окружающие ее мужчины-бизнесмены сплошь тупые и недалекие придурки. Мало того, что такая жизненная позиция ужасно раздражает, так еще и автор подливает маслица в огонь, наполняя текст перебором сложных метафор. Встретить разок что-то вроде «Седина его волос отлично гармонировала с серостью его мыслей» или «Он также не делал больше попыток хоть сколько-нибудь приподнять мой подол и мой оклад» приятно, но когда такого добра почти на каждой странице, откровенно начинает тошнить.

В целом же, можно смело сказать, что написание от лица женщины мужчиной с треском было провалено. Если такими видят нас мужчины, то это кошмар. Если они думают, что так мы видим мир, то это еще больший кошмар. Частично автора можно оправдать любовью к сарказму, но мне для его оправдания потребовалась целая книга.
Отрывок из книги:
Сила частной экономики дала Энсио возможность захватить власть. Бывший адвокатик «ПОТС и Кo», который порой на улице ревел, как буря, но дома едва слышно попискивал, со временем превратился благодаря юридическому таланту и солидным доходам в самодержавного царька своей семьи; жене его принадлежало последнее слово только в том случае, когда она просила прощения. Теперь это был уже не прежний кроткий «рыцарь жениной туфли», вечно в чем-нибудь оправдывающийся, а какой-то надменный «фюрер», один многозначительный взгляд которого заставляет жену молчать, а детей — учить уроки. У меня возникло чувство вины, ибо не кто иной, как я из года в год толкала его на дела, требовавшие смелости и решительности. Я совсем забыла, что мужчину не следует слишком поощрять и чрезмерно благодарить, ибо все это действует на гипофиз его честолюбия, вызывая патологический душевный гигантизм. Симптомы этой опасной болезни наиболее ясно проявляются в домашней обстановке, когда гости дивятся волевым качествам мужа и умиленно восхищаются изысканными манерами жены. В каждом мужчине скрыты зачатки, или первоэлементы, душевного гигантизма. Каждый мужчина горячо желает, чтобы его жена была Венерой Милосской: не имея рук, она не могла бы проверять содержимое карманов своего мужа или хотя бы пальчиком коснуться общей семейной кассы.

«Четвертый позвонок»
Америка впереди планеты все! Все- то у них самое лучшее: и вино из долины Наполи, и джинсы и истребитель F-22 и все-все-все остальное. Ржунимагу. По мне, так у них только стоматологические услуги можно похвалить… и Томми (Tommy Hilfiger).

Мартти Ларни, похоже, разделяет мое мнение, и от всей души издевается над мировой державой в своей легкой и очень смешной книге. Главный герой- финн, отправившийся на ПМЖ за океан и принявший волевое решение стать настоящим американцем. По сюжету он примеряет на себя местные традиции и образ жизни, но, к счастью, в душе остается 100%-м европейцем.
Отрывок из книги:

Cкрытый текст -

 

