Amalia Rodrigues- Canzone per te
Посвящается Александрийским друзьям
Родные голоса... но где же вы? –
одни давным-давно мертвы, другие
потеряны, как если бы мертвы.
Они порой воскреснут в сновиденьях,
они порой тревожат наши мысли
и, отзвуком неясным пробуждая
поэзию минувшей нашей жизни,
как музыка ночная, угасают...
Перевод с новогреческого
Jamais d'la vie
Несколько лет назад в самолёте, летевшем в Каир, я познакомилась с атташе, представляющем в Египте одну из европейских стран. И на следующий год, благодаря его любезному покровительству, арендовала дом под Александрией с видом на море. Думалось отдыхать там регулярно, но страна столь добродушная с фасада, в действительности не самое безопасное место во времена народных волнений, да и личные планы не часто позволяли любоваться левантийскими восходами солнца. По совету атташе, я поделилась частью дома с супружеской парой, живущей там и сегодня. Француз и египтянка, стройные и красивые говорили на шести языках и стали мне друзьями. Вечерами на нашей террасе собирались удивительные люди из Европы и Востока, гостившие в Александрии, которых я привечала за невероятную колоритность характеров и весёлый нрав.
С Персива́лем я познакомилась на следующий сезон моего отдыха в Александрии. Супружеская пара, атташе и я сидели на террасе, выложенной плиткой с бликующими на солнце крапинками. Слушали музыку, пили кофе, курили кальян и наслаждались морским бризом.
О! А вот и Персиваль, - сказал атташе и призывно махнул ему рукой. Персиваль, идущий вдоль моря, повернул к дому, поднялся по ступенькам на террасу, изящно откинул полу пиджака - savoir faire (светские манеры), и сел в одно из пустовавших кресел. Поправил чёрную бабочку на белой рубашке и задумчиво устремил орлиный взгляд вовнутрь себя. Мы тактично молчали, наблюдая на побледневшем небе огненный закат, внимали приливному гулу моря и встревоженному шепоту листьев платана, раскинувшего крону над нашими головами. Персиваль нарушил молчание и поведал историю, которую привожу с оригинала.
"От души повеселились у Скоби на похоронах. Он сам получил бы массу удовольствия. Карманы его были полны любовных писем к Хасану, его адъютанту. Вся банда ударилась в слезы над отверстой могилой, черные гориллы с разбойничьими рожами рыдали, как малые дети. Вполне александрийское проявление привязанности. Понятное дело, могила оказалась слишком мала для гроба. У могильщиков как раз случился обеденный перерыв, и в дело вступила сборная команда Полицейских Сил. Обычный бардак. Гроб завалился набок, и наш старый друг едва не выкатился из него. Общий крик. Падре был вне себя. Британский консул едва не умер со стыда. Но там была вся Александрия, и никто не ушел разочарованным".
- Вам не весело? - спросил Персиваль - etonne-moi (удиви меня), - вопрошал его взгляд.
- Мы отлично повеселилась на этих похоронах с моим другом Дарреллом Лоренсом. – ответила я.
В пристально смотрящих на меня глазах Персиваля, заплясали золотые огоньки, а губы тронула улыбка. В жарком воздухе средиземноморья зрела и сгущалась обоюдоострая тяга друг к другу. Я тонула в его обаянии, а женское наитие потревожило предчувствием. Я отогнала прочь, что сердце уже знало наперёд. Jamais de la vie (никогда в жизни) мы не воплотим до самых до краёв нашу страсть. Знал ли он обо мне что-либо? Возможно. Я знала о нём почти ничего: дипломат европейской страны, родился в Лиссабоне. Он поведал мне о родном городе и о мысе Рока. Тогда и зародилась моя мечта побывать на его родине. Спустя два года я стояла на головокружительном мысе и по дороге, верной прибрежному очертанию океанского прилива с одной стороны и обрамлённой красивейшими виллами с другой, приехала с Персивалем в Лиссабон - город, очаровавший меня навсегда.
А тогда, в нашу первую встречу, в компании его друзей - одни уезжали, другие приезжали, мы предваряли ночи долгими вечерами, гуляя по Александрии. Ужинали в ресторанах или кто-либо из гостей готовил на террасе барбекю или иное блюдо. Было шумно, весело разноязычно при луне, заливающей ярким светом побережье. Днём Персиваль приезжал на забавном ретро автомобиле канареечного цвета с открытым верхом, и мы совершали длинные экскурсии, обедали в кофейнях с местной кухней, слушали дамасские любовные песни. Разрезая изумрудного цвета воду, катались на катере, и он учил меня им управлять. Выходили на яхте в море и любовались розовыми пляжами Бург-эль-Араба. Мы говорили о книгах, музыке, живописи и путешествиях, играли в шахматы. Проводили вечерние часы на террасе в потрясающей праздности и лености духа, в некой finesse (утонченности) отдыхающего интеллекта.
