Наши любимые стихи - II

Друзья, в этой теме пишем стихи любимых авторов.

Если автор неизвестен - ничего страшного.
Стихи должны греть душу, а не вызывать ненужные споры.просьба посты оставлять без иллюстраций !

Предыдущая тема здесь


.

Все начинается с любви..
Твердят:
"Вначале было слово.."
А я провозглашаю снова:
Все начинается с любви!..
Все начинается с любви:
и озаренье, и работа,
глаза цветов, глаза ребенка -
все начинается с любви.
Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все, даже ненависть-
родная и вечная сестра любви.
Все начинается с любви:
Мечта и страх, вино и порох.
Трагедия, тоска и подвиг-
все начинается с любви..
Весна шепнет тебе:
"Живи.."
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви!

Р.Рождественский

ОЖИДАНИЕ ЛЮБВИ!

Два существа выбирают в толпе
Что-то родное во взглядах, желаньях,
Чтобы обнявшись, идти по тропе.
Всё в этой жизни – любви ожиданье!
В тихих беседах признанья лови…
Если двоим говорить интересно,
Это, конечно – начало любви!
И, несомненно – прелюдия секса!
Ну для чего нам красоты миров,
Умные книги, полеты, картины?
Чтоб ни придумали, только любовь
Женщины ищут и ищут мужчины.
Так что отбросьте сомнения свои,
Надо признаться открыто и честно:
Весь этот мир – ожиданье любви!
Всё в этом мире – желание секса!

Петр Давыдов.

Ты есть на этом белом свете,

Ты точно есть я это знаю,

Спешу сказать тебе про утро на рассвете

И в мыслях о тебе я сладко засыпаю,

Какая тайна у души твоей?

В чем скрыта сила притяженья?

Дни для меня становятся длинней,

Когда я лишена с тобой общения.

Мне голос слышать нужно твой

И чувствовать тепло любимых рук,

Порой так трудно говорить себе: «Постой,

Не набирай у циферблата этот круг».

В твоих глазах царит долина доброты,

Лесов дурман и глубина морей,

Твой взгляд лучится светом теплоты,

И с каждым разом ты мне нужней.

Ты есть на этом белом свете,

Ты точно есть, я это знаю.

Ольга Владимирова.

УЖИН НА ДВОИХ!

Пусть ресторан огнями дразнит,
Цветным туманом огнем своих,
А мы с тобой устроим праздник –
Семейный ужин на двоих!
Накроем стол, поставим свечи,
Вина французского нальем…
С гостями, весело, конечно,
Но как уютно нам вдвоем!
Как эта встреча много значит,
И все сильней ты мне нужна –
Моя великая удача,
Моя любимая жена.
И ты шепнешь мне по секрету,
Что ты сегодня влюблена,
И что поэту ты об этом
Сказать немедленно должна.
И будет долго длиться ужин,
Но пролетит за пять минут.
А теплый вечер нас закружит,
Как будто мы уже не тут.
Часы любви устроим сами,
Чтоб вспоминать потом про них.
Пусть дочка занята делами.
Сегодня ужин – на двоих!
Как эта встреча много значит,
И все сильней ты мне нужна –
Моя великая удача,
Моя любимая жена.

Петр Давыдов.

Полдень. Площадь на грани безумья.
Тесно, шумно – народу не счесть.
У столба – молодая колдунья.
Очень скоро должны её сжечь.

А она – сумасшедше красива!
А она – безупречно стройна!
Обречённо глаза закрыла…
Красота - вот её вина!

Никакая она не колдунья!
Христианка, грудной крещена.
Но молве не нужны раздумья:
В молодой красоте – сатана!

Натрепали злые соседки,
Откровенно завидуя ей,
Что колдует она нередко,
Искушает их верных мужей.

Нагоняет на них кручину
И влюбляет в себя ворожбой!
Не один по ней сох мужчина,
Волочились за ней гурьбой.

А она отвергала похоть!
А она избегала грязь!
И молилась смиренно Богу,
Чтоб отвёл Он чужую страсть.

