Поэзия – тайна соединившихся слов

Нет, совесть пусть меня не мучит,
Как ветра знойного порыв,
Как озорной неяркий лучик,
В моей душе — весны прилив!

Скрывать мне нечего, и — пОлно!
Пришла кудесница весна,
Кружатся чайки, стонут волны,
И сосны вспряли ото сна.

Как нет причин на этом свете, —
Не испытать весенний шок,
Так я пишу «моей Анете»,
Письмо из этих смелых строк.

Влюблённость, это ведь такое, —
Любить закат, любить рассвет,
Увы — лишь сказочным героем,
Твоим на много буду лет ..

Отблеск влаги в глазах строгих,
Пряди робко укрыли грудь –
Всё волшебный, как древние боги,
Сон, которого не вернуть.....

Пришла весна цвели дрова и пели лошади,
жираф из Африки приехал на коньках,
ему понравилась соседская корова
купил ей туфли на высоких каблуках ,
теперь она жирафу очень нравиться ,
он руку сердце милой предложил,
и в загсе заявление оставили ,
свою любовь решили по закону укрепить

Весна, Любовь и помидоры,
Морковь, капуста, огурцы...
Заводят тракторы моторы
И распеваются скворцы.

Запели звонкие капели,
И Солнце бьёт нам по глазам.
Сосульки снова с крыш слетели,
Упав на головы глупцам.

Домой пичужки прилетели,
Начнут весь город удобрять.
И криком по утрам будить
Дайте немножечко доспать

Весна пришла, все её ждали,
Всем хочется тепла опять.
Пальто и куртки поснимали,
И вышли в маечках гулять

Сгорели в печке все поленья,
Но мы не станем унывать.
И мысли о глобальном потепленье
Весной нас будет согревать...

Шесть поэтов, так или иначе проклятых и отверженных судьбой,
обществом, критиками, шесть имен, ставших бессмертными:
Шарль Бодлер, Огюст Вилье де Лиль-Адан, Поль Верлен,
Артюр Рембо, Тристан Корбьер, Стефан Малларме.

Поль Верлен. Художник Фредерик Базиль

30 марта исполняется 180 лет со дня рождения известного французского поэта,
одного из основоположников импрессионизма и символизма — Поля Верлена.
Главной чертой творчества французского поэта является музыкальность,
особый интерес к звукописи, сочетание музыкальной напевности
с живописной выразительностью. Звуковые и зрительные образы в поэзии
Верлена предстают в гармоническом единстве, выражающем нечто высокое, духовное.
Стихотворения, являясь непосредственным излиянием души, обращены к чувству читателя.
Поэт передает впечатления от внешнего мира. В поэзии Верлена внешний мир природы
и переживаний человека представлены в нерасторжимой слитности.

II pleure dans mon coeur
Comme il pleut sur la ville.
Quelle est cette langueur
Qui penetre mon coeur?


O bruit doux de la pluie
Par terre et sur les toits!
Pour un coeur qui s'ennuie,
O le chant de la pluie!

Il pleure sans raison
Dans ce coeur qui s'ecoeure.
Quoi! nulle trahison?
Ce deuil est sans raison.

C'est bien la pire peine
De ne savoir pourquoi,
Sans amour et sans haine
Mon couer a tant de peine.

Существующие переводы этого стихотворения Поля Верлена дают лишь приблизительное
представление об этой удивительной поэзии. Есть перевод Бориса Пастернака, имеющий,
по мнению переводчиков, мало общего с Верленом, но то, что это шедевр - признают все:

И в сердце растрава.
И дождик с утра.
Откуда бы, право,
Такая хандра?

О дождик желанный,
Твой шорох - предлог
Душе бесталанной
Всплакнуть под шумок.

Откуда ж кручина
И сердца вдовство?
Хандра без причины
И ни от чего.

Хандра ниоткуда,
Но та и хандра,
Когда не от худа
И не от добра.

Другое стихотворение в переводе Б. Пастернака

Средь необозримо
Унылой равнины
Снежинки от глины
Едва отличимы.

То выглянет бледно
Под тусклой латунью,
То канет бесследно
Во мглу новолунье.

Обрывками дыма
Со стертою гранью
Деревья в тумане
Проносятся мимо.

То выглянет бледно
Под тусклой латунью,
То канет бесследно
Во мглу новолунье.

Худые вороны
И злые волчицы,
На что вам и льститься
Зимой разъярённой?

Средь необозримо
Унылой равнины
Снежинки от глины
Едва отличимы.



Городской пейзаж

В Париже пленником, по тысяче причин,
Все лето я сижу; я разгоняю сплин
Тем, что вблизи меня и что не стоит денег.
Вот улица моя, чердак мой (сто ступенек),
И уличный спектакль, бесхитростно-простой,
Разыгрываемый окрестной беднотой
В ее приятельском общенье повседневном, —
В беззлобном равенстве под гнетом дней плачевных.

Вот скверы здесь и там под ветром сентября;
Листва оборвана и мечется, паря,
В безумной суете, налево и направо,
Как стая плоских птиц, зеленых, с цвелью ржавой,
Крутясь над группами рабочих под хмельком,
Что спорят весело, взбодренные винцом,
И вспыхивают вдруг, поняв неверно слово…

Я, трубкою дымя, стихи слагаю снова;
Средь благодушия сам благодушен я;
Чуть ночь, я спать ложусь и, так как суть моя
В том, чтоб мечтать, — во сне я о стихах мечтаю,
Прекрасных, не таких, что наяву кропаю, —
О чистых, блещущих, как горный ключ, стихах,

Высоких, вдумчивых, без пустозвонства, — ах!
Чтоб в них прославил мир меня, совсем иного…
Но, пробудись, из них не помню я ни слова!

