Наши любимые стихи - II

Друзья, в этой теме пишем стихи любимых авторов.

Если автор неизвестен - ничего страшного.
Стихи должны греть душу, а не вызывать ненужные споры.просьба посты оставлять без иллюстраций !

Предыдущая тема здесь


.

Мы по рощице гуляли, травка шёлком стелится,
Не о чём вели беседу, ветряная мельница,
Расцвела черёмуха, расцвела красавица,
Кто же скажет почему скромные не нравятся.

Гонит ветер грусть мою, рощица качается,
На тропинке узенькой парочки встречаются,
Почему от аромата кровь бурлит, волнуется,
Жаль, что в первое свиданье девки не целуются.

Проводил тебя до дома, распевали ласточки,
Под черёмухой - колдуньей сели мы на лавочке,
Пусть цветёт черёмуха, пусть цветёт красавица,
Я же парень то, что надо, что тебе не нравиться.

Я готов тебя любить, но ты птичка вольная,
Мне с тобою трудно быть, ты очень своевольная,
Что ж любовь не клеится, слёзы, да страдания,
Скромным очень трудно быть, в первое свидание.

Ночку рядом просидели зорька занимается,
Мне домой пора идти, мамка заругается,
Пусть черёмуха цветёт, травка шёлком стелится,
Лепестков волшебный снег, белая метелица.

Бурениной Галины.

Сон в руку...
Игорь Светлый

Я тебе расскажу, обещай, что не будешь смеяться,
Впрочем, будешь, конечно, чего же, ну что это я.
Всё ведь сон, ну а сны, ты ведь знаешь, бывает, приснятся…
Ещё рано смеяться, ты лучше послушай меня.

Снился солнечный день, так тепло, удивительно ясно,
Да, конечно, а как же, такой же прекрасный как ты.
Только зря улыбаешься, всё же ко сну ты причастна,
Твоя комната, всё, и стоящие в вазе цветы.

Я сидел, как сейчас, на углу этой мягкой кровати
Дожидаясь тебя среди стопок разложенных книг,
А вон там, у подушки, предательски, как-то не кстати,
Вполовину виднелась тетрадь, это был твой дневник.

В нежно розовый цвет, что казалось тебе не по нраву,
И меня удивило, я, взяв его начал читать.
Ты не думай, вне сна я бы в руки не взял на забаву,
Хотя, кто его знает по правде, чего там скрывать.

И открылся же, подлый, как раз на страничке признанья,
Где под фото моим так красиво написано – лю…
Я ещё говорил, а ты чуть не лишилась сознанья.
Понемногу рукой подминая подушку свою.

Ну, а дальше, во сне, уронив твою вазу с цветами,
Не случайно, конечно, а чтобы хоть как-то отвлечь,
Я обратно вложил твой дневник, и касаясь руками,
С ковролина пытались кусочками вазу извлечь.

На мгновенье с тобой мы едва ли прижались щеками
И твой жар и тепло с ароматом пьянили меня.
А потом? Помню вкус…и как губы шептались с губами,
Ну, приснится ж такое, о чем и подумать нельзя.

Я смеюсь, а ты пальчиком вазу, направленно, к краю…
И кусочки, дробясь, полетели по дальним углам.
И я крепко тебя обнимая к себе прижимаю,
Ты отрывисто вторишь под ласкою нежным губам…

И сбегает волною атлас из-под тел на пол рядом,
Ярко розовым цветом обложка игриво блестит -
Твой дневник, ну и что, что признаний там нет и не надо,
Мне улыбка твоя так о многом сейчас говорит.

Дмитрий Артис

***

Ещё немного и песчаным ливнем
накроет Рим, последний, третий Рим,
и мы с тобой об этом говорим,
а надо бы о чём-нибудь наивном.

Допустим, о бессмертии вселенной,
но мы упрямо говорим о не-
избежности: об атомной войне,
о том, что все умрут и мы – со всеми.

А надо бы о чём-нибудь попроще:
об ангелах на пластике сосны…
Украсили рождественские сны
освоенную в бункере жилплощадь.

Уже ничто не будет повторимо,
уже никто не будет повторим,
и мы с тобой о Риме говорим,
но Рима нет, не будет больше Рима.

2012 г.