Её мерзко оклеветали,
Осудили, доносам вняв…
По наветам к столбу привязали,
В колдовстве и разврате виня.

«Сжечь!» - кричали, беснуясь, торговки.
«Сжечь!» - вопил бородатый мясник.
«Сжечь!» - цедили сварливые тётки.
«Сжечь!» - подхватывал пьяный старик…

Зависть, зависть, людская зависть!
Ты – поганейшее из чувств!
Ты, в бездушных сердцах пресмыкаясь,
Вылетаешь проклятьем из уст!

Зависть, зависть, людская зависть!
Ты - как низкая подлая месть!
Сколько ты погубила красавиц!
Скольким ты не дала расцвесть!

Не похож на прочую серость?
Значит, серость тебе отомстит!
В этом есть благородная смелость –
Быть у серости не в чести!

Но довольно… Взметнулось пламя,
Дым бедняжку густой обволок.
Кто-то рядом всплеснул руками,
Кто-то потом холодным взмок.

Где-то громко младенец заплакал,
Словно людям жестоким в укор.
Загорелось на девушке платье,
Кто-то палку швырнул в костёр…

Кротко девушка в мыслях взмолилась:
«О, Господь! Пред Тобой я чиста!
Лишь Тебя я всегда любила!
Мне и жизнь - не дороже Христа!

Если воля Твоя - мне погибнуть,
Принимаю безропотно смерть.
Мне не боязно в пламени сгинуть,
От пустого навета сгореть.

Жаль людей мне, по злобе заблудших,
Жаль завистниц, живущих во тьме.
Я прошу – Ты спаси мою душу,
Забери её в Царство к Себе!»

В тот же миг появилась туча.
Вдарил гром, хлынул дождь, что есть сил.
Дождь, как будто о чём-то поющий,
Беспощадный костёр погасил.

Изумились промокшие люди,
Дождь им совесть сумел возвратить.
Заорали неистово: «Чудо!
Нужно девушку освободить!»

За мгновенье сорвали верёвки,
На колени упали, крестясь.
Улыбнулась им девушка робко,
Обгоревшего платья стыдясь.

И потом удалилась молчащей.
Постепенно толпа разбрелась.
Никого… Только дождь звенящий,
С мостовой целовался всласть!

Всей жизни цель, любовь повсюду с нами,

Ее не сломят бури никогда,

Она во тьме, над утлыми судами

Горит как путеводная звезда.


Бегут года, а с ними исчезает
И свежесть сил, и красота лица;

Одна любовь крушения избегает,

Не изменяя людям до конца.

Из сонета У. Шекспира

Стучится пульсом мне в висок

Последний выстрел.

Ты мне давно уже мишень для него

Выстриг.

Я не пытаюсь избежать

Небесной кары.

И подставляю для тебя висок

Устало.

Макаров, Стечкин,

Или может быть Беретта?

Твой выстрел,

Твоя Пиррова победа.

И вот я у стены

На камне стылом.

Ты забери потом свинец,

Для сувенира.

Мне уготована одна дорога -

К черту.

Любовью грешной мне путь в рай

Был перечеркнут.

Последний вздох земной подхватит

Черный ворон.

И полетит душа

На все четыре стороны.

Ты не пиши мне эпитафий

И некролог,

Ты просто помни,

Что ты был мне очень дорог.

Я предала из-за тебя

Почти полмира,

Тебе оставив лишь свинец.

Для сувенира.

