Уильям Шекспир. Услышав это имя, кто-то с упоением вспоминает любимые произведения, а кто-то — с ужасом уроки литературы. Но, так или иначе, он считается величайшим английским писателем всех времён и народов, а также национальным достоянием.
Люди цитируют пьесы, которые они в глаза не видели, заимствуют Шекспировскую манеру выражаться, ежедневно используют придуманные им слова и фразы, даже не подозревая об этом («посмешище», «покатиться со смеху», «раствориться в воздухе»).
В 2002 году телеканал BBC поместил драматурга на пятое место в Топ-100 величайших британцев, расположив его между Чарльзом Дарвином и Исааком Ньютоном, но всё ещё есть сомнения в том, существовал ли этот человек на самом деле.
В XIX веке учёные впервые предположили, что Шекспир не был создателем предписываемых ему трудов, и пытались доказать совместное авторство нескольких писателей того времени. Благодаря отсутствию полностью сохранившейся документации времён XVI века, а также преклонению перед этим мастером слова, фигура Уильяма Шекспира окутана мифами и домыслами, которые хоть и широко распространены, но не являются правдивыми.
Сочинительство было его профессией
Названный в честь первого владельца герцога Чандоса, этот портрет долгое время считался единственным, пока в 2009 году не был обнаружен другой портрет, «Кобб»
На рубеже XVII века Шекспир сделал себе имя за счёт своих произведений, хотя в своём родном городе Стратфорде его знали как преуспевающего бизнесмена. В Лондоне он промышлял писательством, но, в соответствии с поздними документами XVI века, его основным родом деятельности всё-таки были выступления. Играл он как в чужих трагедиях в составе известных актёрских трупп (например, The Lord Chamberlain’s Men), так и небольшие роли в собственных постановках.
Первый биограф Шекспира, Николас Роу, писал о слухах, что роль Призрака в «Гамлете» исполнил сам автор. Другие источники считают возможным его участие в спектаклях «Как вам это нравится» в образе Адама и «Макбет» — в образе короля Дункана.
Точная дата рождения
Когда родился Шекспир? 23 апреля 1564 года, естественно! Да, вероятно, эта дата и не так очевидна, ведь на самом деле никто не знает точного дня его рождения. Из записей мы почерпнули, что 26 апреля маленький Уильям был крещён, исходя из этого, предполагаемой датой его появления на свет можно назвать 23 апреля — за 3 дня до церковного обряда.
Бытует мнение, что дата подогнана специально, так как на этот день выпадает праздник — день Святого Георгия — прекрасный момент для появления на свет величайшего английского драматурга.
Но всё гораздо сложнее. В 1582 году юлианский календарь был заменён григорианским. Тогда день крещения переносится с 26 апреля на 3 мая, а день рождения автора — приблизительно на 1 мая, согласно новому стилю.
Могила Шекспира в алтаре церкви Святой Троицы в британском городе Стратфорд-на-Эйвоне в Уорикшире:
«В этой церкви есть место, которое называют помещением для костей, в нем хранятся все вырытые кости, которых так много, что ими можно было бы нагрузить множество телег.
Поэт, желавший, чтобы его кости остались нетронутыми, призвал проклятие на голову того, кто тронет их; и поскольку он обращался к причетникам и церковным сторожам, по большей части невежественным людям, создавая надпись, он опустился до их низкого умственного уровня, сбросив с себя одеяние того искусства, которое никто из его современников не носил более безупречно».
Не будем докапываться до истины: кто и по каким причинам не хотел, чтобы могила Шекспира могла быть вскрыта, сам ли он, или кто-то другой написал стихи-проклятье на могильной плит, но факт остается фактом: на «простом диком камне», покрывающей могилу поэта в стихотворной форме на старо английском написано:
«Добрый друг, во имя Иисуса,
Не извлекай праха, погребенного здесь.
Да благословен будет тот, кто не тронет этих камней,
И да будет проклят тот, кто потревожит мои кости»
К 400-летию со дня смерти Шекспира британские специалисты провели сканирование его могилы с помощью радара, в последствии чего не обнаружили его черепа среди останков
Публиковался при жизни
Сборник 1623 года, содержащий 36 шекспировских текстов
В театральных кругах при шекспировской жизни действовало соглашение о том, что авторы должны продавать свои пьесы труппам. А актёры, в свою очередь, во избежание дублирования постановок, должны следить за тем, чтобы копии не распространились и не утекли к конкурентам. Копирование вообще считалось безумием.