Серёжка ольховая

Уронит ли ветер
в ладони серёжку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости -
величие жизни
печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь её -
всё окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая
выше любого пророчества.
Тот станет другим,
кто тихонько её разломил.
Пусть нам не дано
изменить всё немедля, как хочется,-
когда изменяемся мы,
изменяется мир.
И мы переходим
в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
к неведомой новой земле,
и не замечаем,
что начали странно покачиваться
на новой воде
и совсем на другом корабле.
Когда возникает
беззвёздное чувство отчаленности
от тех берегов,
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал.
Не страшно вблизи
то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
что единственной пристани нет.
Яснеет душа,
переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
и даже предавших,- прости.
Прости и пойми,
если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
с ладони её отпусти.
И пристани новой не верь,
если станет прилипчивой.
Призванье твоё -
беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
и плыви по другую печаль.
Пускай говорят:
"Ну когда он и впрямь образумится!"
А ты не волнуйся -
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
"Все уляжется, все образуется..."
Когда образуется всё -
то и незачем жить.
И необъяснимое -
это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
нимало смущать не должны,-
ведь жизни цена
не понизится
и не повысится -
она неизменна тому,
чему нету цены.
С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
Да с того, что серёжка ольховая
лежит на ладони и,
словно живая,
дрожит...

Евгений Евтушенко

Марк Вербер

Я не пишу тебе

Я не пишу тебе потому, что письма
могут быть лишь о внутреннем или внешнем.
Сколько уже бумаги словами высек -
вместо сухого "здравствуй" выходит нежно,
буквы плывут от кончиков теплых пальцев,
пальцы рисуют море в разводах синих...
В тысячный раз мне хочется откупаться
смятым листом от черного рта корзины.
Черного слишком много в ночной, венозной
медленной крови. В полость моих предсердий
с ней поступает тяжесть, что слишком поздно
я напишу и это тебя рассердит.
Поздно для нашей нежности и для прочих,
в память засевших чувственных атрибутов.
Руки слабеют, с ними дрожит и почерк
так, что нельзя прочесть ни единой буквы,
скомканный лист опять улетает в мусор,
злюсь на себя и хочется дальше матом.
"Здравствуй" выходит снова воздушней мусса,
что подают на завтрак в кафе Монмартра...
Я бы представил нас на одной из лестниц,
молча стоящих по плечи в небесной выси...
Я не пишу, поскольку всего не вместят
несколько строк моих опоздавших писем.

Верьте мне, обманутые люди,
Я, как вы, ходил по всем путям.
Наша жизнь есть чудо в вечном Чуде,
Наша жизнь — и здесь, и вечно там.

Я знаком с безмерностью страданий,
Я узнал, где правда, где обман.
Яркий ужас наших испытаний
Нам не для насмешки плоской дан.

Верьте мне, неверящие братья,
Вы меня поймете через день.
Нашей вольной жизни нет проклятья,
Мы избрали сами светотень.

Мы избрали Зло как путь познанья,
И законом сделали борьбу.
Уходя в тяжелое изгнанье,
Мы живем, чтоб кончить жизнь в гробу.

Но когда с застывшими чертами,
Мертвые, торжественно мы спим,
Он, Незримый, дышит рядом с нами,
И, молясь, беседуем мы с Ним.

И душе таинственно понятно
В этот миг беседы роковой,
Что в пути, пройденном безвозвратно,
Рок ее был выбран ей самой.

Но, стремясь, греша, страдая, плача,
Дух наш вольный был всегда храним.
Жизнь была решенная задача,
Смерть пришла — как радость встречи с Ним.

Желаю в 2013 году,
Выловить водяную змею,
Пусть она приносит добро,
Прочь уносит все зло.

Уж Новый год не за горой -
весьма заманчивая дата -
и я дарю вам опус свой,
хоть поздравлять и рановато.

Желаю, чтобы Старый год
унес с собою передряги.
Пускай счастливым станет тот,
кто лично мне не делал бяки!

Пусть Новый год моих друзей
взбодрит по следующим пунктам:
желаю, чтобы он скорей
понизил цены на продукты,

повысил качество еды,
вина, которое в бокале,
и чтобы черные коты
дорогу не перебегали!

Стихи мы радостно строчим,
совсем не думая в маразме,
что все когда-то замолчим,
что все когда-нибудь угаснем.