Спасибо, Господи, помилуй, и прости,
За то, что я почти сдалась на полпути,
За то, что складывала крылья на лету,
Почти предав свою заветную мечту…
За то, что верила прогнозам, а не снам,
Что расставляла в сердце чувства по местам,
И задыхалась от обиды в злую ночь,
Когда могла другим хоть чем-нибудь помочь…
За то, что пропасти у края, не боясь,
Летела вверх, а под ногами злилась грязь…
За то, что призрачные сплетни обо мне
Тонули словно мухи жалкие в вине…
За то, что вёл меня за руку как слепца
И вытирал слезинки жгучие с лица…
За то, что громко о добре не говорил,
Но им делился и за всё людей любил…
За то, что душу сделал лучше и светлей,
Когда доверил мне рождение детей…
За то, что ты достойных мне врагов послал,
А пред бедой смертельной стенкою стоял…
Прости, что я разочарована была
В прекрасном мире, где приюта не нашла…
Не замечала солнца тёплого лучей
И не боялась хладнокровных палачей…
Прости за то, что разуверилась почти
В любви и счастье, не пытаясь к ним идти…
Но только голос твой шептал ночами:
«Верь… И от людей не запирай к сердечку дверь…»
Я прихожу к тебе с молитвою опять
Чтоб всех чертей из мира этого прогнать…
За то, что можешь не одну меня спасти,
Спасибо, Господи! Помилуй и прости…

Музыка и исполнение: Van-Zaam Alex
Приду домой в холодный вечер,
Зажгу забытый мной камин,
Поставлю восковые свечи,
Согреюсь, пламенем томим.
Теплом и хвойным ароматом,
Камин наполнит этот дом.
Уютом пламени объятым,
Не страшен холод за окном.

Возьму гитару в свои руки,
И нежно трогая струну,
Заставлю плакать её звуки,
Играя вальс, как в старину.

Огонь в камине замерцает,
Танцуя вальс мой на стене,
Как будто он всё понимает,
И под гитару пляшет мне.

И от поленьев тонкий запах,
Меня погрузит в дивный сон,
А свечи будут тихо плакать,
Живой слезой, застыв потом.

Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,
Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:
"Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шёл мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,
И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.
Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река.
И в стране озёр пять больших племён
Слушались меня, чтили мой закон.
Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;
Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребённый здесь, в четырёх стенах;
Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны..."
И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.

Николай Гумилёв .

НЕЖНЫЕ СЛОВА

То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.

Не зазря ж оно ему дается!
Как ты ни толкай его во мглу,
А оно возьмет и повернется
Вновь, как компас, к ласке и теплу.

Говорят, любовь немногословна:
Пострадай, подумай, раскуси...
Это все, по-моему, условно,
Мы же люди, мы не караси!

И не очень это справедливо -
Верить в молчаливую любовь.
Разве молчуны всегда правдивы?
Лгут ведь часто и без лишних слов!

Чувства могут при словах отсутствовать.
Может быть и все наоборот.
Ну а если говорить и чувствовать?
Разве плохо говорить и чувствовать?
Разве сердце этого не ждет?

Что для нас лимон без аромата?
Витамин, не более того.
Что такое небо без заката?
Что без песен птица? Ничего!

Пусть слова сверкают золотинками,
И не год, не два, а целый век!
Человек не может жить инстинктами,
Человек - на то и человек!

И уж коль действительно хотите,
Чтоб звенела счастьем голова,
Ничего-то в сердце не таите,
Говорите, люди, говорите
Самые хорошие слова!

Раскраиваю небо взглядом,
Ищу ответы на вопросы…
Всегда кому-то, что-то надо
Идем вперед и рубим тросы.
Мы ищем смысл в ерунде,
А нужное не видим рядом.
Себя теряем в суете,
Гордясь не сердцем, а нарядом.
Зачем-то строим планы,- рушим,
И снова с чистого листа.
В себе любовь и жалость глушим,
Что остается? – пустота.
Наш компас растоптала воля,
И пыль дорог меняет вектор.
Мы только ноем: «Что за доля?»
Не замечая мира спектр.
Ночная тень тревожит мысли,
Пробуждая мою память,
Те кто были раньше близки,
Со временем больнее ранят.
Мы хищники и жертвы тоже.
Две роли воедино слиты.
Теперь никто нам не поможет,
Границы стерты, чувства смыты.
Мерцаем мы не долго в мире,
Уж паутины жизней свиты…
Когда погрязнем в топком иле,
Останутся немые плиты.

