Душевно. Читаем дальше

Я умер
Алла Чимшит

***
Визгливый скрип тормозов, иступлённые крики прохожих и безмерный ужас, охвативший меня, в последний миг моей короткой, и наверно никчемной жизни.
И провал, провал в тупую, безвозвратную чёрную бездну… Которая никогда не сможет стать цветной, цветной и желанной, как жизнь!

***
Я умер. Да, да, чёрт возьми, я действительно умер! Я это понял сразу, когда увидел необъятный мир сверху, вдоль нескончаемого горизонта и поперёк всей вселенной! Ещё никогда я не ощущал его, настолько красивым и насущно желанным! Нет, даже не так… безмерно ЖЕЛАЕМЫМ!!! Бесконечно, щемяще, до пламенных, обжигающих искр моей витающей души.
Мне страшно. Что ожидает меня дальше? Впрочем, что может меня уже ожидать..?
Меня нет, я не существую боле. Никогда мне не увидеть, играющего во дворе в футбол, моего шебутного сына, запыхавшегося и раскрасневшегося от азарта. И не убрать с заспанного личика моей любимой, ещё крохотной дочери, пахнувших наливными яблоками, светло-мандариновых, присыпанных тёплыми бликами золота, волос, сонно рассыпанных на мягком облаке подушки.
Я смотрел на мир и понимал, насколько я его не замечал, не чувствовал раньше. Не замечал потрясающего своей красотой заката, переливающегося цветными оттенками спелых гранатовых бусинок и переспевшей вишни. Я теперь больше не намокну от тёплого, весеннего дождя, пахнувшего сырым сеном.
И больше никогда не почувствую сонного, уютного утра, играющего солнечным лучом, в запутавшихся, давно не стриженных моих волосах.
Мне не поспорить о политике, с рассудительным, иногда до полного бешенства, отцом. И никогда, никогда, не обнять свою полную, тёплую, розовощёкую и добродушную мать. Она не переживёт того, что меня больше нет!
И я никогда больше, не проснусь от запаха душистого, ароматного кофе, сваренного заботливыми руками моей жены!
И я вообще, никогда больше не проснусь.
Ни-ког-да…
Мне хотелось плакать, но слёзы не могли катиться по моим щекам…, впрочем, у меня не было больше щёк… только ощущения их присутствия. Душа рыдала и боялась, боялась всего, что может её ожидать. Это всё, что у меня теперь осталось, вот такой небольшой багаж… Мне недостаточно было его. Не достаточно! Мне так хотелось жить! Мне так хотелось вдохнуть утренний воздух, наполненный ароматами цветущих растений и утренней, прохладной зари. Я смотрел на радугу, но она не звала меня любоваться ею, да и любоваться в одиночку, больно и неинтересно…
Я один! Никто не слышит моего отчаяния, не видит моего ужаса, никто не пожалеет меня! Я хватался за жизнь, но мне плохо это удавалось. Душа моя содрогалась крупной, неутихающей дрожью, но я всё равно ощущал её, своим, уже не существующим телом! Я кричу, кричу, кричу… До хрипоты, до судорог в моих голосовых связках, я ещё чувствую их, чувствую, как наяву. Мне кажется, что от моего иступлённого крика у меня идёт горлом кровь. Нет не идёт, а хлЫщет…
Но меня всё равно не слышат, не слышат-а-а-т! Безмерный, отупляющий ужас, холодящий конечности, которых более нет…
***
Визгливый скрип тормозов, иступлённые крики прохожих и безмерный ужас, охвативший меня, в последний миг моей короткой, и наверно никчемной жизни.
И провал, провал в тупую, безвозвратную чёрную бездну, которая никогда не сможет стать цветной, цветной и желанной, как жизнь!
Обратная «отмотка плёнки», как на видео,- я всегда памятью, возвращаюсь к этому моменту…
Грузовик, ужас, охвативший меня, и крик, мой последний обезумевший крик!!!
***
- Ты чего, чего так кричишь?- трясла меня за плечи, моя милая, так мною сейчас любимая жена, глядя на меня своими бездонными, безмерно родными глазами.
- Что произошло?! Тебе что-то неприятное приснилось?- участливо спрашивала она. А я тупо смотрел на неё и счастливо, безудержно улыбался.
- Чему ты улыбаешься?- удивлённо-растерянно, поинтересовалась она.
- Вы не передумали сегодня идти в кино? – спросил я, вытирая со лба выступившие от тяжёлого сна, капельки солёного пота.
- В кино? Да нет,- растерянно протянула она.
- Я же детям обещала, сводить их на вторую часть «Ледникового периода», или ты забыл?- удивилась ничего не подозревающая супруга.
- Нет, не забыл… А ты знаешь, я с вами пойду! Семья же всё таки…
- С нами?! А футбол?! И потом…, ты никогда и никуда с нами не ходил,- совсем растерялась она.- Хотя впрочем, конечно пойдём, дети будут очень рады, да и я тоже… Вот только, как ты футбол-то пропустишь???
- Футбол? А ну его к чертям, в повторе посмотрю. Или у Ваньки счёт узнаю, в конце концов.
Жена ошарашено смотрела на меня, как будто видела меня впервые.
- Конечно, конечно…но…. всё же, не понятно, что случилось-то?- в конец озадачилась она.
- Я передумал. Я просто передумал.

Я много передумал, за этот короткий, но яркий сон,- размышлял я, крепко обнимая свою законную и дорогую для меня, «половину».

Алла Чимшит
Москва. Апрель 2006г.

Смерть Джима

Братья Аловы

Джим умирал. Собачий век его был долог, лет 15, человеком бы он столько по нынешним временам и не прожил бы, кто же нынче до такого времени доживает? Он появился у нас уже взрослой собакой, с пожелтевшими зубами, ему было лет семь-восемь. Когда нам его предложили, мы долго думали - брать, не брать. Все таки взяли.

Появившись в квартире, он жадно попил воды, есть ничего не стал и, тихонько повизгивая, улегся у дверей. Жена морщилась, маленькая дочка от собаки была в восторге.
Пса назвали Джимом.

Постепенно он стал откликаться на свое новое имя и привык к нам. Он с удовольствием ходил гулять и со мной и иногда с женой, но еще долго за хозяина признавал только меня. Затем я охладел к собаке и Джим постепенно перешел под покровительство обитателей женского пола.

Появление этого четвероногого члена семьи сразу же осложнило нашу жизнь. Не говоря уже об обязательных неоднократных ежедневных гуляньях с ним, стало гораздо трудней добираться летом на дачу. Стало сложно поехать куда-нибудь на два-три дня, - не говоря уже о поездках более длительных.

Правда, взамен этих и других неудобств мы получили такую чистую, бескорыстную преданность живого существа, какую редко увидишь у людей. Нам часто казалось, что еще чуть-чуть, и Джим заговорит, наконец, и выскажет любовь, которая буквально распирала его, но он, так и не преодолев языковый барьер, только звонко взлаивал, словно жалуясь, что не может рассказать нам, как он нас любит и как ему с нами замечательно.

Характер его мы узнали довольно быстро. Джим оказался невоспитанным псом: он любил воровать и был чуть ли не помоечником; из-за чего он часто травился, и его выворачивало и тем, что он съедал дома, и тем, что подбирал на улице. С этими и некоторыми другими привычками, нам справиться так и не удалось.

Уже постарев, он обычно лежал в своем углу, высунув язык и часто дышал. Последние годы он уставал быстрее и не бегал, как раньше, а теперь гулять и вовсе перестал: он доживал свой век глухим, почти слепым и беспомощным. Он часто мочился прямо на пол, не дождавшись, пока его вынесут на улицу, - сам он лестницу одолеть уже не мог. Он так мерз, что приходилось его накрывать старым, изъеденным молью пледом. От него шел очень густой запах, даже в большой комнате приходилось держать форточку все время открытой, но это не спасало. Мы с женой избегали говорить о том, что с ним надо что-то делать, но невысказанное постоянно присутствовало в разговорах: кажется, и дочка догадывалась, что так бесконечно продолжаться не может и что нам придется что-то предпринимать.

Однажды, придя домой, я застал супругу в слезах. Джим уже несколько дней ничего не ел, от него ужасно пахло, и когда она заглянула ему в рот, то обнаружила там червей. Около зубов начался некроз, черви копошились в гнилом мясе - зрелище было жуткое. Жена звонила в лечебницу и ей сказали, что в таком состоянии собак они уже не лечат.

Знакомый ветеринар предложил устроить ему лечебное голодание. Через несколько дней Джим стал подниматься с подстилки и сам дошел до воды на кухне; он стал гулять, мы только следили за тем, чтобы он не съел чего-нибудь на улице.

Он голодал две недели. Для собаки срок, наверно, очень велик, но никакой информации о том, сколько могут голодать животные, у нас не было, мы все делали наощупь. Тем не менее рот мы ему залечили, а те некротические ткани, которые не успели отвалиться во время голода, в первую же неделю после выхода из голодания отпали тоже.
После голодания он вел себя, как молодой: на улице гонял, как бешеный, лаял молодым заливистым лаем. Однако возраст брал свое и вскоре Джим опять сник. Он почти не гулял, не лаял, стал опять тяжело дышать. Он медленно и неизбежно умирал, жить ему оставалось недолго.

Однажды я заметил, что жена плачет.
- Что случилось? - спросил я.
- От него ушли блохи! - сказала она.
Да, это был конец. Глядя на то, как он тяжело, с хрипами, дышит, как он не может сам стоять на ногах, как слепо тычется в углы и стены, пытаясь найти дорогу к своей подстилке, я думал о том, что его мучения превышают меру жалости к нему, что избавить его от них - добрее, нежели продлевать их, наблюдая, как он страдает. Я представлял, себе, что я умираю таким же беспомощным стариком - и ужасался. Глядя на него, поистине можно было пожалеть, что не существует больниц, где бы по твоей просьбе тебя "усыпили"...

Жена и дочь были в гостях у тещи, я сидел за ноутбуком и что-то "кропал". Часов около восьми меня словно кто толкнул в спину и я пошел в комнату. Открыв дверь, я увидел у самого порога Джима, лежавшего в странной позе: все лапы растопырены, голова - на боку. Он был укрыт накидкой, и я понял: из последних сил он полз до двери, вместе с накидкой, вероятно попрощаться со мной, и тут и умер. Он еще не остыл.