Как это ни удивительно, но полное собрание сочинений Шекспира могло не дойти до наших дней, если бы не труд его товарищей по сцене. Уже после его смерти Джон Хэмминг и Генри Кондел собрали вместе 36 пьес и выпустили оригинальную коллекцию сочинений под названием «Мистера Уильяма Шекспира комедии, хроники и трагедии». Две пьесы были исключены из первого издания, но возвращены обратно позднее. К этому мы ещё вернёмся.
Тираж фолио составил около 750 экземпляров. До настоящего времени сохранилось всего 40 полных экземпляров первого издания, из которых в частных руках находятся лишь два (в том числе проданный на Sotheby’s в 2006 году за 5,2 млн долларов).
Шекспировский театр «Глобус»
В США, Италии, России и Германии есть свои копии Глобуса, но не настолько близкие к оригиналу
Здание на Бэнксайд в Саутуарк, известное как Шекспировский театр «Глобус» — реконструированная копия, открытая в 1997 году, спустя почти 400 лет после строительства оригинала. Первый театр был разрушен пожаром по нелепой случайности. В 1613 году во время показа «Генриха VIII» театральная пушка дала осечку и воспламенила деревянные перекрытия и соломенную крышу. Никто тогда не пострадал. Театр восстановили в следующем году, а в 1640-х он был снесён под давлением пуритан.
Отстроить театр заново решил американский актёр и режиссёр Сэм Уанамэйкер. Новое здание вместимостью 1 500 человек стоит в 205 метрах от местонахождения оригинального Глобуса. Воссозданные конструкция и внешний вид максимально приближены к прообразу, насколько это позволили современные правила пожарной безопасности.
Елизаветинец
Единственное прижизненное изображение Шекспира, обнаруженное в 2015 году в книге по ботанике 1597 года
Установить личность Шекспира на картине удалось благодаря расшифровке символов: в руках у мужчины находятся растение рябчик и початок кукурузы — эти образы указывают на опубликованные к тому времени произведения: поэму «Венера и Адонис» и трагедию «Тит Андроник». Лавровый венок на голове мужчины — символизирует принадлежность к аристократии эпохи Елизаветы I.
Драматургия Шекспира наиболее тесно связана с Елизаветинской эпохой, а самого его, как правило, называют «елизаветинцем». Но расцвет творчества барда пришёлся на времена правления короля Якова I. Около 14 работ, в том числе «Отелло», «Король Лир», «Макбет», «Кориолан», «Зимняя сказка» и «Буря», впервые были поставлены в якобинскую эру.
Период жизни и творчества писателя пришёлся на переходный период: от Елизаветы I к Джеймсу I, от старого столетия к новому.
Стиль его работы изменился вместе с культурными переменами этой эпохи. Когда публике захотелось драматической сатиры, в пьесах Шекспира стало меньше романтики, но больше людской продажности и аморальности.
Работал один
Памятник Уильяму Шескпиру в сердце Лондонской Лестер-сквер
Для Шекспира, как и для большинства драматургов того периода, обычным делом было работать в партнёрстве с другими сочинителями.
Ряд пьес, которые приписывают единолично Шекспиру, на самом деле могли быть написаны в соавторстве.
Две, мы знаем наверняка, были совместным трудом, и поэтому выбыли из оригинальной версии «Первого фолио»: «Два знатных родича» и «Перикл».
Последний был написан совместно с Джорджем Уилкинсом. Считается, что Уилкинс написал первую половину, а Шекспир завершил произведение. Также на обложке пьесы «Два знатных родича», 1634 года издания, красовалось два имени: Шекспира и Джона Флетчера. И вновь кажется, что каждый работал над своей половиной.
Учёные постоянно придумывают новые исследования и проверки, в результате которых оказалось, что «Макбет», «Всё хорошо, что хорошо кончается», «Тит Андроник» и «Генрих VIII» содержат в себе элементы, присущие стилю других авторов того времени. Но гениальный Шекспир ушёл, и правду мы не узнаем никогда.
Шекспировский вопрос впервые возник ещё в 1785 году.