...........***

Счастливых выдают глаза:
Как выдает Христа распятье,
Как шлюху - призрачное платье,
Как боль душевную - слеза.

Счастливых выдают глаза,
Что светят яростно и ярко,
Их взгляд один ценней подарка,
Который не вернуть назад.

Счастливых выдают глаза -
Сильней, чем клятвы и молитвы.
Сильней, чем вера в чудеса,
Пейзаж прекрасный после битвы.

Счастливых выдают глаза...

Разучились ценить человечность…
Кто-то добрый по-новому – лох…
В моде выгода и бессердечность…
Мир от шелеста денег оглох…

Измеряется в крупных купюрах
Всё, что раньше ценилось душой…
Если девушка искренна – дура,
Ведь не ценит бумажник чужой…

А на фото мелькают не лица…
Крупным планом не видно глаза…
Чаще яхты, отели, столицы,
Будто не о чем больше сказать…

Ежедневно за счастьем погоня
У людей от зари до зари…
Но не знают о жизни законе –
Счастье то, что имеешь внутри…

Будь богатым душой и однажды
Прибыль даст этот твой капитал…
Не продайся за шелест бумажный,
Чтоб рабом этих денег не стал…

Деньги портить людей не умеют,
Просто маски срывают с людей…
Кто-то делится тем, что имеет…
Кто-то прячет в кормушке своей…

Доброта – это классика, люди!
Это нужно во все времена…
Кто-то скуп и по внешности судит,
Ведь уже вместо сердца «цена»…

А кому-то важнее намного
Продвигаться навстречу мечте,
Не забыв человечность и Бога,
Не сыграв на чужой простоте…

Равнодушие – страшный диагноз,
От него умирает душа…
А впоследствии – зависть и наглость
Человечность убьют не спеша…

Может лучше доверчивость всё же?
Может лучше любовь, чем расчёт?
Бог дающим воздаст и поможет…
У берущих судьба отберёт…

Ирина Самарина-Лабиринт

Я шла и шла. Как будто путь знаком –
И всё-таки совсем неузнаваем.
Кем я была? Оторванным листком?
А, может, заблудившимся трамваем?

Холодный ветер, словно одурев,
Хлестал и выл, навязчив и несносен.
Я заблудилась между трех дерев,
Меж трех знакомых от рожденья сосен.

И всё кружилась и кружилась мысль,
И не было ни воли, ни покоя.
И вдруг я услыхала: оглянись…
Да оглянись, ну что ж это такое?

Какой-то властный, очень тихий звук
Прорвал волну мучительного гула
Так внятно, так отчетливо… И вдруг,
И вдруг я в самом деле оглянулась.

И увидала дерево. Ну да, –
Передо мною дерево темнело.
С намокших веток капала вода,
И был весь мир непостижимо целым.

Сплетенных сучьев тонкие кресты
И этих веток никнущие плети…
О, Господи, да неужели Ты?!
Как это вдруг Ты сердцу стал заметен?

Всего один нечаянный наклон,
И всё, и – в небо линия прямая…
С тех пор я вечно говорю: вот Он,
А на меня глядят не понимая.

1984 Зинаида Миркина

Хотя б во сне давай увидимся с тобой.
Пусть хоть во сне
твой голос зазвучит...
В окно —
не то дождем,
не то крупой
с утра заладило.
И вот стучит, стучит...
Как ты необходима мне теперь!
Увидеть бы.
Запомнить все подряд...
За стенкою о чём-то говорят.
Не слышу.
Но, наверно,— о тебе!..
Наверное,
я у тебя в долгу,
любовь, наверно, плохо берегу:
хочу услышать голос —
не могу!
Лицо пытаюсь вспомнить —
не могу!..

...Давай увидимся с тобой хотя б во сне!
Ты только скажешь, как ты там.
И всё.
И я проснусь.
И легче станет мне...
Наверно, завтра
почта принесет
письмо твое.