Перевод: Г. А. Шенгели

Дом-музей Сергея Есенина


село Константиново



Село Константиново и Казанская церковь

С 1965 г. вся центральная часть села превратилась в Государственный музей-заповедник Сергея Есенина.
Многое изменилось в округе более чем за 120 лет с момента рождения поэта,
однако энергия творчества поэта привлекает каждого,
кто с открытой душой и искренним интересом приезжает в музей-заповедник.
Он расположен в 40 км от Рязани и является одним из крупнейших музейных комплексов страны.
Музею уже 57 лет, а туристы и любители поэзии Есенина по-прежнему стремятся на Родину поэта.
В Константиново сейчас живет около 300 человек, деревня очень аккуратная, ухоженная.
Зимой снег на обочинах дорожек белоснежный, удивительно чистый.
А дворники убирают выпавший снег деревянными лопатами, как в прежние времена.



Казанский храм построен в 1779 году

Кроме усадьбы родителей поэта сохранилась церковь Казанской иконы Божией Матери,
часовня в честь Святого Духа, Константиновская земская школа,
дом священника Смирнова и усадьба последней помещицы села Кашиной.




Дом семьи Есениных


Главное здание музея - усадьба Есениных. В 1871 г. крестьянин Никита Осипович Есенин (дед поэта)
выкупает у крестьянина Евгения Гавриловича Беликова в центре села усадебную землю - 56 кв.м, за 53 рубля серебром,
уже в то время земля в центре Константиново стоила очень дорого. Он возводит на этом небольшом участке дом,
которых поражал всех односельчан своей необычностью: был значительно выше соседских домов,
нижний этаж не имел ни одного окна. Он служил амбаром, т.к. ни риги,
ни других отдельных хозяйственных помещений построить на усадьбе было невозможно - не было места.
Именно в этом доме 3 октября (по новому стилю) 1895 г. и родился Сергей Есенин.





Сени дома Есениных со всем необходимым скарбом


Можно не спеша полюбоваться сенями и предметами крестьянского быта.
Сухие травы здесь не спроста.
Мать поэта - Татьяна Федоровна хорошо разбиралась в лекарственных травах и помогала лечить односельчан.
В красном углу тёплой, светлой горницы - икона.



Сени дома Есениных с нехитрым крестьянским скарбом


В другом углу - рабочий стол, семейные фотографии и похвальный лист Есенина.
Закончив земскую школу и поступив в церковно-учительское училище, он бросил учебу,
отказавшись от непривлекательной профессии учителя.
Приезжая отдыхать в родительский дом, Есенин много писал и здесь.



Небольшая кухня с печкой-голландкой



Кухня в доме Есениных с самоваром,
где любила чаёвничать вся семья.

Самовар настоящий свидетель чаепитий в семье поэта.



Спальня отца.
Здесь любил ночевать и сам Сергей Есенин.

Спальня отца. Иногда Есенин спал здесь и сам. Смотрите, какая маленькая кровать.
Рост у великого поэта был довольно скромный - 1 метр 68 см.



Памятник Сергею Есенину на территории усадьбы


А ещё на территории усадьбы с 2007 года стоит сам Есенин.
Правда, раза в два выше себя настоящего. 4 октября 2007 г. рядом с домом был установлен бронзовый памятник поэту
- работа скульптора А.А. Бичукова.



Дом священника Иоанна Смирнова


Через дорогу восстановленный дом священника Иоанна Смирнова, сыгравшего большую роль в судьбе юного Есенина.
Именно Смирнов крестил будущего поэта, дав имя в честь преподобного Сергия Радонежского,
а позже преподавал ему Закон Божий в земской школе, заложив основы нравственности и любви к Родине.
После смерти поэта, этот священник отпевал его по всем православным канонам, не поверив в самоубийство...
В "батюшкином" доме Серёжа Есенин проводил много времени.
Говорят, именно здесь он встретил и свою первую юношескую любовь.

Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет.
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»

печально - а ведь могла бы - но пожмотилась



Казанский храм построен в 1779 году
Храм Казанский иконы Божией Матери, построен в 1779 году на средства князя Александра Михайловича Голицына
(архитектор И.Е. Старов). В советские годы он превратился в склад зерна и колхозной сельхозтехники,
а колокольню вообще разрушили.
С начала 2000-х храм восстановили и передали РПЦ.



Святой источник и Окские просторы

На берегу Оки - простор! Виды и дали без конца и края...

Звени, звени, златая Русь,
Волнуйся, неуемный ветер!
Блажен, кто радостью отметил
Твою пастушескую грусть.
Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь,
Cенокос некошеный,
Лес да монастырь.



Белая берёза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.


Село Константиново. Парк на берегу Оки

На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.


Дом с мезонином помещицы Лидии Кашиной
Ближе к Оке, рядом с храмом, располагается усадьба последней местной помещицы Лидии Ивановны Кашиной,
с которой Сергей Есенин познакомился в 1916 г., когда посетил Константиново,
имея за плечами свой первый сборник стихов "Радуница".
Есенин был дружен с нею, неоднократно бывал в доме в гостях, а сама хозяйка стала одним из прототипов
главной героини поэмы «Анна Снегина».
Поэме и посвящена расположившаяся здесь экспозиция Музея поэмы «Анна Снегина».