- Дорогой сэр! Судя по вашему виду, я осмелюсь утверждать, что вы увлекаетесь литературой, потому что интеллигентности скрыть невозможно. Вы, конечно, много читаете?
- Вообще-то да... - ответил Джерри, словно ощутивший приятное щекотание.
- Я сразу это понял, - воодушевился посетитель, начиная выкладывать на стол содержимое своего кожаного чемодана.
- Вы, вероятно, увлекаетесь классиками? Именно - европейскими классиками? Так вот вам собрание сочинений Анатоля Франса в сокращенном издании, обработанном для американцев. Всего сто две страницы! И цена лишь 35 центов.
- Сокращено до ста двух страниц?
- Совершенно верно. Не правда ли, блестящая идея? И все-таки сюжет каждого романа сохранен в неприкосновенности.
- Собрание сочинений Анатоля Франса на сто двух страницах? - медленно проговорил Джерри, чувствуя легкое головокружение.
- Если это по-вашему слишком длинно, так вот вам весь Виктор Гюго, еще более ужатый: только восемьдесят страниц!
- Кто позволил их так сокращать?
- Издатель, конечно.
- Если бы Анатоль Франс и Виктор Гюго знали...
- Мы не спрашиваем их мнения и даже внимания на обращаем на таких мелких господ. Пускай радуются, что мы публикуем их выдумки.
Джерри стало грустно.
- Для чего же их произведения сокращать! - недоумевал он.
- Ну, разумеется, для того, чтобы их можно было читать в дороге. В наше время никто уже не читает книг дома, где имеются дела поважнее. В самом деле, разве не блестяще, что все написанное Франсом и Гюго можно прочесть за каких-нибудь два часа? А кроме того, люди теперь просто не хотят держать большие, громоздкие книги.
- Ну, а бестселлеры?
- Ах, простите, сэр! Я и не знал, что вас интересуют бестселлеры. Вот самый новейший. Безусловно это произведение - самое ходкое в мире. "Звезды сверкают днем". Две тысячи шестьсот страниц - и цена лишь одиннадцать долларов. Это подлинный шедевр, в котором отображена какая-то история. Вероятно, история Америки во времена золотой лихорадки.
- Кто ее написал?
- Лоретта Плиц, молодая супруга одного их нефтяных королей и бывшая королева красоты. Взгляните: вот она, на последней странице обложки. Она действительно хороша. Разрешите, я вам пришлю эту книгу? Но бестселлеры мы не продаем в рассрочку.
- Не трудитесь.
- Или, может быть, вас привлечет эта подлинно сенсационная книга: "Величайший в мире преступник"? Ее автор - лучший писатель мира Винцет Дуррел.
- Это лучший писатель Америки?
- Больше! Я же сказал вам: лучший писатель мира.
- Ну, а что же тогда Стейнбек, Фолкнер, Хемингуэй?
- Судя по фамилиям, это какие-нибудь европейские болтуны, книги которых не стоит переводить на американский язык. Людей не интересует психологическая софистика. Их привлекает живая действительность: убийства и любовь. А что вы скажете об этой великолепной книге? Всемирная история в кармане! Девяносто страниц, при этом - обилие иллюстраций! Цена только 35 центов. И, если книга не удовлетворит вас, вы сможете получить свои деньги обратно. А это - история мировой литературы. Сюда входят, между прочим, и некоторые европейские писатели, а также широко представлены все крупнейшие лирики Южной Кореи. Это маленькая книжечка, но ее содержание колоссально. Тридцать две страницы, только 15 центов...
- Довольно! - закричал Джерри.
- Имеется также библия в новом переводе. Текст прямо-таки великолепный!
- Вы что, не слышите? Меня нисколько не интересуют ваши выжатые издания, ваши литературные брикеты.
- Что значит - выжатые?
- Это преступление - сокращать до нескольких страниц лучшие жемчужины мировой литературы.
- Но тогда-то они и становятся настоящими жемчужинами! Ведь наша задача - улучшить произведения, в которых одна беда: обилие слов. Вы что же, не любите исправленных изданий?
- Да, не люблю.
- Так вы хотите критиковать мой вкус?
- Да.
- В таком случае вы оскорбляете не только меня, но и всю Америку. Ни один разумный человек не станет читать "Божественную комедию" Данте в полном издании, если может получить ее в виде брошюрки на десяти страницах. Современному человеку приходится читать так много, что у него нет времени на болтливых классиков - тем более, что теперь чуть ли не каждый день появляются новые блестящие бестселлеры.

Ссылка на скачивание

Халлдор Лакснесс «Самостоятельные люди»

Жил-был в Исландии крестьянин по имени Бьяртур. Владел Бьяртур крошечным кусочком земли, больше покрытой вековыми каменюгами, чем травой, имел хлипкий домик с деревянным настилом для сна, земляным полом, маленькой плитой и крошечным оконцем и мечтал о большой стаде овец. «… у кого есть такой хутор, тому незачем надсаживаться весь день, как батраку». Вот только жизнь исландского крестьянина- не сахар: то глисты овец одолеют, то убежит одна, то мрут одна за одной, а в овцах была вся жизнь Бьяртура.