Я открыл форточку, закрыл дверь, ушел на кухню и закурил: я ничего не хотел делать с ним до возвращения близких. Да и что делать? Везти его в лечебницу? Зачем это нужно, если душа его уже отлетела, освободившись, наконец, от страданий этой безумной жизни?

Я курил одну за одной и думал, что проще всего было бы потихоньку похоронить его - но как?

Наконец вернулись жена с дочерью. Дочка сразу же залезла в ванную, собираясь сразу лечь, - ей утром надо было рано вставать. Я подал жене тайный знак, чтобы она заглянула к нам в комнату. Она открыла дверь и, посмотрев на меня, испуганно спросила:
- Умер?!
Я кивнул.
- Что будем делать? - спросила она.
- Завернем и отнесем в контейнер.
- Ужасно!
- Что ты предлагаешь?
- Давай позвоним в лечебницу...
Мы позвонили. Телефон не отвечал. Мы собрали Джимкины подстилки, подушки, завернули его в накидку, положили туда кормушку и поилку и вышли на улицу. К счастью, контейнер был полупустой, еще вчера он был набит с верхом, и вокруг была гора мусора. Сейчас он был почти пустой. Как специально. Мы опустили туда подушки, на которых он спал, положили на них Джима, сверху положили его подстилки и молча пошли домой.

Снайпер

Константин Арчер

- Держи.
Дед протянул мне ружье. Прижав плечо к прикладу, я ощущаю особый запах - смесь кислого пороха, гари и оружейного масла.
- Спокойней. Смотри на мишень.
Мишенью была бутылка, стоявшая метрах в тридцати.
- Дыхание - как тебя учил. Стреляй.

Выстрел бухнул громче чем я ожидал - резко и отрывисто. Бутылка разлетается на мелкие осколки.
Мне 8 лет. Осень. Все вокруг в желтых листьях. Зябко. Плечо после выстрела болит. Дед обнимает меня и говорит:
- Молодец.

**************

Когда мне было 7 лет ( в том году я пошел в школу) лет я возвращался со своим дедом с дачи – последней электричкой. В вагоне сидело всего несколько человек – я их очень хорошо запомнил – какая-то бабка с кустом смородины (корни обвязаны старым белесым целлофановым пакетом), две молоденькие девицы с парнем в очках (у парня был брезентовый куляпистый рюкзак и гитара в чехле), какой-то мужичок и мы с дедом – седой старик с внуком.

Где-то на подъезде к Москве (почему-то в голове вертится глуповатое название Химки-Ховрино – звучит почти как Рио-де-Жанейро) в вагон вошли трое парней. Один (в кепке и какой-то скрюченный - как знак вопроса) прошел через весь вагон и встал у одного входа, второй (здоровый жлоб) остался стоять на месте, а третий ( жилистый и в странных остроносых ботинках), прошел чуть вперед, достал нож и громко сказал на весь вагон: «Граждане пассажиры – предлагаю по хорошему достать свои денежки, часики, колечки-сережечки и передать мне. Быстро».
Бабка запричитала, мужичок сразу полез в карман за деньгами, девушки нахохлились, парень с гитарой с какой-то неуместно-непонятной радостью громко сказал: «А у нас ничего и не осталось» - после чего получил по-морде от жилистого, а девицы безропотно сняли с себя кольца и серьги.
Только мой дед продолжал сидеть спокойно, читая какую-то книгу по теории шахмат (дед обожал шахматы и играл очень и очень прилично). Жилистый подошел к нам, поигрывая ножом и спросил: «А тебе что, ветеран, отдельное приглашение требуется?».
Дед отложил книгу в сторону, посмотрел на него и ответил тусклым и тихим голосом: «Проходи лучше куда шел».

Жилистый нагнулся к деду и с какой-то мерзенькой усмешкой проговорил: «Что дедок самый смелый, а? Не боисьсся?»
Дед посмотрел на него и ответил: «Разучился». Потом схватил жилистого за руку с ножом и каким-то особым приемом сломал ему с хрустом палец. Нож упал на пол. В тоже самое мгновение дед схватил жилистого за кадык, а потом медленно и спокойно ему сказал: «Пошел вон, а то раздавлю как шавку, баклан хренов».
Жилистый придерживая у груди руку со сломанным пальцем потрусил к выходу.
Почему дед назвал его бакланом я не понимаю до сих пор – парень совсем не напоминал эту морскую птицу…

***********

Мой дед прошел всю войну – с 41 по 45-й. В 41-м был в окружении. Вышел. Один. С оружием. Опять воевал. Опять попал в окружение. Опять вышел. В 47 демобилизовался. В 49-ом посадили. 10 лет лагерей. В 54-ом реабилитировали.
Рассказывал, что следователь все спрашивал на допросах: "Что ж ты - как вся армия в плен не сдался? Сотни тысяч сдались - он видите ли нет. Признавайся - сдался в плен, а потом завербовали." Дед отвечал одно и тоже: "Снайперу в плен сдаваться стыдно - как к себе подпустил? почему раньше не убил? Да и честно говоря - бесполезно - все одно снайперов на месте убивали...".
А про лагеря дед никогда не рассказывал.

*************

- Пропусти первых двух и стреляй – дед говорит шепотом, но я слышу его прекрасно. Я весь во внимании. Мне кажется - Еще немного мои нервы лопнут, как леска спиннинга, когда блесна зацепится за корягу у берега, а от сильного ветра лодку без якоря (у нашей лодки якоря всегда были сделаны из двух кирпичей, скрепленных алюминиевой проволокой) начинает тащить куда-то к центру озера.

Лай собак все ближе и ближе.
От волнения у меня начинают дрожать руки, а зубы отстукивать какую-то джигу.
- Закрой глаза. Представь что ты сидишь в бане на полкЕ (дед всегда говорил полОк, а не полка). Только что воду на каменку поддал.
Я закрываю глаза и представляю, как меня обдает горячим паром. У нас баня низкая и топиться по-черному. Дед ее сам срубил, когда я еще совсем маленький был – она вся низенькая, черная. Мама вечно ворчит, что в «В этой дурацкой бане до стенки дотронешься и опять отмываться нужно». Дед отшучивается: «А ты до стенок не дотрагивайся…».

- Пора – шепчет дед.

Я открываю глаза и через секунд пять нажимаю на курок. Потом еще раз.

- Завалил – спокойно говорит дед, - Пошли.
Подбегают наши собаки – у деда лайка и сеттер.
Когда мы подходим к кабану, дед отрывает веточку можжевельника и вставляет ему в пасть.
- Первый – хороший выстрел. Второй – зря стрелял.
Потом смотрит на меня и говорит:
- Запомни – стреляй наверняка или не стреляй вообще. И никогда не делай лишних выстрелов.

**********

Дед не любил рассказывать о войне. Но мне часто объяснял о какие-то мелочи и детали того, как нужно воевать. Говорил – «вдруг пригодиться, черт его знает в этом мире все может быть…»

Рассказывал от том, что если едет грузовик, то нельзя стрелять в водителя. Машина остановиться - в грузовике может быть много немцев – тебя убьют. Нужно сделать всего один выстрел – когда машина будет практически вне зоны досягаемости. Стрелять по кузову. Водитель тогда нажмет на газ. Если выстрел будет один – никто никогда не остановится.
Говорил:
«Помни – твоя цель не убить врага, а убить врага и самому остаться в живых. Первое – просто. Второе – гораздо сложнее».
«Никогда даже не начинай курить. Тот кто курит – всегда отличная мишень».
«Если есть свободная минута – чисти оружие (да и никому и никогда его не отдавай!) и тренируйся, тренируйся, тренируйся. Даже если ты самый лучший и у тебя все и так получается».
"Если ты думаешь - стрелять или нет - просчитай все ходы - как в шахматах. Не видишь как поставить мат - не нажимай на курок."

*************

У меня как-то брала интервью журналистка для какого-то бизнес издания – молодая, прыщавая девица в очках и диктофоном в руках.
Спрашивает:
- Назовите несколько главных достижений в своей жизни.

Первое, что пришло в голову: «Я завалил своего первого кабана когда мне было 12 лет. Кабан был больше меня. Потом я тащил его вместе со своим дедом 4 часа по лесу. Одно из моих главный достижений – я сделал так, что мой дед мною гордился».

Вместо этого я ответил: «Я получил степень МВА в Англии в числе top 20 студентов университета».
Интервью получилось какое-то глуповатое, дурацкое одним словом интервью… Я ничего не рассказал плюгавой журналистке из того, что во многом мой бизнес строиться не на Филиппе Котлере и не на Джеке Уэлше, а на простых принципах, которые когда вложил мне в голову мой дед - прошедший через всю войну, ГУЛАГ и забвение, а потом запоздалые и какие-то фальшиво-звонкие медные трубы, - старый и больной, но тем не менее один из самых сильных людей которых я когда-либо знал.

Оператор, Будьте Добры...

Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон - один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом, чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел, как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор, Будьте Добры знала все - от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел, когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
- Оператор, Будьте Добры.
- Слушаю.
- Знаете, я ударил палец... молотком...
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
- Мама дома? - спросила Оператор, Будьте Добры.
- Нет никого, - пробормотал я.
- Кровь идет? - спросил голос.
- Нет, просто болит очень.
- Есть лед в доме?
- Да.
- Сможешь открыть ящик со льдом?
- Да.
- Приложи кусочек льда к пальцу, - посоветовал голос.
После этого случая я звонил Оператору, Будьте Добры по любому случаю. Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.
Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня, но я был неутешен и спросил:
- Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением - должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
- Пол, - сказала она тихо, - Всегда помни: есть другие миры где можно петь.
И я как-то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил, как ни в чем не бывало, и спросил как пишется слово fix.
Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город. Я скучал по Оператору, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали мне в моменты недоумения и растерянности.
Уже взрослым я смог оценить, сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.
Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе. У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
- Не подскажете ли, как пишется слово fix?
Сначала - длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
- Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
- О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы, как много значили для меня наши разговоры!
- А мне интересно, - она сказала, - или ты знал, как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей, и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей, как часто вспоминал о ней все эти годы, и спросил, можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
- Конечно, - ответила она, - Просто позвони и позови Салли.
Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
- Оператор.
Я попросил позвать Салли.
- Вы ее друг? - спросил голос.
- Да, очень старый друг, - ответил я.
- Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.
Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:
- Подождите минутку. Вас зовут Пол?
- Да.
- Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам? Так... в записке сказано:
«Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет».
Я поблагодарил ее и повесил трубку.