Именно С. Есенин после 1917 г. спас усадебный дом от разорения и уничтожения
(что случилось с большинством рязанских усадеб), порекомендовав использовать его на благо села, что и было сделано.
С 1995 г. в здании разместился музей поэмы "Анна Снегина".



Село Константиново. Земская школа 1908 г..
Большое деревянное здание рядом с домом Есениных- земская школа, в которой учился и юный поэт.
Сергей Есенин переступил порог школы в 1904 г. Здание не оригинальное,
оно восстановлено на месте прежней школы в 1994 году. Первый вариант школы был построен в 1879 г.
благодаря стараниям местного купца С.Г. Куприянова и помощи местных жителей.
Сейчас здесь располагается Музей Народного образования с экспозициями о сельских -
земских школах и классом, в котором учился поэт.




Село Константиново. Земская школа 1908 г.
В настоящее время в здании школы развернуты экспозиции, посвященные истории земских школ Рязанской губернии.
В одном из классов воссоздана обстановка того времени, когда в школе обучался Сергей Есенин.

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа…
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонко чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Просьба переводчика в Поэту ЦАНЬЯН ГЬЯЦО

Того, чье имя переводится –
«Прекрасная мелодия звучанья океана»,
Прошу, – позволить мне
жить чувствами его на время!
Прошу, – позволить мне
Смеяться, плакать вместе с ним,
его глазами увидеть мир!
И на иной язык страны далекой
его стихи созвучно перевести,
Чтоб океан мелодий дивных остался океаном –
чистой раковиной звучной поэзии высокой.

Светлана Сангье

Цаньян Гьяцо поэт и шестой Далай-лама Тибета. Жизнь его была короткой, а судьба трагичной. В истории Тибета загадочная и противоречивая фигура Цанъян Гьяцо – не иссякающий источник легенд, где поэзия узлом связана с политикой и религией.
Найдётся ли в мире поэт, проживший совершенно спокойно - без всякой трагедии?! Источник трагедии в самом поэте: обладая обостренной чувствительностью, он сильнее обычных людей воспринимает красоту и безобразие. Талант даруется свыше, - говорят в Европе. Талант – результат кармы, - скажут на Востоке: одно не противоречит другому.

Стихи Цаньян Гьяцо, составлены из «Обращений-мелодий, приятных слуху» - так точно переводится название, данное уже после смерти поэта. Сам поэт просто писал стихи в разных состояниях ума и сердца.
Шекспир - поэт-гуманист эпохи Позднего Возрождения, когда не в силах постигнуть не данный в ощущениях небесный идеал, искусство возвеличило создавшего этот идеал земного противоречивого человека. Смуглая леди шекспировских сонетов может быть коварна и жестока, - сами сонеты прекрасны. Такова сила искусства. Шекспир описывает изгибы человеческой души в их не разделимых красоте и безобразии. Подобной же противоречивой силой жизни дышат и 58 стихотворений - венок сонетов Цаньян Гьяцо.

Цаньян Гьяцо, скорее всего, не читал никаких европейских книг. Прямого влияния здесь не может быть. Закрытый для европейского влияния Тибет был тесно связан с Китаем: образованные тибетцы вполне могли читать в подлиннике великих китайских поэтов Ли Бо, Ду Фу и других, в поэзии которых человек вдруг осознает свое единство со всем огромным мирозданием.

Двустишия Цаньян Гьяцо, постигнув изменчивую хрупкость жизни, обретает способность видеть мир и собственные страсти с высоты птичьего полета: он видит и себя, и свои следы на снегу. Он знает, что и «Он» и «Она» искренно клянутся в вечной любви, и так же искренно забывшись в новом увлечении, не сдержат обещания. Человек как зеркало, его страсти - мимолетные отражения. К подобной высоте философского обобщения многие европейские таланты шли долгим путём нескольких десятилетий.

Светлейшая луна над горами востока взошла –
вершины темные сияньем озарила полным.

Любимой матери лицо припомнилось - возникло, –
сияет сердце, светом мир наполнен.

Побеги нежные весной былой теперь –
соломы старой жесткий пук.

Вчерашний слабый мальчик нынче – крепкий лук,
затянутый тугою тетивой.

Та, к которой рвется сердце, –
спутницей навек коль станет, –
Словно жемчуг - драгоценность
из морских глубин достану!

Случайная любовь в пути –
с благоуханным телом дева
Подобна маленькой неяркой бирюзе:
найдя, нечаянно оставил...

Дочь властелина –
дивный персик сладкий,
На верхней ветке могущества
дразнящий красотою!

Нет силы в ночь уснуть! Все мысли
к ней бегут - теряются...
И днем не отдохнуть! Не взять
любовь, – и мучает бессилье.

Убыло время цветов:
Собран мед, – не грустит пчела.
Карма любви истекла:
Страсть иссякла, – печаль ушла.

Иней на спелых плодах –
холода верный посол;
Разлучится с цветком пчела, –
если севера ветер пришел.

Пожить решив в приятном озерце,
на корку ледяную больно
Гусь грудью налетел, невольно -
неохотно желание оставив.

Сердца нет, да парня лодка проводила, –
с носа оглянулась коньком деревянным.
Вслед не обернется милая бесстыдно, –
не подарит словом, не проводит взглядом.

«Твой - твоя навечно!» –
клятва в три словечка
С юною торговкой
сама расплелася:
Как у змейки скользкой
будто бы тугие
Кольца без усилья
сами разошлися.