А что мне делать с ним?
Ты слышишь?
Ты должна понять меня —
хоть авиа,
хоть самым скоростным,
а все равно пройдет четыре дня.
Четыре дня!
А что за эти дни
случилось —
разве в письмах я прочту?!
Как эхо от грозы, придут они...

Давай увидимся с тобой —
я очень жду —
хотя б
во сне!
А то я
не стерплю,
в ночь
выбегу
без шапки,
без пальто...
Увидимся давай с тобой,
а то...
А то тебя сильней я полюблю.

Роберт Рождественский

КОЛЫБЕЛЬНАЯ.

Месяц в облаке зевнул,
К небесам щекой прильнул,
Весь калачиком свернулся,
Улыбнулся и уснул.

Я прильну к тебе щекой,
Серебристою рекой,
Абрикосовою веткой...
Помни! Я была такой.

Сердцем к сердцу прислоню,
К ненасытному огню.
И себя люблю, и многих...
А тебе не изменю.

На челе твоем крутом
Будет тайный знак о том,
Что меня любил всех раньше,
А других - уже потом.

Будет тайный знак о том,
Что расцвете золотом
Я сперва тебя кормила,
А земля - уже потом.

Спи, дитя мое, усни.
Добрым именем блесни.
И себя люби, и многих...
Только мне не измени.

А изменишь - улыбнусь
И прощу... Но я клянусь,
Что для следующей жизни
Я с тобою не вернусь,

Не вернусь тебя рожать,
За тебя всю жизнь дрожать.
Лучше камнем под ногами
В синей Индии лежать.

Спи, дитя мое, усни.
Добрым именем блесни.
И себя люби, и многих...
Только мне не измени.

Юнна Мориц

ФЕЯ

Фея знала свое дело
И, летая в небесах,
Днем и ночью то и дело
Совершала чудеса.

Эльф надменно-несерьезный
Как-то мимо пролетал.
Танец феи грациозной,
Пролетая, увидал.

Увидал цвет глаз кофейный,
Взмах прелестнейшей из рук,
И узнать – кто эта фея,
Поручил он паре слуг.

Слуги были корифеи —
Два прележнейших пажа.
Полетели вслед за феей,
В поднебесии кружа.

Фея лилии коснулась,
Что-то нежное шепнув,
Тут же лилия проснулась,
Зелень листьев распахнув.

– Ах, вы фея пробужденья! —
Слуги впали в реверанс. —
В не любивших от рожденья,
Пробудили чувства в нас.

Эльф-красавец очарован,
Наш любимый господин.
Вы скажите только слово,
Он без вас умрет один.

– Он хорош, – сказала фея, —
Я не стану отрицать.
Я люблю копить трофеи —
Покоренные сердца.

Фея сделала движенье,
Разбудила мотылька.
– Да, я фея пробужденья.
Но... сама я сплю пока!

Лариса Рубальская

Сидим мы с тобой у камина вдвоем.
Трескает пламя, теплом отдавая.
Тихо, спокойно, согрета огнем,
Дышишь ты рядом со мной дорогая.

Обняв тебя, я мечтаю о том,
Что бы счастливо жизнь нам прожить,
Что бы счастье влетело в наш дом
И навечно осталось там жить.

Будем с тобой мы так жить,
Жить без нужды, счастье дарить.
Вечно тебя я буду любить,
Буду тебе я счастье дарить.

Осень 1998 г.

Александр Бойко.

Biork
Покуда живешь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвется - и мир не заметит, потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся звезды с небес...
Единый листок упадет, но останется лес.

В младенчестве сам себе кажешься пупом вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным "Я", для которого мир сотворен:
Случится исчезнуть - тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье - и мир не заметит потери.

Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чем-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди...
А сердце вдруг - раз! - и споткнулось в груди.

Кому-то за звездами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей исчислять надоело,
И все, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, - а точно ли был человек?

И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стерло былые победы.
Ты думал: вот-вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались - и мир не заметил потери.