Характер у Бьяртура был волевой, целеустремленный. С малых лет он уважал самостоятельность, и считал, что нет ничего ее важнее… после овец, конечно же. Если вырастить много овец, то часть потом можно продать, а на вырученные деньги купить еще земли, чтобы было, где пасти еще больше овец. Из еды и одежды только необходимый минимум, исключений нет ни для беременной жены, ни для детей. И дело не в скаредности, а потому что так правильно- нельзя растрачиваться на глупости, когда после затяжной суровой зимы трава еще не выросла, а овец кормить не чем.

Монументальный, овеянный древними сказаниями, окутанный северными туманами, воспетый народными песнями, роман, открывающий суровый мир страны ледяных гор с ее непростым, но самостоятельным народом. Еще одна величественная сага в моей подборке от еще одного нобелевского лауреата. Невероятно теплая, написанная с безмерной любовью к истокам своей страны, ее истории и несгибаемым и сильным жителям.

Читается очень легко и чем-то напоминает былину, хотя «кирпич» то побольше «Полубрата». Вот только будь моя воля, я бы спихнула этого Бьяртура с первой же скалы за упрямство, самодурство и бездушие… глядишь, и от глистов бы избавился.

Отрывок из книги:

Cкрытый текст -

 

По воскресеньям Бьяртур поднимался на гору за вереском или шел на пустошь — поглядеть на овец для собственного удовольствия; он сразу узнавал, откуда каждая овца и какой она породы. И еще ему доставляло особое удовольствие сбрасывать в ущелье большие камни.
Жена стирала белье в ручье у нижнего порожка. Однажды в воскресенье Бьяртур долго отсутствовал и пришел домой весь сияющий. Он спросил у жены, не догадывается ли она, что он видел. Он видел свою овцу Белорожку, к югу от родника, с замечательным ягненком!
— Готов побиться об заклад, что осенью ягненок будет весить все тридцать фунтов.
Но жена не выказала ни малейшей радости.
— Хороша порода пастора Гудмундура, — заметил Бьяртур. — Это не бродяги, они не рыщут по пустоши без смысла и толку, нет, они находят то, что им нужно, и уж дальше не идут. Умные овцы. Я решил завести барана этой породы.
— Да, да, — сказала жена. — Это и есть подходящая для тебя порода.
— Не понимаю, — сказал Бьяртур.
— Я только сказала, что это хорошо, — ответила жена.
Она не разделяла его радость, потому что была равнодушна к его затеям и продолжала о чем-то упорно думать.
— Бьяртур, — сказала она, помолчав. — Мне хочется мяса.
— Мяса? — спросил он удивленно. — Среди лета?
— У меня слюнки текут, когда я вижу овцу.
— Слюнки? — повторил он. — Может, у тебя горло болит?
— Этой соленой зубаткой даже собаку не накормишь.
— Не кажется ли тебе, дорогая моя, что с тобой что-то неладно?
— В Редсмири нас два раза в неделю кормили мясом.
— Не поминай ты при мне эту треклятую конину! — По воскресеньям нам всегда давали баранину, даже летом давали! А конина — очень хорошее мясо.
— Для работников резали только старых овец и кляч. Это мясо годится только для подневольных людей.
— А где же другое?
— Свободный человек может удовольствоваться рыбой. Самостоятельность выше всего.
— По ночам мне снится кровяная колбаса. Мне кажется, я беру ее руками, горячую, прямо из котла, и сало так и течет, сочится из нее… Иногда это ливерная колбаса, иногда кровяная… Иисусе, помоги мне!
— Это к непогоде, — объяснил Бьяртур, — Сало означает прояснение; видно, проглянет солнце. Может быть, хорошая погода продержится, пока не кончится самая горячая страда.