На счастье с детских пор любимой
на ветер флаги к ветвям ивы привесил.
Страж парка - ивы охранитель! Господин мой!
Братец! не сбивай камнями ты любви удачу!

Начертанные буквы чернильные –
лишь капля влаги смыла.
В уме возник рисунок вдруг:
стирай, – стереть нет силы.
Оттиснутой печати малой чёрной –
неведом речи дар, – невольна скромность.
Подобная пусть ляжет стыдливости
печать на сердце каждом.

Когда цветок благоуханный, нежный
с собой возьмешь в алтарь на подношенье, –
В храм юношу-пчелу – меня введи,
с твоею красотою неразлучным.
Влюбленный, без нее с людьми я не останусь, –
отшельником уйду скитаться в горы.

Высокого Учителя просил о руководстве:
Ума не взял с собой, –
оставил у любимой.

Учителя Святого стараюсь созерцать, –
увидеть не могу.

Умом не представляю лицо любимой, –
ясен в сердце образ.

К любимой мыслей рвущийся поток
когда бы тек к Учению Святому, –
За жизнь всего одну я стал бы
Буддой – Просветленным!

_____________________

Сергей Есенин "На Кавказе"

"Издревле русский наш Парнас
Тянуло к незнакомым странам,
И больше всех лишь ты, Кавказ,
Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чувственном огне
Слагал душой своей опальной:
"Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной".

И Лермонтов, тоску леча,
Нам рассказал про Азамата,
Как он за лошадь Казбича
Давал сестру заместо злата.

За грусть и жёлчь в своем лице
Кипенья желтых рек достоин,
Он, как поэт и офицер,
Был пулей друга успокоен.

И Грибоедов здесь зарыт,
Как наша дань персидской хмари,
В подножии большой горы
Он спит под плач зурны и тари.

А ныне я в твою безглядь
Пришёл, не ведая причины:
Родной ли прах здесь обрыдать
Иль подсмотреть свой час кончины!

Мне всё равно! Я полон дум
О них, ушедших и великих.
Их исцелял гортанный шум
Твоих долин и речек диких.

Они бежали от врагов
И от друзей сюда бежали,
Чтоб только слышать звон шагов
Да видеть с гор глухие дали.

И я от тех же зол и бед
Бежал, навек простясь с богемой,
Зане созрел во мне поэт
С большой эпическою темой.

Мне мил стихов российский жар.
Есть Маяковский, есть и кроме,
Но он, их главный штабс-маляр,
Поет о пробках в Моссельпроме.

И Клюев, ладожский дьячок,
Его стихи как телогрейка,
Но я их вслух вчера прочел —
И в клетке сдохла канарейка.

Других уж нечего считать,
Они под хладным солнцем зреют.
Бумаги даже замарать
И то, как надо, не умеют.

Прости, Кавказ, что я о них
Тебе промолвил ненароком,
Ты научи мой русских стих
Кизиловым струиться соком.

Чтоб, воротясь опять в Москву,
Я мог прекраснейшей поэмой
Забыть ненужную тоску
И не дружить вовек с богемой.


И чтоб одно в моей стране
Я мог твердить в свой час прощальный:
"Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной".

Сентябрь 1924, Тифлис

Стареют книги... Нет, не переплет,
Не тронутые плесенью страницы,
А то, что там, за буквами, живет
И никому уж больше не приснится.

Остановило время свой полет,
Иссохла старых сказок медуница,
И до конца никто уж не поймет,
Что озаряло наших предков лица.

Но мы должны спускаться в этот мир,
Как водолазы в сумрак Атлантиды,—
Былых веков надежды и обиды

Не только стертый начисто пунктир:
Века в своей развернутой поэме
Из тьмы выходят к Свету, к вечной теме.

Всеволод Рождественский

„Душа настоящего человека есть самый сложный,
самый нежный и самый певучий музыкальный инструмент.“
Александр Александрович Блок

Всем, кто сломлен сейчас и подавлен,
Кто рыдает бессильно в ночи.
Всем кто, предан, обманут, раздавлен,
Посвящаю свои стихи.

Я ведь знаю, насколько плохо
Может всё повернуться вмиг.
Словно мощным ударом тока,
Жизнь сжигает твой слабый крик.

Чтоб потом без борьбы и ропота,
Без пустых и ненужных слов,
Превращаться в бездушного робота,
Убивая себя вновь и вновь.

Весь кошмар этих чёрных моментов,
В том, что ты остаёшься один
И осколками мёртвого света
Полоскаешь себя по груди.

Ведь никто, чёрт возьми, не скажет:
“Дай же руку, идём со мной”.
Этот мир только тем и страшен,
Что здесь каждый другому чужой.

И поэтому адски сложно
Вновь подняться с дрожащих колен.
Но мой друг, это точно возможно,
Вопреки всем законам систем.

Я тебя обнимаю крепко,
Прижимаю к своей груди.
Как бы боль не держала цепко,
Будем вместе с тобой идти.

Ты отпустишь свои проблемы,
Всех, кто сердцем твоим играл.
И остатки разбитой веры
Соберёшь среди гребней скал.

Ты всё сможешь, ты точно сможешь,
Просто знай — ты совсем не один.
И однажды другим поможешь,
Прижимая их крепко к груди.

Игорь Батышев

«Я мыслю как гений, пишу как выдающийся
автор и говорю как дитя»

«Личная моя трагедия – которая не может и не должна кого-либо касаться – это то, что мне
пришлось отказаться от природной речи, от моего ничем не стеснённого, богатого,
бесконечно послушного мне русского слога ради второстепенного сорта английского языка».