БумерангСерега Кобах

Вот по просеке идет мальчик. Он беззаботен, весело улыбается веснушчатым лицом и, демонстрируя полное отсутствие слуха, напевает какую-то песенку. Глядя на эту детскую беззаботность, невольно вспоминается собственное детство, да и как его не вспомнить, если этот пацан, я..

..А буквально за два дня до прогулки по просеке, я закончил читать книгу про индейцев. Оооо!.. Какие это были благородные и краснорожие люди! Они скакали на лошадях, стреляли из луков, кидали томагавки и бумеранги. В общем как могли защищали свою честь и честь девушек своего племени от назойливых посягательств белокожих.

По окончании прочтения, я, еще находясь в мечтательном состоянии, сделал себе лук, но как-то с ним не сложилось. То ли лук не получился, то ли стрелы были кривые, уже не помню.. Следующая очередь была за томагавком. Его роль блестяще исполнит туристический топорик, но ровно до того момента, когда матушка узрела свой пододеяльник натянутый на заборе, в который я самозабвенно метал топор. После этого, воинствующая бледнолицая пообещала отважному индейцу неподъемных пилюлей и унесла пододеяльник зашивать.

Оставался бумеранг. Без вариантов. К счастью, в книге хоть и не было чертежей, но описание было настолько подробным, что я не колеблясь приступил к воплощению мечты индейского оружейника. Тем более, как специально, на даче завалялась кривая коряжка, как раз нужной формы.

Целый день я фонтанировал древесной стружкой и, наконец, к вечеру из под золотых рук мастерового вышел бумеранг.

Все было сделано точно по описанию, в том числе и лопасти винтом. Единственное, о чем в книге не было сказано, это про его размеры. Но прикинув детским умом, что индейцы люди серьезные и мелочами заниматься не будут, выстругал изделие соответственно своему представлению. Возможно Чингачгук и крутанулся пару раз в своем склепе, но меня уже ничего не смущало. И даже то, что батя увидев какую буратину я сваял, нервно икнул, как то меня не смутило. Ибо я обладал настоящим бумерангом!

Первое испытание было решено провести на поляне.

Пока я пер этот гигантский вентилятор до места пуска, то умудрился уронить его на лапу соседской огромной собаченции, которая подбежала ко мне с какими-то явно нехорошими мыслями. Серьезная животная, которой и перечить-то никто не смел, взвизгнула, глянула на меня с ужасом и нырнула обратно под забор. Я еще тогда заподозрил некоторую авантюрность предприятия, но…

…Взявшись обеими руками за край винтообразной деревяшки и ухнув от натуги, я попытался запустить ее в сторону предполагаемого противника. То ли противник был далече, то ли детские пальцы сильно слабы, но бумеранг почему-то не полетел. А даже совсем наоборот - упал вертикально вниз.

Фигня задача. Покрепче ухватившись за непослушную древесину, я сделал два оборота вокруг своей оси и, крякнув, запустил изувеченное дерево вдаль. Странное дело, вроде как бумеранги должны возвращаться, рассуждал я, разыскивая свой шедевр в высокой траве.

Наконец я его нашел, а заодно сделал вывод, что кидать надо сильнее, выше и так далее.

Привычно сделав два оборота вокруг себя, я разжал пальцы и с удовольствием увидел взмывшую ввысь свою каракатицу..

- Фима! Фимочка! Ты где? Где ты, мой маленький!..
Навстречу мне по поляне шла какая -то тетка, пристально смотрела в траву и даже изредка ее шевелила носком туфельки.

Тетка была красивая, одета сильно модно, и вся такая манерная-манерная. Сейчас таких называют – гламурные. На руках были белые кружевные перчатки, которые она периодически брезгливо отряхивала.

- Фимочка, ну где же ты, мой маленький?

Я еще подумал, ребенка, что ли, потеряла. Так какого фига ты его в траве ищешь? Мальчик-с-пальчик, что ли?..

И тут я заменил некоторую настороженность в обстановке. Почему-то замолчали птицы и даже кузнечики и те заткнулись.

Почему все насторожились, я понял довольно быстро. Можно сказать, сразу. Моё нехитрое изделие летело прямо на красивую тетю. А красивая тете, ничего не видя, всё шевелила высокую траву и искала своего мальчика-с-пальчика.

«А мне ведь писец, – почему-то мелькнула мысль.- Угроблю тетку, будет неприятно..»

В том, что её угроблю, я почему-то ни капли не сомневался. Ибо получить с налету в бубен таким вот "дельтапланом", это не то что нежную тетку, тут и самца гориллы запросто можно разума лишить.

Но судьба была благосклонна ко мне. Или к ней. Тут уж совсем непонятно.

Это я так долго рассказываю, ибо заново переживаю сию романтическую историю. На самом деле все заняло совсем мало времени.

- Ну где же ты, противный Фимочка? Покажись…

В этот момент жестокий инструмент – бумеранг, лениво вращая своими чудовищными лопастями с отвратительным чваком врезался в землю, в метрах пяти от красивой тети..

И буквально в туже секунду, разрезая летнее марево истеричным визгом, из травы взмыл, получивший в жопу деревянным пропеллером, как я сейчас понимаю, долгожданный Фима.

Фима оказался совсем не мальчик-с-пальчик, а скорее.. песик-с-носик. В летящем и похабно визжащем существе с трудом угадывалась достойное племя собачьих. Скорее оно напоминало облезлого, старого хомяка, который со слепа сел на ежика..

- Фимочка! – взвизгнула красивая тетя, и её визг гармонично слился с визгом воспарившего Фимы. А Фима летел и причитал, летел и причитал. Я как-то автоматически отметил, что летит он хоть и гораздо ниже моего бумеранга, но бесс***** красивее. Еще подумал, что следующий раз надо будет к лопастям свисток привязать, что бы так же летело и свистело.

… Все таки крайне неудобно гнаться за мальчишкой на каблуках и со свистящей собачкой под мышкой. Фима уже израсходовал весь отпущенный ему создателем визг, и теперь открыв маленькую пасть, просто свистел на одной ноте, зажатый подмышкой и выпучив мне в спину свои два огромных глаза.

Вернувшись через час, я нашел на поляне свой бумеранг. Точнее то, что раньше называлось бумерангом.. Красивая тетя, не догнав меня, вернулась на поляну и долго мстила суровому оружию справедливых индейцев, превратив бумеранг в две потрепанные лопасти от карлсона-неудачника..

Дедморозовская лицензия

Фима Машечкина

Тихо падал снег, призывно мигали гирлянды, люди, шурша пакетами, деловито спешили куда-то.
«Предчувствие явись», - мысленно взывала я совесть к празднику. Какое там явись: тридцатого декабря я одиноко сидела на скамейке и безучастно наблюдала из своего тусклого мирка за бурлящей жизнью.
Нелепо! Ну закончился календарный год, и что дальше? Ничего! Все так же как в прошлый год и позапрошлый и десять лет назад: оливье, «шуба», икра, шампанское-вино-водка, елка, грязные тарелки, остывшая курица; поздравление президента, поющие и скулящие «звезды», холодная подушка в два часа ночи, взрывы фейерверков за окном и чужая радость. А на утро средняя жизнь, средний заработок, средняя внешность. И так с рождения: в школе четыре-пять, никаких выдающихся результатов в секции, в институте два-три невзрачных кавалера, много лет одна и та же должность, обычная свадьба с фатой и двухъярусным тортом, банальная измена и естественный по такому случаю развод. Не жизнь – средняя арифметическая! Единственная радость - белые снежинки, кружащие в свете фонаря. За ними-то я и наблюдала, жалея, что не умею так же беспечно кружить по жизни.
Кто-то плюхнулся рядом. Скамеек что ли мало? Садись - не хочу, сейчас начнется – общение, излияния души. Высокий парень что-то рассеянно искал в пакете с надписью «С новым годом!» и изображением тикового Санта Клауса, потом снял пальто и принялся им трясти.
- Что-то потеряли?
Тип моргнул темными глазами и продолжил телодвижения «а-ля тетя Валя вытрясает половик»
«Чудик», - кинув прощальный взгляд, я решила идти домой, все равно идиллистическое примерзание к скамье в гордом одиночестве беспардонно прервано.
- Вот он! – раздался радостный вопль. Нечто длинное подпрыгнуло, и, оторвав мою бренность, закружило в полуметре от земли.
«Почти как снежинка», - глупая мысль опередила испуг.
- Извините, просто я решил, что потерял блокнот с конспектом, но не потерял, - пояснил чудик, вернув меня на место, покраснел и … безудержно заплакал!
- Так, товарищ хороший, вы мне тут это прекратите, я сама умею плакать, так умею, обзавидуетесь.
Слезы моментально высохли, а в темных глазах заиграл интерес.
- Нет, вы не подходите, - категорически заявил чудик, - нет-нет, даже не уговаривайте,.
- И не собираюсь! …Хотя, почему бы и нет, вот и буду уговаривать. В конце концов, что происходит?!
- Ничего особенного, кроме того, что мне не видать дедморозовскую лицензию как своих ушей. А ведь я так готовился, так учил, хотите, стишок прочту? Старый Дедушка Мороз с белой бородою, что ребяткам ты принес, на праздник новогодний? – при этом дылда погрозил кому-то в воздухе указательным пальцем. - Я принес большой мешок, в нем игрушки, книжки, пусть встречают хорошо Новый год детишки!
- Вам плохо? Присядьте, сейчас «скорую» вызову.
- Вызывайте, вызывайте, ведь вам наплевать, всем наплевать, сидите в своей скорлупе и ждете, а ведь это не оно, а вы должны к нему прийти!
- Так чего ж мне с вами делать-то? – растерялась я, мало понимая прогрессирующий бред.
- Помочь. Мне лицензия нужна на дедморозовскую деятельность.
- Вы массовиком-затейником работаете?
Дылда посмотрел на меня как на идиотку.
- Вы что, не знаете кто такой Дед Мороз? Я ж вам только что стих прочел!
- Прочли, - подтвердила я, - так что нужно сделать, чтобы лицензию получить?
- Научиться исполнять желания, чего ж еще. Только я не умею, теория-то у меня на «отлично», а вот с практикой засада! – отмахнулся дылда.
- Ой, это точно не ко мне… могу чаем угостить.
- Пойдемте, - голосом полным безысходности отозвался чудик.
И мы поплелись к метро.
- А давайте все-таки попробуем? Я буду загадывать желания, а вы попытаетесь их исполнить?
Я повертела головой по сторонам. Люди все также спешили, снег падал, одинокий пес путался под ногами прохожих, заглядывал им в глаза и ничего там не находил.
- Желаю, чтобы у него появился добрый и ласковый хозяин.
Мой спутник достал из кармана блокнотик, полистал его, закрыл глаза и что-то пробубнил. Молодой человек в меховой кепке остановился у пса, достал кусок колбасы из портфеля и кинул.
- Получилось! - воскликнула я… - хотя нет, не получилось.
Проводив взглядом уходящего в толпу парня, я смотрела на собаку, которая, обнюхав подачку, так же глядела ему вслед.
- Может, ты его себе возьмешь? – предложил мой спутник, беспричинно перейдя на «ты»
- А выгуливать два раза в день ты будешь? - покачала я головой.
В вагоне было тесно. Мерзкий, потный дядька с елкой развалился на сидении. Елка всем мешала. Старушка, стоявшая рядом, то и дело отпихивала от лица колючие ветки.
- Хочу, чтобы этот уступил место бабульке, - шепнула я дылде.
Он снова полез куда-то во внутренний карман пальто. Опять листал блокнот и бормотал. Станция, другая, мое сердце не выдержало.
- Мужчина, уступите бабушке место. Давайте-давайте, поднимайтесь, - металл в голосе произвел должный эффект. Мужик нехотя поднялся, и старушка, охая и бормоча благодарности, села.
- Опять не получилось, - вздохнул в ухо чудик.
- Ничего, в следующий раз обязательно получится.
Мы шли по улице, дылда рассказывал мне какие-то дурацкие анекдоты, читал стишки, даже пытался исполнить арию Снегурочки, но тут его ожила категорический отпор.
Когда мы проходили под аркой, навстречу вышла плотная фигура:
- Дай прикурить.
- Нет у меня денег, и у нее нет! – дылда закрыл меня своей сутулой спиной.
- Я говорю, прикурить не найдется?
- Беги, я его задержу, - взвизгнул спутник, и подобно козлику принялся скакать, выбрасывая вперед кулаки.
- Успокойся, это мой сосед, - усмехнулась я, выходя из-за спины спасителя. – Привет, Володь!
- Так прикурить-то есть у твоего приятеля? – настаивал на своем Вовка.
- Нет у меня сигарет, не курю! – почему-то обиделся чудик.