— И еще мне снится молоко.
— Молоко? Среди лета? Не к снегу ли?
Этот сон показался Бьяртуру совершенно необъяснимым.
— Мне приснилось, что я в Редсмири, пропускаю молоко через сепаратор в кладовой. Из одной трубки течет снятое молоко, из другой — сливки. И будто сливки льются мне прямо в рот.
— Охота тебе запоминать всю эту проклятую чепуху. Ведь она же ровно ничего не значит, — сказал Бьяртур; он решил не обращать внимания на ее сны.
— Днем, когда я не сплю, я все сижу и думаю о молоке. На лугу, когда убираю сено, я думаю о молоке. И о мясе.
Бьяртур задумался и наконец ответил:
— Дорогая Роза, боюсь, у тебя с сердцем неладно.
— Бьяртур, скажи, мы никак не можем завести корову? — продолжала жена.
— Корову? — переспросил вконец озадаченный Бьяртур. — Корову?
— Да, — упрямо повторила Роза, — корову.
— Теперь мне уже совершенно ясно, что у тебя началась болезнь сердца. Вот так же было с моей покойной матерью. У нее появились какие-то странные желания, потом она стала слышать голоса. Сначала мы обратились к знахарке, но когда это не помогло, пошли к доктору. Если у тебя это не пройдет, скажи мне, чтобы я мог, пока не поздно, взять у Финсена какие-нибудь капли покрепче.
— Не хочу никаких капель. Хочу корову.
— А где у нас выгон? Я думал, ты сама видишь, сколько травы у нас на этом чертовом холме. И сама хорошо знаешь все эти голые кочки, по которым мы каждый день ходим, когда косим траву. Откуда же нам взять сено для коровы? — У реки растет осока.
— Кто ее скосит? Кто принесет? Как мы довезем ее до дому? Ты думаешь — мы богачи. Мы бедные крестьяне, первый год хутором владеем. Откуда нам взять деньги на корову? Ты не в своем уме.
— А я думала, ты свободный король, — сказала она.
— Мало у нас разве соленой рыбы? Мы сами себе хозяева и только-только устраиваемся на собственном хуторе. Гнилой, тухлой рыбы мы не едим, как работники в Мири. Едим душистую соленую зубатку. И привозная картошка кончилась совсем недавно. Хлеба нам хватает. Сахару вдосталь. А что у тебя ржаные галеты заплесневели, так ты сама виновата! Надо было их есть на перемену, не заплесневели бы. Галеты — это все же печенье, дорогая моя. Да к тому же привозное печенье.

Ссылка на скачивание

Хатльгрим Хельгасон «Женщина при 1000 °C»

«Я живу здесь одна: в гараже, оборудованном под жилье, вместе с портативным ноутбуком и старой ручной гранатой»- неплохое начало, не правда ли?

А дальше нас ждет знакомство с исландкой по имени Хербьёрг Марья Бьёрнссон, дамы с непростым характером, сложной судьбой и чертовски острым язычком, благодаря которому читать эту книгу - одно удовольствие. Жизненные перипетии и трагедии, коих было превеликое множество на пути ГГ, подаются с неизменным сарказмом, остро приправленным меткими замечаниями и язвительными комментариями.

Вот только причислить это произведение к юмористическому жанру, увы, не получится. Так уж вышло, что большая часть повествования отдана годам войны, и поверьте, никакие шуточки не скроют от вас боли и страданий, выпавших на долю отчаянной исландской оптимистки. Хельгасон мастерски владеет пером, и построение сюжета на контрасте комедия/трагедия заставит пережить массу противоречивых эмоций, что, несомненно, не только оставит глубокий след в памяти, но и даст нехилую эмоциональную встряску. А как иначе, если папа маленькой Хербьёрг служил во время войны ни где-нибудь, а в СС...