22 апреля исполнятся 125 со дня рождения удивительного писателя —
Владимира Владимировича Набокова ( 1899 — 1977).
Его судьба — человеческая и писательская — словно соткана из противоречий:

◍ Он покинул Россию в юности, но в творчестве своем все время возвращался к русским героям, русским темам и русской истории;
◍ Не принял советской власти, но и с ее противниками дела иметь не хотел;
◍ Был верен одной женщине всю жизнь, но стал автором знаменитой на весь мир «Лолиты», ставшей для многих чуть ли не символом литературной порнографии;
◍ Никогда не хотел вернуться на Родину («Вся Россия, которая мне нужна, всегда со мной…»).

На самом деле, творчество Владимира Набокова – совершенно особенное явление мировой литературы. Его нельзя назвать русским, немецким или американским писателем, ибо его творчество не вписывается в какие-либо рамки, стилистические или национальные. Проза Набокова пронизана поистине романтическими идеями противопоставления героя серому миру обывателей, трагического случая, мимолетного переживания, хрупкости истинной красоты.

Набоков был остер на язык и никогда не скрывал своих мыслей. Он был человеком страстным во всем — в творчестве, в преподавании, в критике. Это касалось и литературных дел. Он с открытым презрением рассуждал не только о некоторых современниках, но и о признанных классиках. У Набокова был собственный хейт-лист, в который внезапно оказались включены такие шедевры мировой литературы, как «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя и «Дон Кихот» Сервантеса. Особенно досталось Достоевскому – «любителю дешевых сенсаций», «ничтожеству» Фолкнеру, Пастернаку с его «развратным синтаксисом» и Томасу Манну – «крошечному писателю, писавшему гигантские романы».

В хрустальный шар заключены мы были,
и мимо звезд летели мы с тобой,
стремительно, безмолвно мы скользили
из блеска в блеск блаженно-голубой.
И не было ни прошлого, ни цели,
нас вечности восторг соединил,
по небесам, обнявшись, мы летели,
ослеплены улыбками светил.
Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный,
остановил наш огненный порыв,
и поцелуй прервал наш безначальный,
и в пленный мир нас бросил, разлучив.
И на земле мы многое забыли:
лишь изредка воспомнится во сне
и трепет наш, и трепет звездной пыли,
и чудный гул, дрожавший в вышине.
Хоть мы грустим и радуемся розно,
твое лицо, средь всех прекрасных лиц,
могу узнать по этой пыли звёздной,
оставшейся на кончиках ресниц…
1918 г.

В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной,
где рояль уснул средь узорных теней,
опустив ресницы, ты вышла неслышно
из оливковой рамы своей.

В этом доме ветхом, давно опустелом,
над лазурным креслом, на светлой стене
между зеркалом круглым и шкапом белым,
улыбалась ты некогда мне.

И блестящие клавиши пели ярко,
и на солнце глубокий вспыхивал пол,
и в окне, на еловой опушке парка,
серебрился березовый ствол.

И потом не забыл я веселых комнат,
и в сиянье ночи, и в сумраке дня,
на чужбине я чуял, что кто-то помнит,
и спасет, и утешит меня.

И теперь ты вышла из рамы старинной,
из усадьбы любимой, и в час тоски
я увидел вновь платья вырез невинный,
на девичьих висках завитки.

И улыбка твоя мне давно знакома
и знаком изгиб этих тонких бровей,
и с тобою пришло из родного дома
много милых, душистых теней.

Из родного дома, где легкие льдинки
чуть блестят под люстрой, и льется в окно
голубая ночь, и страница из Глинки
на рояле белеет давно...

К России

Отвяжись, я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.

Тот, кто вольно отчизну покинул,
волен выть на вершинах о ней,
но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей.

Навсегда я готов затаиться
и без имени жить. Я готов,
чтоб с тобой и во снах не сходиться,
отказаться от всяческих снов;

обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, — мой язык.

Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,

дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!

Ибо годы прошли и столетья,
и за горе, за муку, за стыд —
поздно, поздно! — никто не ответит,
и душа никому не простит.

1939

"На землю ступай,- провиденье сказало,-
И пристально там посмотри на людей,
Дела их твоя чтоб душа замечала
И в памяти ясно хранила своей.
Ты вырви в них душу и в смелом созданье
Ее передай им ты в звучных словах,
И эти слова не исчезнут в преданье
И вечно в людских сохранятся умах.
Иди же, мой сын, безбоязненно, смело,
Иди же, иди ты, мой избранный, в мир,
Иди и свершай там великое дело..."
Сказало, решило - явился Шекспир.

Николай Огарёв 1838

23 апреля исполняется 460 лет со дня рождения одного из величайших англоязычных поэтов и драматургов
Уильяма Шекспира (1564 — 1616). Шекспир заслуженно считается величайшим из писателей
и самым популярным драматургом в мире, творивших на английском языке в эпоху титанов, где стал
одной из блистательных вершин. Поэтически чувственное отношение к миру, свойственное гуманистам
Возрождения в полной мере отражено во всём шекспировском наследии.

Среди вельмож времен Елизаветы
и ты блистал, чтил пышные заветы,
и круг брыжей, атласным серебром
обтянутая ляжка, клин бородки -
все было как у всех... Так в плащ короткий
божественный запахивался гром.

