The Great Nina Simonе:
Икона джаза и история ее обреченной борьбы с собой и миром
Одаренная и раздираемая внутренними демонами Нина Симон всю жизнь отвоевывала свои права на исполнение интересных ей произведений.
Певицу всегда волновала социальная тематика больше, чем правила шоу-бизнеса и меркантильные цели.
Всемирную известность ей принесла трогательная лирика и одно из самых женственных произведений современности,
песня
I put a spell on you.
«Я так устала, но вы не понимаете, о чём я»,
— скажет женщина с ярко подведенными глазами на концерте во время знаменитого фестиваля в Монтрё.
1976 год, ее выводят на сцену под руку, зал рукоплещет. На ней черное платье и простая короткая прическа,
ее глаза слезятся, губы дрожат, а взгляд растерян —
так смотрят по сторонам раздавленные люди, когда ищут, за что им зацепиться.
Она как будто ждет, что зал подскажет ей, какую ноту брать дальше.
Кажется, еще минута, силы ее кончатся — и она просто рухнет на рояль.
Нина Симон начинает петь песню «Stars», запинается, а потом видит кого-то уходящего и три раза кричит в микрофон:
«Сидеть!» — отчего в зале раздается громкий смех неловкости, растерянности и стыда: то ли за человека,
который решил встать и уйти в самый неподходящий момент,
то ли за суперзвезду, которая наорала на зрителя, как орут в очереди или на вокзале.
Другой концерт датирован 1969 годом и начинается с песни «Four Women» о четырех афроамериканках, их незавидной судьбе,
усталости и глубоко скрытом гневе — песню лучше всего могли понять именно в этом месте и в это время:
в Гарлеме через год после убийства Мартина Лютера Кинга. Через полчаса взвинченная Нина Симон размахивает листком стихов Дэвида Нельсона:
«Вы готовы убивать, если потребуется? Вы готовы разрушать белые вещи и сжигать здания, если потребуется?
Вы готовы строить черные вещи?» — толпа радостно соглашается.
Через несколько лет Нина Симон, дававшая концерты едва ли не каждый день, не будет выступать вообще,
а концерты в Гарлеме и Монтрё останутся как безусловные свидетельства крайностей,
в которых легенда джаза и соула прожила свою жизнь — щемящего отчаяния и экстатической агрессии.
И ни один концерт, которых Нина Симон дала несколько тысяч за свою жизнь, не похож на другой,
но в каждом было слишком много печали и часто ярости.