Аneta

Зритель был совершенно шокирован переходом от апокалиптических эмоций Седьмой композиции к геометрическому ритму Восьмой. Написанная десятью годами позже, в 1923-м, она представляет собой логическое развитие творческого гения художника и, конечно, в определенной степени отражает влияние супрематизма и конструктивизма, впитанного Кандинским в России и в Баухаусе.

В 1926 году был издан важнейший теоретический труд художника "Точка и линия на плоскости” и, естественно, большинство холстов этого периода представляют собой практическое воплощение его теоретических идеалов. Однако это не буквальная реализация, а, скорее, интуитивно-поэтическая интерпретация. В текстах Кандинский был последовательным и методичным, но, творя на холсте, работая с формой и цветом, он становился чувственным и импульсивным. И, конечно, он надеялся, что зритель будет воспринимать его работы так же эмоционально.

Целью Кандинского было формулирование абстрактного языка, вызывающего сильные эмоции у зрителя, во многом таким же образом, как это делает музыка. “Сама форма, даже полностью абстрактная ... имеет свой собственный внутренний звук", писал он. В изобразительном искусстве Кандинский искал универсальный закон гармонии, который обязан присутствовать в основе всякого творения и эта, по сути, мистическая вера подкреплялась убедительной внутренней силой личности художника.

«Композиция VIII» была одной из первых картин, приобретенных коллекционером Соломоном Гуггенхеймом. В 1930 году он посетил Баухауз, где сразу же купил несколько работ художника. Это стало началом обширной коллекции, которая теперь выставлена в музее Гуггенхейма в Нью Йорке.


Родился в Москве, получил основное музыкальное и художественное образование в Одессе, куда семья Кандинского переехала в 1871 году. Родители предполагали для сына профессию юриста, Василий Васильевич блестяще окончил Юридический факультет Московского университета, где в 1893 начинает преподавать и назначается доцентом. В 1896 знаменитый Дерптский университет предлагает Кандинскому место профессора, но он отказывается. В 30 лет Кандинский принимает решение стать художником. Во многом это происходит под влиянием выставки импрессионистов, проведенной в Москве в 1895 году и впечатлением от картины «Стог сена» Клода Моне. В 1896 году он переезжает в Мюнхен, где знакомится с немецкими экспрессионистами. После начала Первой мировой войны возвращается в Москву, но в 1921 году вновь уезжает в Германию. После закрытия Баухауза нацистами переезжает с женой во Францию, в 1939 году получает французское гражданство.


Итак, ясность и простота в верхнем левом углу, смутное растворение, с небольшими растворенными формами, неясно видными внизу справа. И, как часто у меня бывает, два центра (которые, однако, не столь самостоятельны, как, например, в "Композиции 6", где из «одной картины можно сделать две, картины с независимой внутренней жизнью, но выросшие вместе).

Один центр слева: сочетание стоящих форм, которое достигает второго центра, с чистыми, мощно звучащими красочными мазками; красный — довольно подвижный, синий - ушедший в себя (отчетливое концентрическое движение). Поэтому использованные средства тоже чрезвычайно простые, достаточно откровенные и ясные.

Второй центр справа: широкие, изгибающиеся мазки (стоившие мне больших трудов). Этот центр имеет как вовне, так и внутри сияющие (почти белые) зубцы, которые сообщают довольно меланхолической дугообразной форме отзвуки энергичного "внутреннего кипения». Которое гасят (делая его в определенном смысле преувеличенным) глухие синие тона, которые только местами приобретают более кричащий тон и которые, взятые вместе, окружают верхнюю форму более или менее яйцеобразным фоном. Это как маленький отдельный мир — не чужеродное тело, просто добавленное к целому, а, скорее, прорастающий цветок. По краям я обработал эту более или менее яйцеобразную форму так, что она лежит отчетливо открытой, но не дает слишком резких или назойливых эффектов: например, я сделал края более отчетливыми вверху, менее различимыми внизу. Тот, чьи глаза следуют за этим краем, испытывает внутреннее переживание, подобное набегающим волнам.

Мой внутренний голос настаивал на том, чтобы употребить между простотой верхней части картины и двумя ее центрами технику, которую можно назвать «расплющиванием»: я расплющивал кисть на холсте таким образом, что получались маленькие точки и бугорки. Я использовал эту технику очень точно и, опять-таки, с отчетливым сознанием задачи: насколько необходимо было это технически созданное беспокойство, оказавшееся между тремя упомянутыми зонами.

Слева, внизу находится битва в черном и белом, отделенная от драматической ясности верхнего левого угла неаполитанским желтым. Способ, с помощью которого черные пятна вращаются в белом, я называю "внутренним кипением внутри неясной формы".

Противоположный, верхний правый, угол такой же, но он уже является частью белой каймы, - Василий Кандинский.