- Ладно, тебя проводил, пойду домой, все равно лицензию мне не подпишут. - промямлил у двери квартиры чудик.
- Зашел бы на чай?
Дылда пожал плечами и кивнул.
Пока я готовилась к церемонии чаепития, расставляя на столе печенье и сахар, новый знакомый осматривался.
- Странно, у тебя даже цветов нет, обычно женщины любят на подоконниках оранжереи устраивать.
- Почему же нет, вон стоит один, - я указала на кактус, - только он не цветет. А жаль…
Дылда взял пластиковую бутылочку с водой и полил колючку. Светская беседа за чаем прошла на высочайшем уровне. На прощание дылда чмокнул меня в щеку, покраснел и быстро сбежал по лестнице вниз.
- Чудак! – последнее, что подумала я, проваливаясь в сон.
Проснувшись в полдень, я пошлепала на кухню и, поставив чайник, посмотрела в окно. Не может быть! На самой макушке кактуса распустился бледно-розовый цветок. Настроение резко поползло вверх: по такому случаю просто необходимо взять себя в руки и приготовиться к празднику.
«Перво-наперво, елка!»
Не позавтракав, я понеслась на елочный базар. Из всего разнообразия, никак не удавалось подобрать то, что хотелось. В большинстве своем елки были очень высокие и наполовину осыпавшимися.
Отчаявшись, я взяла первое попавшееся дерево, и пошла оплачивать. Продавец запросил невероятно большую цену. Попытки торговаться натолкнулись на непонимание и некую агрессию.
- Хорошая, пушистая елочка, - раздался сзади голос. - Марат, ну-ка оформи в качестве подарка.
Я обернулась. На меня смотрела та самая старушка, для которой я вчера отвоевала место в метро.
- Здравствуй, хорошая. Бери, не робей.
- Я так не могу, давайте заплачу.
- Это ж подарок, уважь, сделай милость.
Распрощавшись с бабушкой, я счастливая побрела домой. Вдруг мужчина в меховой кепке поскользнулся передо мной. Подозрительно знакомая кепка отлетела в сторону. За ней бросилась собака. Та самая, которая вчера у метро заглядывала прохожим в глаза, только на шее у нее теперь поблескивал ошейник.
- Молодец, - пробубнил парень. Поднялся, потрепал за холку пса, и они вдвоем пошли дальше.
Купив по дороге шампанского и фруктов, я решила забежать в самый дорогой салон нашего района. Гулять, так гулять! И часам к шести расфуфыренная я лежала на диване, в полудреме наблюдая за приключениями любителя попариться в канун Нового года. Елка наряжена, фрукты помыты, шампанское охлаждается в холодильнике.
Раздался звонок. На пороге стоял вчерашний чудик, держа в руках большие пакеты.
- Чего стоишь, принимай, - скомандовал он.
Дылда оккупировал кухню, то и дело требуя от меня какую-нибудь посуду. Закончив готовку и сервировку стола, он протянул мне бокал с шампанским:
- А теперь давай выпьем за мою лицензию.
- Да ты что! Получил? Поздравляю!
- Угу, благодаря тебе, ведь я же выполнил все твои желания. Ты кружилась как снежинка, пес нашел хозяина, старушке уступили место, кактус расцвел, и Новый год ты встретишь не одна.
Не успела я сделать глоток, как раздался звонок. Приехали друзья из Питера. Затем ввалились бывшие однокурсники… Весь вечер кто-то приезжал, привозил подарки, еду, вино…
Мир завертелся с немыслимой скоростью, и я чувствовала себя центром вселенной. Дылда нарядился в костюм Деда Мороза, веселя всю компанию.
Тишина наступила, когда забили куранты. Двадцать шесть человек синхронно встали и подняли свои бокалы.
Дылда шепнул мне на ухо:
- Загадывай скорей еще одно желание, а то срок лицензии заканчивается!
Я улыбнулась:
- Все и так чудесно, только… принца не хватает.

Когда наступило время раздачи подарков, чудик протянул мне конверт:
- Откроешь, когда останешься одна.
К пяти утра, закрыв дверь за последними гостями, я села на табуретку, и, посмотрев на кактус, вспомнила о подарке.
Внутри конверта лежал листочек, где ровным подчерком было написано.
«Дедом Морозом может быть каждый, если захочет».
Снежинки падали, улица пустовала. Мой мир был не таким уж и тусклым, а жизнь - не среднеарифметической.

Ля муррр де труаЮджин Папуша

Любовь спросила:
- Ты хочешь меня?
- Хочу! – ответила Верность

Искушение поинтересовалось:
- А меня…? Ведь ты никем не контролируема…
- Нет! - напряглась Совесть

Тут Полигамность поставила вопрос ребром:
- А что, если пригласят третьим два женских искушения, разве ты откажешься?

И Совесть стала в тупик, опустив глаза...
- Ну, если ради ее, любимой и ей будет приятно, то я готова со-грешить ради нее же...

Сарказм спросил у Оргазма:
- А что, тебе ради себя - не хочется?

Совесть ответила:
- Многое в жизни было сделано ради эгоизма, и что, разве результаты были потрясающи?

Умудренность подвела черту:
- Не ссорьтесь! Когда счастье не с кем разделить, оно ничего не стоит!

Совесть взвилась:
- Так что, делиться им с кем ни попадя?

Мудрость сказала:
- Счастье – многогранно, и все зависит от тебя, какие и сколько его граней ты способна отшлифовать…

Все помолчали, переваривая, каждый по своему...
- А что такое счастье? - спросил Сарказм.

Оргазм ухмыльнулся и промолчал...
Совесть навострила уши...

Мудрость ответила:
- Много есть определений... У каждого - своё...
- А твоё? - спросил Оргазм.
- Моё? Счастье - это ощущение процесса духовного роста!

Любовь в восхищении захлопала в ладоши:
- Как точно сказано!

Сарказм глянул сквозь нее и:
- А кто это тут такой жизнерадостный?
- Это я, Любовь...
- Кто-кто? Я тебя в упор не вижу... Что это еще за счастливая дурочка, любовь? - буркнул ядовито Сарказм - Может Мудрость тебя знает?

Мудрость исчерпывающе ответила Сарказму:
- Любовь - это духовность Сознания и норма отношений между людьми.

Сарказм уныло промолчал в своем темном углу, Оргазм успокоился и перестал теребить свое причинное место, а Любовь, Верность и Мудрость улыбнулись друг другу и, взявшись за руки, пошли домой.