Мне было бы очень интересно, по какой же схеме пройдет ваше чтение: смех сквозь слезы или слезы сквозь смех… Меня же эта книга впечатлила настолько, что я уже готова спихнуть «Полубрата» с пьедестала «лучшего из скандинавского».




Отрывок из книги:

Cкрытый текст -

 

Я ощутила ледяной ствол пистолета на своем лбу. Это сопровождалось жутким и весьма своеобразным запахом стали – его мне до сих пор не удалось искоренить из своей памяти, хотя имена и лица уже начали стираться. Он нет-нет да вырвется из глубокого – по колено – сугроба забвения, словно неистребимый газ – этот сулящий гибель гитлеровский немецкий запах стали. Здесь требовался удачный ответ.
– Нет, – прохныкала я. – Я просто… исландка.
– Ах, исландка? Это… А какое положение вы занимаете в войне? – спросил он, немного отойдя от выбранного тона.
– Мы… мы… – я собралась ответить на вопрос по существу, но вдруг вспомнила, что у меня есть в запасе более удачный ответ, засучила правый рукав до самого локтя, сорвала пластырь с раны и с наигранной гордостью показала им вырезанную ножницами свастику.
– Ах вот оно как? Вот и отлично. А почему у тебя пластырь? Свастику не нужно заклеивать пластырем!
– Потому что там было… немножко крови.
– Кровь? Так пусть течет кровь!
Это было изречение самого громового божества. Но вместо того, чтобы всадить мне в лоб пулю, военный оттолкнул мою голову стволом, да так, что я упала с табурета.
– Встать!
Я неуклюже поднялась на ноги и дрожа встала посреди гостиной.
– Голову поднять!
Я попыталась встать прямо.
– Где теперь этот англичанин?
– Не… не знаю.
Он снова нацелил ствол на мой лоб.
– ГДЕ ОН?!
– Не зна…
Я услышала хлопок. Но это был не гром выстрела. Просто хлопок. Такой звук бывает, когда из мира вытаскивают затычку, и он сдувается, будто воздушный шарик. Вот такой хлопок.
– Скажи имя! Кто его прячет?
– Фройляйн… фройляйн Осингха.
– Фройляйн Осингха. Вот и отлично. Благодарим за сотрудничество. Хайль Гитлер!
Он щелкнул каблуками, быстро встал навытяжку и поднял правую руку вверх. Я щелкнула каблуками, быстро встала навытяжку и подняла вверх правую руку с кровавой свастикой и болтающимся пластырем.
– Хайль Гитлер!
Я все еще стояла, застыв в этой позе, когда они уехали и фрау вошла в комнату.
– Милое дитя!
Мое лицо было бледно как полотно, меня парализовало в этой позе: дрожащее дитя, отдавшееся пороку. И ни мне, ни ей не удалось опустить мою руку вниз. Так она и отвела меня в мою комнату с поднятой рукой, и я легла в кровать с замершим окровавленным нацистским приветствием и так и лежала до следующего полудня. «Паралич по причине шока», – заключил аптекарь. Дети время от времени входили ко мне и смотрели огромными молчаливыми глазами на эту странную болезнь, которая прошла только через два дня. Есть завтрак я была вынуждена одной рукой, зато мне не пришлось сидеть с поднятой рукой на уроках в школе, потому что занятия отменили из-за трагических событий: позже, в день моего допроса, пришли вести, что англичанина нашли в лодочном сарае на берегу с дочкой сапожника. Ее они застрелили, а его забрали с собой. Близняшек тоже забрали, но потом вернули; они сутулились из-за своих грудей сильнее, чем прежде. А вечером фройляйн Осингху нашли на ее заднем дворе, застывшую как мрамор в луже собственной крови.
Так я стала военной преступницей.