Более двух лет мы не виделись из-за нашей занятости или иных причин. В этот предстоящий Новый год Персиваль наметил нашу встречу в Александрии, в доме с террасой, выложенной плиткой с бликующими на солнце крапинками. А случилось всё не так как мечталось. Я срочно прилетела осенью и успела на похороны Персиваля… и они не были столь весёлыми как его рассказ в день нашего знакомства. Вечером на террасе собрались его друзья, приглашённые супружеской парой. Были мужчины и женщины из Европы, которых я знала прежде и те, что не знала, как и то, почему Персиваль был захоронен в "мелком теплом песке чёрной, аллювиальной, египетской Дельты".
Я улетала из Борг Эль Араб в день, когда асфальт в аэропорту отполировала пришедшая с моря мелкая и холодная морось. На платанах, будто слезы, блистали sorties (блестки). Я смотрела в иллюминатор и виделись лучистые глаза Персиваля, вспоминала его сильные руки, подхватывающие меня в моменты неосторожности, когда спускалась по трапу яхты или ступенькам, спотыкалась о камни мостовой, бегущего наперегонки с ветром за моей шляпой, его ласкающий взор вечером и восторг при встрече нового дня.
Я корила себя, что ввязалась в эту игру средиземноморского ума, где симбиоз чувственности высочайшего накала и интеллектуальный аскетизм опаснее зова плоти и не сделала попытки отделить плоть от игры, в плоть облачённую. Мы слишком далеко зашли в нашем противостоянии, чтобы возвращаться, и всё длили кураж, пропитанный знойным солнцем полдня́. "Потеющие мёдом", мы обманулись, забыли, что жизнь не длится вечно. В моих ушах вой сирены в гавани - будто море возопит от боли, а в лёгких разреженный воздух сплина, в глазах изнеженность александрийского рельефа. Он умер и что взамен ...
"В александрийской гавани надрываются сирены. Корабельные винты рубят, месят зеленую, покрытую радужной пленкой воду на внутреннем рейде. Лениво раскланиваются яхты и дышат бездумно, словно бы в ритме систолы и диастолы самой земли, и целят рангоутом в небо. Где-то в самом сердце пережитого скрыты порядок, система соответствий, и мы сможем постичь его, если будем в достаточной степени внимательны, в достаточной степени терпеливы и если будем любить - в достаточной степени. Настанет ли такое время?"
امرأة باللون الأحمر
Amalia Rodrigues - Que Deus Me Perdoe
Когда внезапно в час глубокой ночи
услышишь за окном оркестр незримый –
божественную музыку и голоса –
судьбу, которая к тебе переменилась,
дела, которые не удались, мечты,
которые обманом обернулись,
оплакивать не вздумай понапрасну.
Давно готовый ко всему, отважный,
прощайся с Александрией, она уходит.
И главное – не обманись, не убеди
себя, что это сон, ошибка слуха,
к пустым надеждам зря не снисходи.
Давно готовый ко всему, отважный,
ты, удостоившийся города такого,
к окну уверенно и твердо подойди
и вслушайся с волнением, однако
без жалоб и без мелочных обид
в волшебную мелодию оркестра,
внемли и наслаждайся каждым звуком,
прощаясь с Александрией, которую теряешь.
Константинос Кавафис
Cкрытый текст -
Восхищён!...!
Потрясён!...!
Это Дар Божий.
Мне пришлось даже изобрести специальный знак восторга (!...!), который тебе до сих пор не должен был встречаться. Потому что я придумал его только что для тебя.
Все оттенки и нюансы играют, переливаясь под знойным полуденным солнцем Александрии.
Под ласковым закатным солнцем Александрии.
Под многообещающим восходным солнцем Александрии.
Так вот, оказывается, зачем устроен этот мир!
Так вот, оказывается, на каких волнах ты качаешься!
Напрашиваются аллюзии с Буниным… с Льосой…с Сименоном в его знойных рассказах.
Но нет.
Эта волшебная шкатулка, сделанная из слов и образов, из света и теней, из эмоций и смутных предощущений, из моря и воздуха, из настроений и откровений, из дремоты и праздности, из страсти и умиротворенности – авторская работа.
Эта вещичка дорогого стоит.
!...!
Слова любимого Мужчины с Кинозал.ТВ.
************************************************** ******
Не знаю, на каком уровне - душевном, сексуальном, мистическом, параллельном, пяточном, но я почувствовал что тебе плохо... Ну что я мог сделать, чтобы облегчить твою боль... да и смог ли бы я. Навряд ли. Но поцеловать твой вздох я бы смог. Одёрнуть платье твоё в минуту грусти. Поддержать, тебя идущей по песку разочарований и взять за руку, когда ты приложишь цветы к неизвестному, любимая... Так бывает. Даже на расстоянии.
Слова дорогого Друга с Кинозал.ТВ
************************************************** ******