Осталась одна Таня...
Неумелый детский почерк, простые и короткие строки, в которых, кажется, нет ни боли, ни страха, ни надежд – одна горькая уродливая правда. Над дневником обычной ленинградской школьницы долгих семьдесят пять лет плакал весь мир. О том же, как Савичевы жили до войны мы не знаем практически ничего, или же просто не хотим знать. Но в истории этой семьи было все: и НЭП, и «уплотнение», и надежды на лучшее будущее, несмотря на все тяготы и лишения.
В 1920-х семья Савичевых жила очень благополучно – отец Николай Родионович был преуспевающим нэпманом, владел кинотеатром, пекарней и кондитерской, ему же принадлежала «Трудовая артель братьев Савичевых». Но в 1935 году всю семью выселили за 101-й километр в р-н г. Луги, Савичевы стали лишенцами. Через некоторое время они вернулись в город, но в правах восстановлены не были. В 1936 году отец Тани скончался от рака, и в семье настали трудные времена. Старшие сестры и братья тяжело работали: Нина и Евгения – трудились на Невском машиностроительном заводе, Леонид (Лека) служил на Адмиралтейском заводе, а Михаил был слесарем-сборщиком. Мать работала белошвейкой в Ленинградском Доме моды. В квартире на 2-ой линии Васильевского острова всегда было уютно и красиво – Мария Игнатьевна рукодельничала в свободное время, с детских лет вышивала и Таня.
Когда в дом Савичевых пришла война, казалось, семья, как и многие блокадники, сплотилась еще больше. Несмотря на то, что Леонид был вынужден по несколько дней пропадать на работе и что была эвакуирована вместе со своим предприятием сестра Нина. От нее-то девочка и получила ту самую записную книжку, которая и стала одним из главных вещественных доказательств фашизма на Нюрнбергском процессе. Когда мать, не зная об эвакуации предприятия, посчитала старшую дочь погибшей, она отдала книжку Тане. И первая запись синим карандашом на странице с буквой Ж гласила:
Женя умерла 28 дек в 12.00 час утра 1941 г.
Тогда старшая сестра еще была дома, но Михаил уже ушел в партизаны. А Евгения, работая на машиностроительном заводе, еще и сдавала кровь для раненых. В следующий раз дневник был открыт на странице с буквой Б.
Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г
Евдокия Арсеньевна умерла от дистрофии, до последнего отказывалась от лечения: понимала, что больничные койки и так забиты ранеными и умирающими. За ней ушел из жизни Леонид, совсем еще молодым 24-летним парнем.
Лёка умер 17 марта в 5 час утра в 1942 г.
Потом с разницей в месяц умерли дядя Вася и дядя Леша.
Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.
Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.
Последней ушла мама, а с ее смертью девочка утратила всякую надежду на то, что Нина и Миша могли остаться в живых.
Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.
Поэтому на страницах с буквами С, У и О был подведен печальный итог:
Савичевы умерли.
Умерли все.
Осталась одна Таня.
Таня дождалась снятия блокады, но умерла в эвакуации 1 июля 1944 года. Девочке было всего 14 лет. Бедняжку сгубили прогрессирующий туберкулез, цинга, дистрофия и нервное потрясение. Но те девять страниц, на которых неровным детским почерком были записаны страшные слова, сказали миру несравнимо больше, чем все остальные документы Нюрнбергского трибунала.
https://pulse.mail.ru/article/ostala...ain_mail_ru_v1