Дыхание любви...
Я умер почти 9 лет назад. Но я пишу вам не для того, чтобы рассказать как мне тут живется. Я пишу, чтоб рассказать вам свою историю. Историю моей большой любви.
И еще хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы. Любовь не умирает… Никогда !!!
Мы познакомились 31 декабря. Я собирался встречать Новый год со своей третьей женой у своих старых друзей. Моя жизнь, до её появления, была настолько никчемной и ненужной, что очень часто я спрашивал себя: Для чего я живу? Работа? Да, мне нравилось чем я занимался. Семья? Я очень хотел иметь детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был – в ожидании этой встречи.
Я не хочу описывать её… Вернее, я просто не смогу её описать, чтобы вы действительно поняли, какая она. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к ней и за каждую ресничку, упавшую с её печальных глаз, за каждую слезинку я готов был отдать все !!!
Итак, это было 31 декабря. Я сразу понял, что пропал. Если бы она пришла одна, я бы не постеснялся своей третьей супруги и подошел бы к ней в первую минуту нашей встречи. Но она была не одна. Рядом с ней был мой лучший друг. Знакомы они были всего пару недель, но из его уст я слышал о ней очень много интересного. И вот, теперь, я увидел её. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты я подошел к окну… От моего дыхания окно запотело и я написал: "ЛЮБЛЮ". Отошел подальше и
надпись на глазах исчезла. Потом было опять застолье, тосты… К окну я вернулся через час. Я подышал на него и увидел надпись "ТВОЯ".
У меня подкосились ноги… На несколько секунд остановилось дыхание…
Любовь приходит только раз !!! И это человек понимает сразу. Все, что было в моей жизни до это дня – была мишура, сон, бред.
Очень много слов есть этому явлению… Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я понял, я увидел в её глазах, что этот день – тоже первый день в её жизни. Второго января мы переехали в гостиницу, и планировали наше будущее…
У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писал ей: "Ты – мой сон". Она отвечала: "Только не просыпайся !!!". Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома… Мы были вместе ровно два месяца. Потом… меня не стало…
Сейчас, я прихожу к ней только когда она спит. Я сажусь к ней на кровать, вдыхаю её запах. Я не могу плакать… Не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти восемь лет она встречает Новый год одна. Она садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет…
Еще я знаю, что она продолжает писать мне записки на окнах… Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому, что от моего дыхания окно не запотевает. Прошлый новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужил одно желание. Я мечтал прочитать её последнюю надпись на стекле. И когда она заснула, я долго сидел у её кровати, гладил её волосы, целовал её руки… А потом подошел к окну… Я знал, что у меня получится… Я знал, что смогу увидеть её последнюю надпись… И я увидел… Она оставила для меня только одно слово "ОТПУСТИ" !!!
Этот Новый год будет последний, который она проведет в одиночестве. Я получил разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда её не увижу. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь… Когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, она нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну… и увидит надпись "ОТПУСКАЮ"…

© тырнет

Монетки

Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги, и я присел на лавочку.
Слегка щурясь на солнце, закурил.
Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать.
После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.
Рассматриваю малыша.
Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так.
Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.
- Дядя подними ноги, пожалуйста,- глядя на меня сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
- И тут нету, - пацан вздохнул.
- Жвачку будешь?- спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
- А у тебя какая, я люблю фруктовые,- ответил он.
- У меня мятная, - я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот.
Я улыбнулся увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса.
Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
- Хорошо сегодня, тепло,- сказал я
- Снега нет, это очень хорошо,- задумчиво сказал он.
- А чем тебе снег мешал?

- Вот ты даёшь, под снегом же ни чего не видно, - заметил мальчуган.
Малыш засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
- Пойду я, скоро темнеть уже начнёт, а я почти ничего не нашёл, спасибо за жвачку, - он развернулся и, глядя в землю, пошёл по алее.
Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.
- А что ищешь ты? - спросил я.
Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:
- Никому не скажешь?
- Хм, нет никому, а что это тайна? - я удивленно поднял брови.
- Это мой секрет,- сказал пацан.
- Ладно уговорил, честное слово не скажу, - улыбнувшись сказал я.
- Я ищу монетки, тут на алее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашёл.
- Монетки? - переспросил я.
- Да, монетки.
- И что прошлым летом, ты их тоже тут искал?
- Да искал, - лицо малыша стало очень серьёзным.
- А сегодня много нашёл? - ради любопытства спросил я.
- Щас, сказал он, и полез в карман брюк.
Маленькая рука достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я улыбаясь смотрел на него.
- Сорок восемь копеек,- сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
- Ого, так ты богач, - ещё больше улыбаясь, сказал я.
- Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
- На конфеты собираешь?
Малыш насупившись молчал.
- А, наверное на пистолет? - переспросил я.
Малыш ещё больше насупился, и продолжал молчать.
Я понял, что своим вопросом я перешёл какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.
- Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет, завтра будешь тут? - сказал я и закурил.
Малыш, как-то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Буду, я тут каждый день, если, конечно, дождь не пойдет.
Вот так и началось моё знакомство, а в последствии и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на аллею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля.
Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
- Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может, возьмёшь их в свою коллекцию?
Малыш надолго задумался, и сказал:
- Неа, так просто нельзя, мне мама говорила, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
- Ровно 45 копеек, - с улыбкой сказал я.
- Я щас, - и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
- На, это я тебе за монетки даю,- сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зелёного стекла от бутылки.
Так мы совершили нашу первую сделку.
Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушёл сказочно «богат», за 50 копеек мелочью, я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении как железобетон.
Но в один день малыш отказался от сделки, как я его не уговаривал, он был непреклонен.
И на следующий день отказался.
Несколько дней я пытался понять почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял, он продал мне все своё нехитрое богатство, и ему нечего было дам мне взамен за мои монеты.
Я пошёл на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по нескольку монет. Мальчуган приходил на аллею, и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки, и с серьёзным видом пересчитывал их.
Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днём, меня всё больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал.
И ещё, я заметил, что он очень редко улыбался.

Ровно неделю назад, малыш не пришёл на аллею, не пришёл и на следующий день, и всю неделю не приходил. Никогда не думал, что буду так переживать и ждать его.

Вчера я пришёл на ту самую аллею в надежде увидеть Илюшу.
Я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
- Здоров, Илюша, - сказал я, улыбаясь во все зубы, - ты чего это не приходил, дождя не было, поди монеток под лавочками лежит видимо невидимо, а ты филонишь.
- Я не успел, мне монетки больше не нужны, - очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
- Ты чего это, брат, грустишь, что значит не успел, что значит, не нужны, ты это брось, давай выкладывай что там у тебя, я вот тебе принёс, - и протянул ему ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
- Мне не нужны больше монетки.
Я никогда не мог подумать, что ребёнок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадёжностью в голосе.
- Илюша, да что случилось? - спросил я, и обнял его за плечи, - зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
- Для папки, я собирал монетки для папки, - из глаз малыша потекли слёзы, детские слёзы.
Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.
- А зачем они папке? - мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опущенной головой и я видел как на коленки падали слёзы.
- Тетя Вера говорит, что наш папка много пьёт водки, а мама сказала, что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел, - слёзы потекли по его щекам ручьём.
Я обнял его и прижал к себе.
Илья заревел в голос.
Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал, что сказать.
- Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел,- малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал ещё никогда в жизни, у самого слёзы потекли из глаз.
Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
- Спасибо тебе за монетки, ты мой друг, - развернулся и, вытирая на бегу слёзы, побежал по аллее.
Я смотрел ему вслед, плакал и смотрел вслед этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути и понимал, что не смогу ему помочь никогда.
Больше я его на аллее не видел. Каждый день в течение месяца я приходил на наше место, но его не было.
Сейчас я прихожу намного реже, но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду.
До сих пор я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг, пусть знает, что я рядом. © тырнет

Холодный зимний день, а на ладошках
Свернулся маленький комочек…
Котёнок… просто маленькая кошка…
Любимая и ласковая очень.

В руках надёжных, сонно щуря глазки,
Мурлыкала тому, кого любила,
Кому доверилась, кто подарил ей ласку,
С кем одиночество и боль обид забыла.

И Он любил её как никого на свете,
Такую тёплую, пушистую, родную.
Он знал, что за неё теперь в ответе…
Он приручил её… Он полюбил такую.

И выходя на улицу, котёнок
Безумно радовался белым хлопьям снега.
Он знал, что тёплые ладони
Всегда спасут от холода и ветра.

И если станет вдруг тоскливо, одиноко,
То нужно лишь позвать Его, мяукнув…
Котёнок знал, что не посмотрят строго
Его глаза на преданного друга.

И вот однажды в зимний день, всё как обычно,
Котёнок ждал Его в пустой квартире,
И час за часом отмерял привычно,
И как обычно думал «не забыл ли?»

Шаги… их не узнать довольно сложно,
Но что-то в них не так… не то во взгляде…
И глянув на неё, Он осторожно
С ладошек отпустил… котёнка… рядом…

Что ж, новая забава… лучше прежней…
Он предал… Он забыл… нашел другую…
Он смел убить её надежду,
Прогнать её… любимую, родную…

И маленький котёнок в зимний холод
Бежал по снегу что есть силы.
И звал его к себе вечерний город
Забыть о том, что и его забыли.

А белый снег, когда-то мягкий и пушистый,
Предательски кололся, обжигая лапки.
И знал котёнок, что уже ни в чём нет смысла,
Что никогда не будет всё в порядке.

И выбившись из сил, роняя слёзы,
Упал в холодные объятья белой вьюги,
Не чувствуя смертельного мороза…
Все мысли были о любимом друге.

Закрыв глаза, Он оказался очень близко,
И стало так тепло, как раньше на ладошке…
Теперь он с тем, о ком все его мысли…
Уснул котёнок… просто маленькая кошка…

......На широкой, большой дороге,
На московской, на кольцевой
Пёс сидел, там,
Где спуск пологий,
Пёс породистый,
Чуть живой...
Он сидел на земле холодной,
И спокойно глядел вперёд.
Перед ним из машин колонны,
Ну а в них занятой народ...

А водители удивлялись:
«Чья сoбака, чего сидит?»
Что-то крикнуть ему пытались -
Больно жалобно пёс глядит.
Метрах в ста, если взять на запад
Милицейский дорожный пост.
Лейтенант молодой, помятый
Здесь исправную службу нёс.

Подошёл лейтенант к собаке,
Пёс рычал из последних сил.
Человек, повернувшись к знакам,
Сел на корточки, попросил:
«Ну, поешь хоть чуть-чуть, бедняга!»
Лейтенант протянул еду...
Пёс обжёг человека взглядом,
Человек проглотил слезу...