Надменно-чужд тревоге театральной,
ты отстранил легко и беспечально
в сухой венок свивающийся лавр
и скрыл навек чудовищный свой гений
под маскою, но гул твоих видений
остался нам: венецианский мавр
и скорбь его; лицо Фальстафа - вымя
с наклеенными усиками; Лир
бушующий... Ты здесь, ты жив - но имя,
но облик свой, обманывая мир,
ты потопил в тебе любезной Лете.
И то сказать: труды твои привык
подписывать - за плату - ростовщик,
тот Вилль Шекспир, что «Тень» играл в «Гамлете»,
жил в кабаках и умер, не успев
переварить кабанью головизну...

Дышал фрегат, ты покидал отчизну.
Италию ты видел. Нараспев
звал женский голос сквозь узор железа,
звал на балкон высокого инглеза,
томимого лимонною луной
на улицах Вероны. Мне охота
воображать, что, может быть, смешной
и ласковый создатель Дон Кихота
беседовал с тобою - невзначай,
пока меняли лошадей - и, верно,
был вечер синь. В колодце, за таверной,
ведро звенело чисто... Отвечай,
кого любил? Откройся, в чьих записках
ты упомянут мельком? Мало ль низких,
ничтожных душ оставили свой след -
каких имен не сыщешь у Брантома!
Откройся, бог ямбического грома,
стоустый и немыслимый поэт!

Владимир Набоков

Иллюстрация "Тит Андроник"



Верховный властелин мира! И ты так терпеливо внемлешь злодействам, так терпеливо смотришь на них.

Иллюстрация "Троил и Крессида"


Но кончилась теперь твоя пора:
Парис предерзкий отнял, торжествуя,
Твои права - и право поцелуя.

Гравюра "Гамлет, принц Датский"



"Ах, я с таблицы памяти моей
Вес суетные записи сотру,
Все книжные слова, все отпечатки,
Что молодость и опыт сберегли;
И в книге мозга моего пребудет
Лишь твой завет, не смешанный ни с чем..."

Иллюстрация "Отелло"



У Мавра щедрый и открытый нрав:
Кто с виду честен, в тех он видит честность
И даст себя вести тихонько за нос,
Как ослика.
Так. Дело зачато. Пусть ночь и ад
На свет мне это чудище родят.

Иллюстрация к "Ромео и Джульетта"

"]

Сюда неприложимы эти речи.
У ней душа Дианы. Купидон
Не страшен девственнице и смешон.
Она не сдастся на умильность взора
Ни за какие золотые горы.
Красавица, она свой мир красот
Нетронутым в могилу унесет.

Иллюстрация "Король Лир"



... мой бедный шут, ступай за мной

Эскиз "Антоний и Клеопатра"



Нет женщины меня несчастней!
Быть меж двух врагов, молиться за обоих,
Чтоб надо мной смеялись сами боги,
Когда скажу: "благословите мужа"
И вслед за тем, наперекор мольбе,
Воскликну я: "благословите брата!"

Иллюстрация "Юлий Цезарь"


Прощай же, Клит! - И ты! - И ты, Волумний!
Стратон, все это время ты дремал;
Прощай и ты, Стратон! - Друзья мои,
Отрадно сердцу моему, что все же
В друзьях не ошибался я всю жизнь.
День пораженья даст мне больше славы,
Чем Марк Антоний и Октавий могут
Презренною победою снискать.
Итак, вы все прощайте! Повесть жизни
Своей уже досказывает Брут.
Ночь гасит взор, покоя просит тело,
Трудившееся только для него.

Анета для тебя - Мой милый ангел с грустною улыбкой,
Калачиком свернулся на плече,
Прощаешь все нелепые ошибки,
Соломку стелешь мне на вираже.
И в радости, и в горе всегда рядом,
Хоть никогда не вижу я тебя,
А смотришь ласковым и тёплым взглядом,
И обнимаешь крыльями меня.
Мой милый ангел, капельку наивный,
С улыбкой доброю, открытою душой,
А для меня ты как волшебник дивный,
И шорох крыльев слышу за спиной.

Аneta сказал(a):

Спасибо Вам огромное за навеянные воспоминания молодости (1995) и мощнейшее исполнение Валерия на концерте, в нашем театре


Cкрытый текст -

 

Помолись, дружок!

Сегодня 100 лет со дня рождения Булата Окуджавы.



Старинная студенческая песня (Союз друзей)


Поднявший меч на наш союз
достоин будет худшей кары,
и я за жизнь его тогда
не дам и самой ломаной гитары.
Как вожделенно жаждет век
нащупать брешь у нас в цепочке...
Возьмемся за руки, друзья,
чтоб не пропасть поодиночке.

Среди совсем чужих пиров
и слишком ненадежных истин,
не дожидаясь похвалы,
мы перья белые свои почистим.
Пока безумный наш султан
сулит дорогу нам к острогу,
возьмемся за руки, друзья,
возьмемся за руки, ей-богу!

Когда ж придет дележки час,
не нас калач ржаной поманит,
и рай настанет не для нас,
зато Офелия всех нас помянет.
Пока не грянула пора
нам отправляться понемногу,
возьмемся за руки, друзья,
возьмемся за руки, ей-богу.

1967

Любовь

Я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью
не приносили утешенья мне.

Ты снилась мне беременной, и вот,
проживши столько лет с тобой в разлуке,
я чувствовал вину свою, и руки,
ощупывая с радостью живот,
на практике нашаривали брюки

и выключатель. И бредя к окну,
я знал, что оставлял тебя одну
там, в темноте, во сне, где терпеливо
ждала ты, и не ставила в вину,
когда я возвращался, перерыва

умышленного. Ибо в темноте —
там длится то, что сорвалось при свете.
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.