Ссылка на скачивание

Микко Римминен «С носом»

Если взять отдельно сюжет этой книги, то он до неприличия примитивен и скучноват. Финская пенсионерка небольшого ума и слабого характера живет скучной и унылой жизнью. Дни проводит в раздумьях ни о чем и пустячных будничных делах без единого просвета хоть на какое-то оживление. Пустота в голове- прямой путь к пустой жизни, причем путь этот очень короток. Вот только однажды, волею случая, наша героиня ошиблась дверью, но вместо того, чтобы извиниться и уйти, представилась сотрудницей службы социологических опросов.

Если взять отдельно образ главной героини, то, не смотря на хрупкость и трогательность, тактичность и мягкость, пред нами странная и чудаковатая особа, лишенная элементарной осторожности и умения думать о последствиях. Одиночество- ее единственный и ревностный друг, цепко держащий свою жертву на коротком поводке и завладевший как ее телом, так и разумом. Доведенная им до отчаяния ГГ творит одну глупость за другой, все дальше запутываясь во лжи, как в паутине.

Если взять отдельно автора этой книги, то его проще представить на каком-нибудь чоппере, в косухе и шлеме с рогами, чем раздающим автографы молодым автором современной прозы. И уж совсем тяжело представить его столь тонким психологом женских сердец, приправленных колоритным национальным темпераментом.

Если сложить все это вместе, то получится подкупающая добротой и светлой наивностью история, полная нескрываемого оптимизма и нежной дружбы. История с верой в человеческую человечность (pardonne moi) и надеждой на избавление от кислого одиночества. Каждый робкий шаг в открывающуюся дверь станет шагом навстречу такому же одинокому сердцу, истосковавшемуся по обычному «Привет! Как ты?»


Отрывок из книги:
Перешла к вопросам, решила, что буду делать все как можно более непринужденно, однако не получилось, на простые вопросы я, конечно, получала ответы, но довольно сомнительные. Имя, Илмари Энсио Хятиля, ни разу не менял, Дата и место рождения, Местечко Йоройнен в году один-и-два, Так-так, Хи-хи, Семья, Нету, Гражданское состояние, Вдовец, Сожалею, Но зато есть дети, Сколько, Скажем так, не помню, Вот как, Угу, Тогда поговорим немного об образовании и профессии, Ну давай поговорим, То есть меня интересуют ваше образование и профессия, А я думал, мы поговорим, Наверное, я неясно выразилась, Да уж, выразились, ой, что это я к тебе на «вы», Да, не стоит, Не буду, Итак, ваше образование, Хм, аттестат получил, ну и кое-что сверху еще перепало, Хорошо, Учить приходилось как простых людей, так и школьников, Прекрасно, Разве, Ну, по-моему, это так, Что ж, ладно, Нравится ли вам куриная печень, Что-что, Нравится ли вам куриная печень, Не нравится, и что это за дурацкий вопрос.
Так все и шло, безумно и вместе с тем в полном взаимопонимании, как будто играючи. Оба понимали, что все это сплошная глупость, как выразился Хятиля, но приятно было просто так вот сидеть и болтать ни о чем.
— Ну, ты как? — спросил вдруг старик, после того как я снова забросала его всевозможными вопросами. — Как ваша, то есть твоя? Жизнь?
— Эээ, — протянула я и посмотрела в его левую линзу, в которой отразилась висящая на стене за моей спиной маска.
— Ладно, я понимаю.
— То есть как?
— Швыряет, как щепку в море.
— То есть как? — повторила я. Меня охватил ужас, а что, если старик видит гораздо больше, чем кажется. До состояния еще большего ужаса я дойти не успела, так как в коридоре раздался шум.
Кто-то явно пришел.