Пронеслась в голове картина:
Что случилось пять дней назад,
Как девятка, скользя, вонзилась,
Прямо с лёту, КАМАЗу в зад...
После резали автогеном,
Вынимали троих людей...
Из объятий стального плена
На спасателей пёс глядел...

За секунду семья погибла...
Лейтенант протокол писал.
Ну, а случай, сегодня, видно,
Только пса убивать не стал ...
И сидел пёс шестые сутки,
И с надеждой смотрел вперёд...
Он всё ждал, умирая жутко,
Что хозяин за ним придёт.

.....Из сети...

..Жила-была собака.

У собаки был забор, в заборе были ворота, в воротах было окошко.
Специальное окошко, собачье.
Чтобы собака через это окошко могла изучать окружающий мир.
Ну, собака всё изучила (а фиг ли там изучать? деревенская улица) и ей
стало скучно. И от скуки она придумала себе развлечение. Идёт к примеру
по улице гражданин. Думает о чём-то своём, ничего не подозревает,
ковыряет в носу. И только он с воротами поравняется, она ему громко над
ухом "Гав,!!!" Человек подпрыгнет, за сердце хвать, собаке весело.

Но в конце концов к этому все очень быстро привыкли, и на собаку
реагировать перестали. А некоторые невоспитанные дети даже стали
показывать язык и корчить рожицы. Обидно. Обидно и скучно.
Тогда собака сменила тактику.
Выглянет осторожно наружу, и ждёт, когда вдали появится прохожий.
Дождётся, потом спрячется, и сделает вид что её нету. Прохожий идёт, на
окошко смотрит издали, - собаки и правда нету. Ну, прохожий расслабится,
и насвистывая спокойно идёт мимо. И тут она башку каааак высунет, и -
Гав!!! Прохожий прыг! Собаке весело.

Но деревня есть деревня, прохожие случаются нечасто.
Так что жизнь у собаки конечно не сахар. Развлечений не пруд пруди.
Ещё у собаки есть хозяин. Он называет её Чучундра. Собака ни на
"Чучундру", ни на хозяина никак не реагирует. Когда хозяину надо открыть
ворота и выехать, он просто берёт её как поросёнка за задние лапы и из
окошка вытаскивает. По другому она не понимает.

Мы это довольно часто наблюдаем, мы мимо десять раз на дню ходим. Собака
живёт через три дома от нас. Мы когда проходим, всегда с ней уважительно
здороваемся. "Привет, Чучундра!"
Не, совершенно понятно, что ничего приятного когда тебя называют
Чучундрой нету, но как её зовут на самом деле мы ведь не знаем.
На наше приветствие глаза собаки наливаются кровью и злобой. В них так и
светится - "Ходят! Без поводка ходят, без забора, куда хотят туда и
ходят! А тут сидишь весь день как пришитая!" Так что классовая ненависть
собаки к праздно шатающимся мимо совершенно понятна. Поэтому мы на неё
не обижаемся, а вполне даже сочувствуем.

А тут мы на днях мимо идём, на речку пошли, и у нас с собой как раз
кстати была палка. Хорошая такая палка, сучок, по дороге подобрали.
Метровой длины с руку толщиной. Такая палка всякому пригодится, чего
валялась - непонятно. Ну и идём мы с этой палкой, значит, а тут -
Чучундра.
Она как палку увидела, с ней чуть коллапс не случился. Она аж завыла, и
у неё глаза за калитку от злости выпали. Ну мы ей "Чучундра, палку
хошь?" Ну, и палку ей отдали, конечно. Хорошая палка, но нам не жалко.
Раз Чучундре нужнее.
Чучундра зарычала, в палку эту вцепилась посерёдке, и давай ею
размахивать. Чучундра рычит, палка болтается, о ворота бъётся, ворота
гремят, Чучундре хоть какое-то развлекалово. Ну, и мы пошли на речку.

Вернулись часа через два.
Чучундра всё так же торчала в окошке с палкой посередине, и отпускать её
явно не собиралась. Но было ей конечно уже не до веселья. Под воротами
натекла приличная лужа слюны. Глаза у Чучундры были сильно навыкате, и
она периодически билась палкой в ворота, пытаясь протащить её внутрь.
Палка длинная, окошко маленькое. Отпустить или перехватить ума нет. Так
её и застряло.
- Брось палку, дура! – сказали мы. Куда там! Разве бросит.

Но самое интересное началось чуть потом.
Чучундра может так бы и померла с этой палкой в окошке от нервного
истощения, но тут как раз подъехал хозяин.
Он вошел через калитку внутрь, привычно взял Чучундру за задние лапы и
стал выдёргивать из окошка. Не тут-то было, Чучундра палку отпускать не
собиралась ни в какую.
Наверное если бы машина была с той, внутренней стороны, он бы просто
привязал собаку буксировочным тросом к фаркопу, и дёрнул. Но машина была
снаружи.
Тогда он вышел и попытался отобрать у Чучундры палку с другой стороны,
со стороны лица.
Ой, сколько радости появилось на этой злобной морде! Наверное первый раз
в жизни хозяин решил с ней поиграть! Ну, это она так думала.
А хозяин так не думал. Он быстро понял всю нелепость своей затеи, сказал
"Ладно, сама напросилась!", и ушел внутрь.
И через минуту вернулся с ножовкой в руке.
Он прижал палку коленом к воротам с одной стороны, и стал пилить прямо
возле чучундриной морды. Пилить было неудобно, и он не столько пилил,
сколько матерился. Чучундра собрала глаза в кучку и с ужасом косилась на
происходящий рядом "вжик-вжик". Но палку держала крепко.

Когда с одной стороной было покончено, хозяин хотел было пристроиться с
другой, но Чучундра изловчилась, и с облегчением протащила опилыш
внутрь. Через секунду из-за забора раздался звук, с которым остатки воды
уходят из раковины. Ещё бы, поторчи башкой три часа на солнцепёке! Пока
собака пила, хозяин загнал машину внутрь и запер ворота. Потом из-за
ворот раздался характерный звук сочного удара хорошей палки по чьей-то
жопе, собачий хрюк, и голос хозяина:
- В следующий раз я вместо палки башку те отпилю! Поняла?
Потом поверх ворот вылетели и шлепнулись на пыльную улицу остатки нашей
палочки.

А на следующий день окошко в воротах заколотили.
Вот такая печальная история о животных.

....Охота на волков

Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня - опять, как вчера,-
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера.

Из-за елей хлопочут двустволки -
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали - "Нельзя за флажки!"

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же - вожак, дай ответ -
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?

Волк не должен, не может иначе!
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся и поднял ружье.

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел
За флажки - жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.

Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня - не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!

Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников - матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Владимир Высоцкий, 1968

"Охота на волков"-2 или "Охота с вертолётов"

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки,-
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла - в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не могла б,-
Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал,-
Зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти - красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец - и в мозгах перекос,-
Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем -
И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог - человек:
Улетающим - влет, убегающим - в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре - за нами удача.
Волки мы - хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки - и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу - там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки,- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.

Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутье...
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!

...Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчих не знавшие кличей,-
Это псы, отдаленная наша родня,
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Владимир Высоцкий, 1977

Его купила девушка на птичке.
Щенок был счастлив и хотел лизнуть.
Его продавший скупщик по привычке
Взяв деньги, постарался улизнуть.

Она была в восторге, улыбалась.
Он быстро рос весёлым, не больным.
Но с ним она совсем не занималась.
Он вырос бестолковым и шальным…

Был баловнем, повесой, шалопаем.
Он всех любил и не имел врагов.
Встречал и провожал хозяйку лаем.
И терпеливо ждал её шагов.

Хозяйке нравилось, когда они гуляли,
Что замечают все теперь её.
А если к ней когда-то приставали,
Пес смело заступался за неё.

Ему дрессуры трудно доставались.
Он всех любил. И всех хотел лизнуть.
От всех команд, которые давались,
Всегда старался тихо улизнуть.

Тогда хозяйка в клуб вступить решила.
Чтоб на вопросы все найти ответ.
На выставку пойти с ним поспешила.
Ведь он красавец – в этом спору нет.

На выставке он в ринге шел последним.
Он рад был всем и поводок тянул.
Судья сказал, оценку дав соседним,
Что до стандарта он не дотянул.

Там всем подарки разные дарили,
И с ринга не ушел никто пустой.
Его же с ринга просто удалили.
Сказали, непородный он… - простой.

Сказали, что ходить он не умеет.
Что хэндлер из хозяйки – никакой.
И что судья понятий не имеет.
Представлен пес породы был какой.

Она его от злости отхлестала…
А он чудак понять никак не мог.
За что его любить та перестала.
И угодить хотел, как только мог.

Сначала его думала продать.
Потом хорошие искала руки…
Потом решила хоть куда отдать…
Кому угодно лишь бы на поруки…

Опять попал он к скупщикам на птичке…
Пес всех любил… И всех хотел лизнуть…
Смахнув слезу рукою по привычке…
Хозяйка поспешила улизнуть...

Пес вырывался и истошно выл.
Был бит жестоко и неоднократно.
Но всё равно хозяйку не забыл.
Скулил и выл… и звал её обратно.

А скупщик с ним жестоко обращался…
И дал понять: собачья жизнь - не рай….
Но через пару дней с ним распрощался,
Продав кому-то охранять сарай.

Пес всех любил… и охранять не мог …
Он только выл с тоски на всю округу…
Терпел хозяин новый сколько мог…
Потом отвел к ветеринару другу…

Над псом склонился со шприцом детина...
Чтобы закончить пса короткий путь.
И равнодушно дозу детилина
Вколол собаке, предложив уснуть…

А пес лизал протянутые руки.
Как будто он людей благодарил.
За избавление его от муки,
Жить без хозяйки, что боготворил…

... История о грустном псе... из блога Елена Бойчук (Сафронова) на сайте мой мир.