Но ты сомнения рассей,
со мной в мирах витая тонких:
меня и всех моих друзей
реанимируют потомки.

Нонна Рыбалко

Щелкунчик

Аглая Паюшина

Щелкунчик с саблей острой карандашной,
В сосновый шпон одет,
Свисает с ёлки.
А я, в трико балетном и гамашах,
Танцую па-де-де
Вокруг метёлки.

Пол в конфетти и белых ватных клочьях
Похожих на снежок,
О, век иллюзий!
Заметил, наша сказка, между прочим,
Поставлена, дружок,
Легко, как в ТЮЗе.

Я знаю точно, твой мундир - лишь панцирь,
Мышиная возня
Всех злых и серых.
Танцую, продолжаю улыбаться,
А в сердце у меня
Любовь и вера.

Мне крикнут в ухо - Просыпайся, Маша!
Сожму глаза сильней,
Пусть сон доснится -
Щелкунчик машет саблей карандашной
И скачет на коне,
Похож на принца.

26.10.2012

Никогда волков не приручайте
ни из жалости, ни просто так..
Вы повадки их не изучайте
и не слушайте досужих врак.
Волк не каждому откроет душу,
многим не пожалует и взгляд.
Волк умеет чувствовать и слушать -
прирожденный лирик и солдат.
Никогда не приручайте волка,
дабы сотворить цепного пса!
Время лишь потратите без толку-
волк уйдет, как водится, в леса.
С волком можно быть только на равных -
уважать и воли не лишать,
не пытаться быть в тандеме главным,
за двоих проблемы не решать!
Волк всегда в любви и дружбе верен -
и того же требуя, он прав....
Потому , в нем не будите зверя
и остерегайтесь от забав.
Не жалейте, если вдруг подранка,
вам подкинет добрая судьба.
Волк способен выжить и под танком,
Априори жизнь его - борьба.
Мой совет: не приручайте волка
без любви и жалости - на раз!
Лучше сразу - дробью из двухстволки.
Хуже, если волк приручит вас..

(? из сети)

СКУКА

Страшней, чем горе, эта скука.
Где ты, последний терн венца,
Освобождающая мука
Давно желанного конца?

С ее бессмысленным мученьем,
С ее томительной игрой,
Невыносимым оскорбленьем
Вся жизнь мне кажется порой.

Хочу простить ее, но знаю,
Уродства жизни не прощу,
И горечь слез моих глотаю
И умираю, и молчу.

не лги

Михайлова Ната

отдаляйся - не лги, улыбайся - не лги.
пусть четыре стены между нами.
на пустом расстояньи в четыре руки,
рушат всё и крушат мирозданья.
слишком много в четыре, в твоей стороне
обещанья шутливы и зыбки.
и кивает китайский болванчик во мне
и у Будды чернеют улыбки...

янв.2013.

БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ

Все года и века и эпохи подряд
Все стремится к теплу от морозов и вьюг.
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено только на юг?

Слава им не нужна и величие.
Вот под крыльями кончится лед,
И найдут они счастие птичее,
Как награду за дерзкий полет.

Что же нам не жилось, что же нам не спалось?
Что нас выгнало в путь по высокой волне?
Нам сиянья пока наблюдать не пришлось.
Это редко бывает - сиянья в цене!

Тишина. Только чайки - как молнии.
Пустотой мы их кормим из рук.
Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук.

Как давно снятся нам только белые сны,
Все иные оттенки снега замели.
Мы ослепли давно от такой белизны,
Но прозреем от черной полоски земли.

Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает, как тень.
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день.

Север, воля, надежда,- страна без границ,
Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц,
Потому что не водится здесь воронья.

Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лег ни на миг отдохнуть,
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь.

1972

"Люблю глаза твои, мой друг.."

Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг...

Но есть сильней очарованья:
Глаза, потупленные ниц
В минуты страстного лобзанья,
И сквозь опущенных ресниц
Угрюмый, тусклый огнь желанья.


Тютчев. 1836

Кто старше нас на четверть века, тот
Уже постиг и близости и дали.
Им повезло - и кровь, и дым, и пот
Они понюхали, хлебнули, повидали,
Прошли через бригаду или взвод.

И ехали в теплушках - не в тепле -
На стройки, на фронты и на рабфаки.
Они ходили в люди по земле
И в штыковые жесткие атаки.