Ссылка на скачивание

Анне Б. Рагде «Тополь берлинский»

Это могла бы быть рождественская история, ведь все события произошли как раз под Рождество, вот только все рождественские истории похожи на сказку, а эта больше смахивает на неслабый триллер. Это могла бы быть история счастливого воссоединения семьи, вот только в этой счастьем совсем не пахнет. Это могла бы быть семейная сага, вот только ей бы еще действительно семью, а не кучку не ладящих друг с другом индивидумов, объединенных лишь частью ДНК.
Рассказать об этой книге и не наспойлерить чертовски проблематично, но я попробую… Жила-была на одном норвежском хуторе совсем недружная семейка: папа, мама, дедушка и 3 сына. Между собой ладили все настолько скверно, что как только судьба давала шанс, улепетывали из родного гнезда кто как далеко смог. И вот по прошествии лет, когда боль еще так и не утихла, но обстоятельства уже заставили, на хутор снова съехались его обитатели, чтобы отдать последний долг упокоившейся матушке, разобраться с наследством и отряхнуть пыль со скелетов в своих шкафах.
Сюжетно книга составлена очень грамотно. Для начала вам предложат небольшую затравочку с секретом из прошлого, потом вас будет ждать детальное знакомство с каждым персонажем, и как только вы попытаетесь додумать свой собственный, вполне логичный по вашему умозаключению, финал, вас огорошат новостью, которая заставит вас тут же поменять свое мнение о книге. До этого самого финала книга казалась мне скучноватой, лишенной обещанной в описании иронии и отчасти конъюнктурной,- я 20 раз пожалела, что опять купилась на хвалебные сетевые отзывы и взялась за этот скучный бред. После финала все прочитанное выстроилось в логичную психологически тонкую цепочку, опутанную драматизмом, многолетними страданиями и незаживающими ранами.
Настаивать в рекомендации с чтением не решусь, так как понимаю, что мои литературные вкусы «страшно далеки от народа», тем не менее, я рада, что эта книга будет именно в этой теме, а не упомянута мною вскользь в каком-нибудь списке а-ля «во, чего еще помню»…

Отрывок из книги:
Внучка. Она вдруг стала внучкой, в возрасте тридцати семи лет. Благодаря человеку, который впервые заинтересовался ею, когда ей было десять. И то только позвонил.

Она видела отца всего раз в жизни, много лет назад, когда была в Трондхейме с докладом для местного клуба собаководов. Он подъехал к ее гостинице на ужасном, грязном «вольво», пахнущем навозом. Он опоздал, долго не мог найти место — очень редко заезжал в город, как он сказал. Ремень на пассажирском сиденье был прожжен посередине. Они поздоровались за руку, потом он снова взялся за руль. Они исколесили город вдоль и поперек, остановились на заправке, купили по чашке кофе и венской булочке и взяли их с собой в машину. От него так пахло свинарником, что она не захотела идти в кафе, соврала, что у нее самолет, который на самом деле был позже. Она хотела просто поскорее выбраться из этой машины, сбежать, и думала, как ее мать, такая щепетильная Сисси, и этот немногословный крестьянин вообще умудрились ее зачать.

В то время Сисси была восемнадцатилетней наивной девчонкой, стоявшей за прилавком кондитерской, а перед прилавком сидели крутые парни в армейской форме, объедаясь пирожными с кремом, булочками и пожирая ее глазами. В Трумсё это было. Тур Несхов тогда служил неподалеку, у него были увольнительные и номер в гостинице.

Видела бы его Сисси в этом «вольво». Темно-синий замызганный пуховик и серые шерстяные носки в деревянных башмаках. Она спросила, можно ли водить машину в деревянных башмаках, он коротко улыбнулся. Встретиться предложила она сама, воображая его этаким полноватым крестьянином, какие бывают на юге страны, пасторальный вариант, или охотником в специальной зеленой одежде.

Она испытала такой шок и отвращение, что только недели спустя смогла его пожалеть. Она так и не призналась Сисси, что виделась с ним, — не хотелось пересказывать подробностей этой встречи, не хотелось врать. Словно его позор, как зараза, перекинулся и на нее.