Идти было некуда. Поэтому Пес просто сидел у входа в парк. Ждал ли он, что за ним вернуться? Скорее всего, нет. Просто не знал, что ему делать дальше. То, что он не нужен людям, Пес понял давно. Он знал, что люди бывают добрые, злые, могут погладить, могут прогнать. Знал, что когда от хозяина плохо пахнет, хозяин может прогнать и побить. Когда прогнали последний раз, очень больно ударили по спине. Спина болела, но еще больше одолевал холод. Люди шли мимо, Пес смотрел и, наверное, размышлял о том, что у этих людей есть свои собаки, которые спят в тепле и едят из миски. Нет, он совсем не завидовал другим. Философы не завидуют. Они радуются тому, что есть у них сейчас. И, если бы не болела спина... но спина болела и сил идти куда-то не было. И Пес просто сидел.
И случилось чудо - какая-то женщина подошла, протянула руку - Малыш, ты сидишь тут уже целый день!
"Малыш, это, наверное, я" - подумал Пес и на всякий случай лизнул протянутую руку...
Женщина позвала Пса с собой и Пес пошел... пошел узнавать, что добрых людей больше, чем злых, что бывает сон на диване, что бывает тепло.
В гостях надо хорошо себя вести, это Пес точно знал и очень старался. "Если я понравлюсь, может быть, меня оставят хотя бы ненадолго", размышлял Пес. И он лизал женщине руки, был ненавязчивым и деликатным. И старался не показывать, что очень болит спина. Кому нужен больной и грустный Пес? Люди любят веселых и здоровых. И Пса оставили ночевать. А потом еще один день, и еще один... И, когда он окончательно отогрелся и выспался, Пес расслабился... а боль в спине стала совсем невыносимой и однажды он не смог встать.
"Все. Теперь точно выгонят", подумал Пес. Он лег в коридоре и закрыл глаза. Уже все равно.
Но, как мы уже говорили, добрых людей все-таки больше, чем злых, и Псу снова повезло. Его не выгнали. Его стали лечить.
Вот тут-то и выяснилось, что у Пса сломан позвоночник.
Сколько сил и мужества у этой собаки... До потери сознания от боли этот Пес улыбался человеку и лизал руки... Он простил людям все - боль, одиночество, свою ненужность, сломанную спину, Бог с Вами, люди!
Пес не ждал, что кто-то будет любить его. И, на операционном столе в клинике ему было не страшно. Ему было все равно...
он приготовился уйти... до тех пор, пока он не увидел, что кто-то плачет.
"Неужели это из-за меня? Не может быть". И Пес не ушел. Философы не уходят, если есть продолжение.
После операции было очень трудно. Пес заново учился ходить. Но теперь жить стало интересно. Каждый день приносил новые открытия. Например - купаться! Оказывается, это так здорово - плавать в реке! А зима! Не холодная, промозглая, а веселая, чистая, уютная. А игрушки! О! Это что-то невероятное - игрушки!
Даже философы могут увлекаться... игрушками.
И Пес цеплялся за каждый день, за каждую минуту такой жизни.
И стал Пес другим. Нет, он по-прежнему философ. И он знает, что люди бывают разными. Но он теперь точно знает, что жизнь - это здорово. Осталась только самая малость - найти свой Дом. Дом, где есть Человек.
Пес по-прежнему помнит - надо вести себя хорошо, быть деликатным, ненавязчивым. Он умеет быть даже незаметным. Он умеет быть мужественным и ласковым. А еще он умеет ждать.
Не тебя ли ждет эта собака?

Никто никому ничего не должен

Алекс Шталь

Да, ребята, общество, в котором мы живём, устроено так, что ты интересен людям лишь до тех пор, пока с тебя можно что-то поиметь. В крайнем случае – поиметь тебя самого.

Но если обстоятельства складываются таким образом, что ты на какое-то время из дойной коровы превращаешься в нуждающегося, интерес к тебе пропадает моментально. Тебя начинают сторониться, как прокажённого… Сегодня ты никому не нужен, а вчера, когда тебя ещё можно было пощипать, тебя совершенно бесцеремонно ощипывали все, кому не лень. Нет-нет, я не о тех, которые каждый день тут и там лезут к нам с протянутой рукой, шапкой, кружкой, с самодельным баннером «помогите ради христа на хлеб»… Или, как один честный, а может и просто наглый парень, который стоял одно время около метро с картонкой, на которой огромными буквами было написано «на бухло»… Я не о них. Хотя, как мне кажется, стоит поговорить и об этих «несчастных», чтобы «сердобольным» и «сочувствующим» стало, наконец, понятно, в кого они плюют, подкармливая паразитов. Я никогда не подавал профессиональным нищим. Согласитесь, что спасать каждый раз выбрасывающегося из окна профессионала по спекуляции своим «тяжёлым положением», это значит - не жить своей жизнью, а положить её к ногам паразита. Но не об этом я думал, возвращаясь в тот день из банка, куда меня пригласили, чтобы разобрать мою заявку на кредит, и где мне, всё-таки… отказали. Отказали не потому, что я неплатёжеспособен, нет, просто мой стаж в бизнесе по их параметрам не проходил. Мои мысли снова и снова возвращались к словам служащего, с которым мы мило побеседовали. Провожая меня, он весело сказал:
- Сумма-то смешная! Зачем вам кредит в банке? Пять тысяч долларов вы запросто можете занять, ну если не у друзей и родственников, то у партнёров по бизнесу или хороших знакомых, наконец. Предложите своим потенциальным кредиторам хороший процент, и вам пойдут навстречу. Люди любят деньги. Тем более, когда эти деньги халявные...
- Да. Наверное, вы правы, - ответил я, пожимая руку счастливо улыбавшемуся парню, который явно не попадал в такие ситуации, выход из которых люди, чаще всего, находят в петле...

Я шёл по почти безлюдной улице, стараясь не наступать на сильно обледеневшие участки дороги. Вечерело. Всенародное новогоднее похмелье плавно перетекало в рождественскую пьянку. Люди выходили из дома, чтобы купить очередную порцию «хорошего настроения» и снова возвращались к своим телевизорам - к этим информационным соскам. Вдруг, я почувствовал, как кто-то схватил меня за рукав.
- У вас не найдётся немного денег? – услышал я театрально несчастный женский голос.
- Я паразитов не кормлю, - грубо ответил я, стараясь не смотреть в сторону попрошайки.
Но она не отстала, а пошла рядом.
- Меня и моих детей жестоко бьёт муж... Если я не принесу ему бутылку, он не даст нам житья!
- Мне-то какое дело? Это же ваш муж.
- Он не работает.
- Пусть работает.
– Не может. Он алкоголик. Он инвалид, и у него очень маленькая пенсия... Понимаете, маленькая пенсия пропивается быстро...
- А большая медленно, – прервал я поток её спекуляций.

Пока она тараторила, я шёл быстрым шагом, и делал вид, что не слушаю её. Она семенила рядом со мной, периодически хватая меня за рукав, и рассказывала о своём жестоком муже – инвалиде. Теперь же, после моей реплики насчёт того, что большая пенсия пропивается долго, женщина почему-то замолчала, но продолжала всё так же семенить рядом, пытаясь заглянуть мне в глаза. - А что с ним? Почему он инвалид? Он что, ветеран афганской или чеченской войны?
- Он алкоголик... Я же говорила вам.
- То есть, как это?

И тут до меня дошло! Я уже не шёл быстрым шагом. Я остановился, и посмотрел, наконец, в глаза этой женщине.
Во-первых, она была неопределённого возраста. Во-вторых, сейчас так не одеваются – на ней был гардероб её мамы родом из семидесятых, но всё было чистенькое и аккуратное. Она не была похожа на алкоголичку. Передо мной стояло совершенно жалкое существо, но не какая-нибудь спившаяся деградантка.

Она снова заговорила:
- У моего мужа страшнейшие, необратимые повреждения внутренних органов и центральной нервной системы.
Говорила она, как человек, имеющий, как минимум один диплом.
- Таких как он не лечат. Понимаете? Остаётся только ждать, когда...
- А из-за чего у него все эти… как вы сказали, необратимые повреждения?
Она удивлённо посмотрела на меня.
- Я же вам сказала – он алкоголик, и у него маленькая...
- То есть, он допился до такого состояния, что ли?..
- Ну, можно сказать и так. Алкоголизм – это же болезнь.
- Только больничный, почему-то не дают. Да?
Некоторое время она смотрела куда-то вниз. Ситуация, в которой оказалась эта женщина, заговорив со мной, вышла из-под контроля. С таким «нестандартом», как я, она явно никогда не сталкивалась.
Наконец, она спросила:
- Скажите, вы дадите мне денег? Я уже и так перед вами наизнанку вывернулась. Мне нельзя долго отсутствовать, он же может покалечить детей!..
Чтобы протянуть время, я сунул руку во внутренний карман куртки.
- А вы не пробовали с ним развестись?
- Но... Но он же инвалид!
- А то, что ваши дети уже стали нравственными инвалидами, вам это, типа... до лампочки, что ли?
- Как вы не можете понять, что нетрудоспособного человека нельзя бросать!
- А трудоспособного, значит, можно?
- Никого нельзя.
Она внимательно следила за моей рукой, которая подло замерла за пазухой. Немного порывшись в кармане, как бы пребывая в раздумье, я сказал:
- У нас полстраны – миллионы, брошенных на произвол судьбы трудоспособных мужчин и женщин, а государство выплачивает пенсии паразитам – таким, как ваш муж.
- Но он же инвалид! У меня, на всякий случай, даже справки с собой есть. Знаете, иногда бывают неприятности с милицией...
- Скажите, а как вы отнесётесь к тому, если я сейчас лягу на трамвайные пути, и мне отрежет обе руки?
- Зачем?!..
- А чтобы стать нетрудоспособным.
- Я поняла. Вы не дадите мне денег. Да, иногда попадаются, вот такие... сытые. Сытые и бессердечные. У них всё хорошо, и поэтому им наплевать на тех...
- Вы абсолютно правы, мне глубоко наплевать на тех, кто...
- Вам плевать на инвалидов - вот, что я поняла.
- Он не инвалид. Он самый заурядный членовредитель, да ещё и с претензией. Таких надо отдавать под суд, а не пенсию им выплачивать. Если бы я, чтобы не идти в армию, отрезал себе большой палец на правой руке, меня бы посадили за членовредительство, а ваш моральный урод, банально допился до инвалидности, и теперь я должен его содержать!
- Но... Его содержит государство.
- Что вы говорите?! Его пенсия – это мои налоги. Вы что, такая наивная, да?
Я повернулся, и пошёл.
- Детей бы пожалели! Бессердечный вы человек... - с надеждой в голосе, крикнула она.
- Хватит спекулировать.
- Я не спекулирую. Это всё ради детей, а не ради какого-то алкоголика...