То время эшелонное прошло -
В плацкартах едем, травим анекдоты...
Мы не ходили - шашки наголо,
В отчаяньи не падали на доты.

И все-таки традиция живет:
Взяты не все вершины и преграды,-
Не потому ли летом каждый год
Идем в студенческие наши стройотряды
И сверх программы мы сдаем зачет.

Песок в глазах, в одежде и в зубах -
Мы против ветра держим путь на тракте,
На дивногорских каменных столбах
Хребты себе ломаем и характер.

Мы гнемся в три погибели - ну, что ж,
Такой уж ветер... Только, друг, ты знаешь,-
Зато ничем нас после не согнешь,
Зато нас на равнине не сломаешь!

1974

"Дума за думой, волна за волной.."

Дума за дУМой, волна за волной -
ДВА проявленья стихии ОДНОй:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
ЗДЕСЬ – в заключении, ТАМ – на просторе, –
ТОт же всё вечный прибой и отбой,
ТОт же всё призрак тревожно-пустой..

Тютчев. 14 июля 1851

Не врывайся туда, где не ждут.
Не стучи, даже если закрыто,
Настоящие сами придут,
Про фальшивых должно быть забыто.

Не кричи - кому надо поймёт.
Даже шёпот для них будет криком,
Кому дорог, тот время найдёт,
Остальные на фоне безликом.

Не просись ты куда не зовут.
И будь искренен с теми, кто рядом.
НАСТОЯЩИЕ не подведут!
А других в окружении не надо...!

Женечка Морская

"Прохожий.."

Идёшь на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала - тоже..
Прохожий, - остановись!

Прочти - слепоты куриной
И маков нарвав букет -
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились..
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
- И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

(Мариночка Цветаева. Коктебель, 3 мая 1913)

Остатки

Анастасия Салмина

Пусть от твоих стихов другие "прутся",
Я не полезу вновь в твои дела.
Внутри меня жила твоя Рапунцель,
Но, облысев, от рака умерла.

Коль разлюбил - так хватит портить нервы,
Я в этот раз - спасу себя сама.
Внутри меня жила твоя Минерва,
И та, сломав копьё, сошла с ума.

Мы любим сердцем как-то "через жопу",
И, уходя, уходим налегке.
Внутри меня жила твоя Европа,
Но та - верхом сбежала на быке.

Другую обещай любить до гроба,
Пусть ждет тебя хоть до гнилой доски.
Внутри меня жила твоя Ниоба,
И та - окаменела от тоски.

Пиши мне снова, накурившись дури,
Какая без меня с тобой беда...
Внутри меня жила твоя Лаура,
И та ушла неведомо куда.

Я этот бред давно устала слушать,
И без тебя хватает мне забот.
Внутри меня жила твоя Настюша,
И, как ни странно, до сих пор живет.

Сильные люди ломаются одномоментно.
С треском на две половины неровным куском.
Вроде сидели, болтали, читали газету;
Вроде, как было, но сутью уже не о том.

Просто без жалоб и сносят все трудности стойко.
Просьбы о помощи, слёзы остались другим.
Только душа устает от охотничьей стойки.
Раз — и спадает с терпения ангельский нимб.

И от какой-то неважной, дурацкой зацепки:
Нету автобуса или закончилась соль,
С треском летит, по дороге ломая все ветки,
С треском летит весь расхваленный самоконтроль.

Сильные люди ломаются вдруг и с надрывом.
Шел человек и смеялся, сгорая внутри.
И не берут выходных, не берут перерывы,
Не разрушают мосты и не жгут корабли.

Ты им: «Простите, мне кажется, или вам плохо?
Я б вам помог, но, вы сами поймите, дела…
Мне Маше бант завязать и забрать из детсада Серегу.
Кстати, подруга девчушку вчера родила».

Всё так не к месту и как-то до пошлости резво.
И — не до боли в глазах, не до дрожи в руках.
Вроде хотел пожалеть, а как будто отрезал.
Вроде был в сердце, а нынче стучит в позвонках.

Сильные люди ломаются. Вы уж поверьте.
Всё это сказки: «Ты сильная. Стерпишь. Снесешь».
Этот разлом — наподобие маленькой смерти.
Сильные люди ломаются вмиг.
Раз — и всё.

© Олеся Сараева