Ссылка на скачивание

Карен Бликсен «Из Африки»

В официальном описании сказано: «Карен Бликсен, датская баронесса, — одна из самых оригинальных писательниц XX века. Ее творчество уникально, поскольку сочетает в себе элементы самых разных жанров — от триллера до путевых заметок, от философской прозы до лирической комедии. «Из Африки» — главная ее книга, которая неоднократно выдвигалась на Нобелевскую премию; по ней Сидни Поллак снял одноименный фильм (Мерил Стрип, Роберт Редфорд, Клаус Мария Брандауэр), получивший «Оскара» в пяти номинациях.

Этот роман — воспоминание о долгих годах, прожитых Бликсен в Африке, о приключениях, опасностях и, конечно же, людях, влюбленных, как и она сама, в этот странный, неповторимый, чарующий континент».
Именно поэтому, в этот раз мы посмотрим на книгу через призму одноименного фильма, и не потому, что книга слабее,- поверьте, это совсем не так, а лишь потому, что фильм, на мой взгляд, прекрасно дополняет образы, описанные в книге в виде удивительных путевых заметок европейской колонистки, чье неспешное повествование перенесет нас в мир восхитительной природы, редких животных и колоритных местных обычаев.

«Тот, кто уловил ритм Африки, понимает, что им насыщена вся ее музыка».




«Что до меня, то с первых же недель моего пребывания в Африке я почувствовала огромную приязнь к африканцам. Это было сильное чувство, относившееся ко всем возрастам и к обоим полам. Открытие чернокожей расы стало для меня чудесным расширением мира».


«Пребывание наедине с дикой природой научило меня воздерживаться от резких движений. Существа, с которыми имеешь там дело, отличаются робостью и зоркостью и обладают настоящим талантом уклоняться от встречи с человеком. Ни одно домашнее животное не может соблюдать столь полную неподвижность».


Пожалуй, одно из самых спокойных произведений,- лиричное, проникновенное, с легкой грустью и бескрайней нежностью к предмету описаний. Казалось бы, что общего между белой женщиной благородного происхождения и страной чернокожих людей, отставших от нее на целый век? Прочтя книгу, вы ответите на этот вопрос, ведь ответы на него будут на каждой странице этой меланхоличной, написанной с огромной любовью истории.



Отрывок из книги:
Старый датчанин-судовладелец вспоминал свою молодость. Однажды в возрасте шестнадцати лет он провел ночь в сингапурском борделе. Он явился туда в компании матросов с отцовского корабля и разговорился со старой китаянкой. Узнав, что он родом из очень далекой страны, она принесла своего старого попугая. По ее словам, тот попугай был давным-давно преподнесен ей возлюбленным-англичанином голубых кровей. Юноша решил, что птице не меньше ста лет. Она могла трещать на всевозможных языках, удачно дополняя космополитическую атмосферу заведения.
Однако была одна фраза, которой возлюбленный китаянки научил попугая еще до того, как отдал его ей; эту фразу она никак не могла понять и неоднократно прибегала к помощи посетителей, которые тоже разводили руками. Уже много лет назад она рассталась с надеждой узнать у кого-нибудь значение таинственного изречения. Но юноша приплыл из такой далекой страны! Вдруг попугай произносит нерасшифрованную фразу на его языке?
Предложение одновременно растрогало и напугало юношу; при мысли, что из чудовищного клюва птицы могут вырваться датские слова, он едва не выбежал из борделя, но все же остался, не желая огорчать старуху.
Однако изречение оказалось на классическом греческом языке. Птица произносила слова очень медленно, и юноша достаточно помнил греческий, чтобы узнать отрывок из Сапфо:
Ушли Плеяды и луна,
Уж полночь минула,
Часы текут, текут,
А я лежу одна.
Услышав перевод, старуха пожевала губами, закатила свои узкие глаза и попросила продекламировать строки еще раз. Слушая, она кивала головой.

Ссылка на скачивание
Ссылка на фильм