Она снова шла рядом со мной, и безостановочно тараторила:
- Нам некуда пойти. Мы живём на его площади. Может, когда он сопьётся, мы вздохнём, наконец, с облегчением, но сейчас... Сейчас у нас нет выхода.
Я резко остановился.
- Ладно. Сколько стоит эта ваша водка?
- Сто рублей, - не задумываясь, ответила она.
- Разве может нормальная водка стоить сто рублей?
- Я покупаю в эконом классе.
- Догадался уже. Держите. Тут сто пятьдесят рублей, и...
Я задумался. Никогда прежде мне в голову не приходило ничего подобного.
- Что? – спросила она.
- И сделайте что-нибудь, чтобы он поскорее сдох.

Сказать спасибо, у неё не поворачивался язык. Я отдал деньги, и пошёл своей дорогой, возвращаясь к своим мыслям:
Партнёры по бизнесу... Служащий в банке сказал – партнёры по бизнесу. М-да... Партнёры по бизнесу подложили мне подлую свинью. В результате этой жестокой подставы, я оказался должен, как сказал этот парень из банка, «смешную сумму»... Через две недели истекает срок.

«Предложите своим потенциальным кредиторам хороший процент» - сказал тот из банка... Ещё до того, как он дал мне этот бесценный совет, я так и поступил - предложил: даёте пять тысяч баксов, через год возвращаю шесть с половиной. Но все мои хорошие знакомые и друзья строили дома, покупали участки, копили на машины, делали новогодние подарки, выдавали замуж дочерей… Короче, у всех была причина отказать мне. Даже у тех, кому я никогда не отказывал. Даже те, кто в прошлом году при помощи моих денег сумел-таки выкрутиться из сложной финансовой ситуации, даже они отказали мне. И ни один не сказал, что у него нет такой суммы... Я хорошо знаю этих людей. Большинство из них верующие. Нет-нет, они не играют, как это сейчас стало модно, в «крестоносцев», они и в самом деле верующие. Посещают храм, постятся… Подавляющее большинство из них считает своим долгом подавать милостыню – как говорит один мой знакомый – избавиться от мелочи. Это же так выгодно – выглядеть в своих глазах спасителем ничтожеств… И не только в своих глазах. А вдруг, там… после смерти, каждый такой поступок зачтётся?.. А если таких поступков много, то они, ведь, не просто зачтутся, а запросто смогут перевесить какой-нибудь один. Ну, например, тот самый, когда тебя просили, а ты...
Господи, о чём это я? Мне же никто ничего не должен...

А помните, как раньше мы звали друзей гулять?

Когда ещё не было сотовых телефон, приходилось идти к подъезду дома и ждать друга.
Можно было покричать, ну что-то типа: «Витек, гулять пойдёешь»!?, а у Витька-то там уроки и мама не отпускает, так и встречались...
А у животных-то до сих пор нет сотового телефона, вот и заходят они за друзьями по старинке...

На остановке возле сквера,
напротив шумного вокзала,
Собака...брошена наверное,
Или хозяев потеряла.

Берет с ладони осторожно,
Все, что дадут; благодарит !
В глаза смотреть ей невозможно...
Приняв отсутствующий вид,

Все ждут, когда она исчезнет -
Ведь с глаз долой, из сердца - вон?
Густая шерсть уже облезла,
И бок до кожи опален.

Лежит под лавкой, что-то гложет -
То кость какую-то, то прут.
За всяким увязаться может
В надежде, что ее возьмут !

Но...возвращается у*****
Под эту лавку каждый раз,
Уронит в лапы свою морду,
А слезы катятся из глаз ...

Ошейник шее исхудалой
Уже не нужен, как и то,
Что ее верность опоздала,
По крайней мере лет на сто.

Четыре лапы, хвост да уши-
Чем тут отбиться от камней?
Ей нужен дом и очень нужен
Один из тысячи людей...

Все ограничится подачкой
Смахнув чего-то там со щек,
Ей скажут ласково: Собачка,
Я завтра принесу еще...

Ей не решить такого ребуса,
Иная мудрость ей дана:
На остановке ждут троллейбуса,
И лишь хозяина - она ...

История любви.
А ведь все могло быть и по-другому…

Я мало что помню о том месте, где я родился. Это место было перенаселенным, там было темно и люди с нами совсем не играли. Я помню свою маму и ее теплую и мягкую шерстку, помню, что она часто болела и была очень худенькой. У нее никогда не хватало молока для меня и моих братиков и сестричек. Я помню, как многие их них умирали и как я скучал по ним. Я помню тот день, когда нас разлучили с мамой. Мне было тогда грустно и страшно, у меня только-только прорезались молочные зубы, и я должен был еще хоть чуть-чуть побыть с мамой, но она была очень больна, а люди то и дело повторяли, что им нужны деньги и что им надоели эти собачьи выходки, мои и моей сестры. Нас посадили в клетку и увезли в чужое, незнакомое место. Только нас двоих. Мы прижались друг к другу, нам было холодно и страшно, ни одна человеческая рука нас так и не погладила. Так много взглядов, голосов и запахов! Мы оказались в магазине, где было много разных животных! Кто-то квакал, кто-то мяукал, кто-то пищал…
Нас сестрой посадили, вернее, затолкали в очень маленькую клетку. Я слышал, что там были и другие щенки. Я видел, как люди на меня смотрели. Мне нравятся «маленькие люди», дети. Они выглядят веселыми и счастливыми, они хотят поиграть со мной. Все дни мы проводим в маленькой клетке, иногда плохие люди стучат по стеклу и пугают нас, нас постоянно вытаскивают и дают смотреть и щупать другим людям. Кто-то обращается аккуратно, кто-то делает больно, и всегда кто-то говорит: «Они такие хорошенькие, хочу такого», - но никто никогда не забирает нас с собой…
Вчера ночью, когда в магазине было темно, моя сестра тихо умерла. Я положил голову на ее еще теплый живот и слушал, как жизнь покидает ее худенькое тельце. Я слышал, как люди говорили, что она больна и что ее надо продать за полцены, лишь бы она поскорее исчезла из магазина. Утром ее достали и выкинули в помойку, я только и успел пискнуть ей вслед…
Сегодня пришла одна семья и купила… меня! Какое это счастье! Они очень приятная семья, они очень-очень хотели меня себе. Они купили мне миску и еду, а девочка держала меня на руках, нежно и осторожно.
Я так сильно люблю свою маленькую хозяйку! Мама и папа сказали, что я самый замечательный на свете. Меня назвали Ангелом. Мне нравиться облизывать своих новых людей. Семья заботиться обо мне, они любят меня, они нежны и аккуратны со мной. Они терпеливы и учат меня тому, что можно, а что нельзя, они кормят меня и дарят мне много любви. Я хочу всю жизнь радовать своих людей. Я люблю свою маленькую девочку, мне нравиться играть с ней и резвиться на улице.
Сегодня мы ходили к ветеринару. Это было чужое место, и мне стало страшно. Мне сделали несколько уколов. Мой самый лучший друг, маленькая девочка, сказала, что это не страшно и я успокоился. Наверное, этот ветеринар сообщил моей семье что-то не слишком хорошее, потому что они были очень расстроены. Я слышал слова про тяжелую дисплазию бедренных суставов и еще что-то про мое сердце…Я слышал что-то про щенячий комбинат, про безответственных заводчиков и про больную маму…Я не знаю, что означают все эти слова, но мне очень больно смотреть, как расстроились мои люди. Но все-таки они любят меня, а я безумно люблю их.
Теперь я уже шестимесячный. В то время когда вокруг меня все сильны и здоровы, могут бегать и резвиться, мне каждое движение дается с невыносимой болью. Боль не прекращается никогда. Мне больно бегать и играть с моей любимой маленькой девочкой, и мне тяжело дышать. Я стараюсь сделать все для того, чтобы быть сильным, таким, каким я должен быть, но мне очень тяжело. Мое сердце надрывается от боли, когда я вижу, как грустит моя девочка, и слышу, как ее родители говорят, что это время пришло. Мы несколько раз бывали у ветеринара, и никогда не бывало хороших новостей. Всегда был разговор о наследственных проблемах. А я лишь хотел чувствовать тепло, видеть солнечный свет и любить свою семью…
Вчерашняя ночь была самая страшная, теперь боль мой постоянный спутник, мне больно даже приподниматься на лапах и пить. Я пытаюсь подняться, но могу только поскуливать от боли. Меня в последний раз относят в машину. Все очень печальны, а я не могу понять почему? Я сделал что-то плохое? Я пытаюсь быть хорошим и любящим, но что я сделал не так? Только бы избавиться от этой боли! Только бы утешить мою маленькую девочку. Она плачет. Я протягиваю к ней свой носик, чтобы лизнуть ее руку, но могу только скулить от боли. Стол ветеринара сегодня особенно холодный, мне очень страшно. Мои люди ласкают и обнимают меня, они плачут в мою мягкую шерстку. Я чувствую их любовь и грусть. Маленькая девочка нежно прижимает меня к себе. Как я благодарен ей за любовь! У меня все-таки получилось нежно лизнуть им руки…
Я почувствовал легкое покалывание в загривке. Боль постепенно уходит, я чувствую, как меня окутывает покой. Теперь я могу нежно облизывать ей руки. Световое окошко делается все уже и превращается в сон, и вот я вижу свою маму, братиков и сестричек, резвящихся на далеком зеленом лугу. Они говорят мне, что это не боль, а счастье и спокойствие. Я говорю своей человеческой семье «До свиданья!» единственным способом, каким я умею это делать, - нежно махнув хвостиком…
Я был создан дарить им радость много и много лет, но этому не суждено было сбыться. Видите, сказал ветеринар, щенков в зоомагазины поставляют из щенячьих комбинатов…Теперь боль окончательно покинула меня, и я знаю, что пройдет немало, прежде чем я снова увижу свою семью. А ведь все могло быть по-другому… "

-