В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придешь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
еще никак не названных, — тогда я
не дернусь к выключателю и прочь

руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.

Иосиф Бродский
11 февраля 1971

О Чаттертон! О жертва злых гонений!
Дитя нужды и тягостных тревог!
Как рано взор сияющий поблек,
Где мысль играла, где светился гений!

Как рано голос гордых вдохновений
В гармониях предсмертных изнемог!
Твой был восход от смерти недалек,
Цветок, убитый стужей предосенней.

Но все прошло: среди других орбит
Ты сам звездой сияешь лучезарной,
Ты можешь петь, ты выше всех обид

Людской молвы, толпы неблагодарной.
И, слез не скрыв, потомок оградит
Тебя, поэт, от клеветы коварной.

Джон Китс (Пер. В.Левика)

Чаттертона называли величайшим гением, каких не рождала
Англия со времен Шекспира, и, судя по немногим дошедшим
до нас стихам, оценка эта вполне справедлива.
И вместе с тем он был самым одаренным и самым
несчастным из литературных мистификаторов.

В 1856 году на выставке в Королевской академии изящных искусств в Лондоне всеобщее внимание привлекло полотно пока никому не известного художника Генри Уоллиса "Смерть Чаттертона". Картина впечатляла как своим драматизмом, так и живописностью.

Медноволосый молодой человек лежит на кровати. На нем белая рубаха, расстегнутая на груди, яркие кюлоты, белые чулки. Юноша бледен, его лицо напоминает мрамор. Он мертв.

Оторвав взгляд от мертвого тела и обратив внимание на окружающую обстановку, зритель видит в этом антураже все то, что привело лежащего юношу к печальному исходу его жизни. Рядом с кроватью стоит открытый сундучок, из которого вывалена груда листов, разорванных в клочья. Комнатка маленькая, убого обставленная, явно находится на верхнем этаже дома, скорее всего - на мансарде. Такое жилье стоило дешево.

На полу валяется темная скляночка. В общем, ясно, что молодой поэт, не получив признания, разочаровавшись в своем творчестве и жизни в целом, принял яд. Да, так оно и было.

Томас Чаттертон родился в Бристоле в 1752 году. Отец его был певчим в хоре, но умер еще до рождения сына. Так что мальчик родился сиротой. Известно, что его хотели обучить на адвоката. Во всяком случае, мальчик какое-то время был учеником адвоката. Однако юридическая стезя его не привлекала совсем. Романтически настроенный подросток мнил себя поэтом.

Он увлекался историей, особенно его привлекало прошлое родного Бристоля. И как-то Томас сочинил поэму на эту тему, стилизовав ее под средневековый текст.

В 17 лет Томас уехал в Лондон, уверенный в своем таланте и в том, что он покорит столицу. Поначалу его приютили родственники, потом юноша снял чердачную комнату. Его попытки опубликоваться и стать известным поэтом терпели одно поражение за другим. Никому не были интересны его стихи, да и он сам. Увы, не нашлось никого, кто поддержал бы юношу в трудный момент его становления, дал бы надежду, укрепил бы его уверенность в себе.

24 августа 1770 года 18-летний непризнанный поэт принял мышьяк. Бедный ребенок... Подобный переход в мир иной очень мучителен и крайне некрасив, но Томас не думал об этом. Его похоронили на кладбищенском участке при работном доме - для самых нищих.

Осенний мир

Когда, залитый солнцем, час осенний,
В права вступает, позолоту наведя,
С пучками сена и с прохладой несравненной
Сестру родную к исходу года подводя;

Когда холмы седеют, древа укрывая,
Встречают издали зарю и пламени рассвет:
Когда ствол яблони, к землице припадая,
Под небом тяжести прекрасный изливает свет,

Когда агата ягод перелив в концерте
Небесном кружится, всех рядом привлекая взор,
Я ощущаю, что любовию очертен
Восторг сердечный, житья затрапезный узор.

Турнир, или рыцарские игры

Герольд. Турнир открывается. Уже звучат молоты. Кони, играя, бегают по ристалищу. Светлое оружие вдали блистает. На щитах вырезаны девизы славы. Шлемы, украшенные венками, представляют образ медведя, льва или другие странные эмблемы, для которых нет образца в природе. Не имея смысла для толпы народной, они многозначительны для умов проницательных.
Мне, сыну чести, вестнику славы, мне должно раздать копья. Под моим надзиранием люди бедные делают и чистят оружие, и сия работа спасает их от ужасов нищеты. Так слабые растения вьются вокруг дуба; так нежные цветы алеют под защитой кустов тенистых!
Рыцарь Буртон. Герольд! Твои рыцари медлят явиться. Я пылаю желанием битвы. Уже хор в третий раз запел воинскую песнь, а еще ни одно копье не порадовало меня своим блеском. Найдутся ли рыцари, достойные моих ударов? Люблю сильных и могучих, ибо люблю славу; не хочу крови жен и детей, которым подобны витязи слабые. Время, время явиться сильным. Рука моя немеет без дела; мне скучно глядеть на свое копье неподвижное.
Герольд. Слышу вдали звук рогов.
Буртон. Копье и щит!.. Вели приготовиться моему конюшему. Иду на встречу к рыцарям; спешу вызвать их на поединок. (Уходит.)
Герольд. Великие дела твои изумляют людей... Жалею о тех, которые вздумают испытать его мужество. Как сильный град истребляет жатву, так Буртон поражает витязей, и храбрость его затмевает их славу, как солнце затмевает розовый блеск Авроры. Продолжение
Турнир, или рыцарские игры

Трагедия в Бристоле (фрагмент)

Заалел восток зарёю,
Луч дрожащий звезд потух;
Возвещая людям утро,
На селе пропел петух.

Королю Эдварду в очи
Солнца свет блеснул – и вот,
Слышит он, прокаркал ворон:
День печальный настаёт.

И сказал король: «Клянусь я
В небе правящим Творцом –
Карл Бодвин умрёт сегодня,
И умрёт под топором!»

Он к придворным вышел, кружку
Эля пенистого пьёт:
«Вы изменнику скажите;
Пусть он ныньче казни ждёт.»

Королю поклон отдавши,
Из дворца сэр Кантерлон
Вышел с тайной скорбью в сердце –
И пришол к Бодвину он.

Двух малюток на коленах
Карл держал; его жена
Разливалася слезами,
Горькой мукою полна.

– О, мой Карл, дурные вести!
Молвил грустно Кантерлон.
«Говори без страха: к смерти
Королём я осуждён?»

– Горько мне сказать… Клялся он
Королевской честью в том:
Не успеет солнце скрыться –
Ты умрёшь под топором. –

«Умереть должны все люди»,
Храбрый Карл ответил: «что ж.
Я готов: сегодня-ль, завтра-ль –
От могилы не уйдёшь.

«И пускай король твой знает:
Смерть отрадней, чем судьба
Долгой жизни, жалкой жизни
Королевского раба!»

Кантерлон вздохнул печально
И поташ отдать приказ,
Чтоб поставили для казни
Эшафот в урочный час, –

К королю меж тем приходит
Канниг – пал к его ногам:
– Государь! о милосердьи
Я возвать дерзаю к вам. –

«Ты всегда был нашим другом»,
Говорит Эдвард ему:
«Объясни твою нам просьбу –
Повелим: быть по сему.»

– Государь мой благородный!
Я прошу нас об одном
Честном рыцаре: он сделал
Зло, без умысла о том, –

– У него жена есть, дети…
Участь горькая сирот,
Государь, постигнет, если
Храбрый Карл Бодмин умрёт. –

Тут король воскликнул в гневе:
«Замолчи! Не говори
Об изменнике: умрёт он
До вечерней до зари!

«Правосудие исполнит
Кару должную над ним,
Всё просить ты можешь, Канинг –
В этом я неумолим.»

– Государь, оставьте кары
Справедливым небесам:
Пусть заменит скиптр железный
Ветвь оливковая вам.

– Кроткой милостью старайтесь
Поддержать правленье: с ней
Утвердится на престоле
Ваш державный род верней. –

«Замолчи! довольно, Канинг!

30 мая День памяти Бориса Пастернака




Август

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953 г.

"Что может быть сладостнее дремоты на мягком изголовьи сомненья?"

Жрец Единого Прекрасного, заложивший основу
будущей светской религии - Великого Искусства!



6 июня 2024 года - 225 лет со дня рождения великого
русского поэта Александра Сергеевича Пушкина

Из всех гениев мировой культуры, несмотря на разные виды искусства, Рафаэля, Моцарта и Пушкина объединяет какое-то солнечное родство. И оно проявилось не только в том, что каждый из них прожил сравнительно короткую жизнь, около 37 лет (Моцарт - 35), но выразилось, прежде всего, в исключительной продуктивности творчества, которое и по сей день оценивается как некая видимая легкость, простота и вместе с тем непостижимое и непревзойденное совершенство, для описания которого никогда мы не сможем подобрать нужных слов и всегда лучшим ответом будет божественное молчание. Впрочем, Пушкин, исследуя природу гениальности, в своей непревзойденной трагедии "Моцарт и Сальери" дал весьма точное определение гениальности в строках:

"Нас мало избранных счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов"

«Афинянин среди скифов. Креол славянской расы, в котором смешение абиссинской и русской крови дало такой странный и яметисаркий мессидж».
А.С. Пушкин безоговорочно гений, его творчество было как бы игрой или забавой, отсюда избранность, счастье и видимая праздность, сочетавшаяся с невероятной трудоспособностью.

Мироощущение Пушкина

"Рухнут мокрыми комьями на черновик
Ликованье и горе, сменяя друг друга.
Он рассудит их спор".

Павел Антокольский



Кто знает край, где небо блещет
Неизъяснимой синевой,
Где море теплою волной
Вокруг развалин тихо плещет;
Где вечный лавр и кипарис
На воле гордо разрослись;
Где пел Торквато величавый;
Где и теперь во мгле ночной
Адриатической волной
Повторены его октавы;
Где Рафаэль живописал;
Где в наши дни резец Кановы
Послушный мрамор оживлял,
И Байрон, мученик суровый,
Страдал, любил и проклинал?



Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечный зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель -
Она с величием, он с разумом в очах -
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.

А.С. Пушкин - пророк, восходивший шаг за шагом, на Эверест Духовности Человечества. Предчувствуя близкую кончину, А.С. Пушкин, не случайно поставил в качестве заключительного аккорда - стихотворение "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...".

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

1836 г.

Читая Пушкинские строки
В них отдыхая всей душой,
Забудешь жизненные склоки
И обретёшь в душе покой.

В них лёгкость выраженной мысли
Невольно вызовет восторг.
Наполненные важным смыслом,
Ведут как будто разговор.

С читателем непринуждённо
Общается большой поэт.
Такого ,скажем восхищённо,
Другого не было и нет.