Ему посвящены исследования, кинокартины, статьи, разоблачительные и оправдательные. Нам неизвестна точная дата рождения Уильяма Шекспира, мы даже не уверены в том, что писатель выглядел именно так, каким его обычно изображают. Но 38 пьес, 154 сонета, 4 поэмы и 3 эпитафии его авторства гениальны, и, даже спустя 400 лет, не потеряли актуальности.
Их читают, переписывают, учат наизусть. Они вдохновляют актёров и режиссёров, влюблённых и шекспироведов. Они переведены на все основные языки мира, их чаще всего ставят в театре.
Шекспир в кино
Это самый экранизируемый автор на планете, поэтому от слов «экранизация Шекспира» веет безысходностью и смертельной скукой — и все в сотый раз смотрят, как Гамлет спрашивает у черепа, быть ему или не быть, Отелло душит Дездемону, а солнце Йорка преображает в благое лето зиму наших смут.
Шекспир — это что-то родное и отталкивающее, как оренбургский пуховый платок преподавательницы литературы. Неистребимый фетиш мирового киносообщества, ночной кошмар кинопродюсеров — несчастный классик в обнимку со своими 36 пьесами прошагал через всю историю кинематографа, по ходу превратившись из бога в монстра, из святыни — в проклятье.
Шекспир вызывает у актеров и режиссеров всего мира что-то вроде религиозного экстаза — они летят на него как мотыльки на ночной фонарь, обжигаются, помирают, но не останавливаются. Зрители же предпочитают вежливо держаться в стороне, понимая, что пятисотая шекспировская экранизация важна, но определенно не для них.
Ирония в том, что эта атмосфера сакральной торжественности сложилась вокруг одного из самых бесстрастных авторов в истории литературы, с одинаковым равнодушием относившегося и к богу, и к черту, и даже к собственным персонажам.
Шекспир никогда не воспринимал себя слишком серьезно, понимая, что искусство легкомысленно, а его цель — приносить удовольствие. Из всего его творчества только сонеты носят личный характер, поэтому у каждого возникает искушение выдумать своего Шекспира.
Его пьесы — жесткая схема событий, характеров и эмоций, что-то вроде контурного рисунка в книжке-раскраске, которую любой желающий может разрисовать согласно своему вкусу и таланту. В этом их сила — и в этом их проклятье.
Взявшись за Шекспира, режиссер добровольно подписывается на самое сложное испытание в жизни — встречу с самим собой. Никакого оружия — только талант и мастерство.
Хотя фрагменты шекспировских постановок начали переносить на экран еще в 1899 году, отцами киношекспириады считают двух очень разных и могучих деятелей театра и кино, совместивших профессии актера и режиссера, — англичанина Лоренса Оливье и американца Орсона Уэллса.
«Гамлет», Лоренс Оливье, 1948
Годом, когда Шекспир стал обязательной частью кинорепертуара, следует признать 1948-й, когда в венецианском конкурсе столкнулись «Гамлет» Оливье и «Макбет» Уэллса.
Послевоенные создания, оба дышали ужасом. Являющийся в тумане и под записанные на 14 звуковых дорожек стоны и крики призрак отца Гамлета у Оливье — прямой прародитель Дарта Вейдера и главная причина пересмотреть сегодня эту двух с половиной часовую клинически достоверную, но совершенно бессмысленную хронику одного истерика.
У Уэллса ведьмы с деревянными вилами прячут лица под седыми лохмами, как героини японских «Звонков», лепят глиняную фигурку Макбета и тычут в свирепое небо деревянными вилами — но главным аттракционом сжатого полуторачасового фильма, который лучше любого пророчества даст почувствовать шкурой, как промелькнет жизнь и никому не дано успеть оглянуться и опомниться, прежде чем станет поздно, становится ураганный актер: крупный план, где он переспрашивает ведьм, а точно ли сбудется их, по его мнению, сулящее ему вечную жизнь предсказание, и складывает физиономию в рожицу мальчишки, которому пообещали все и небо в придачу, — лучшее, что сыграно человеком на экране вообще.
«Генрих V», Лоренс Оливье, 1944
У каждого из них было по три шекспировских фильма. Первая из лент Оливье,
«Генрих V» (1944), была выполнена как представление в представлении — нас приглашали в театр «Глобус» 1 мая 1600 года со всеми его тогдашними чудачествами, где дают первый показ пьесы.
Потом, как мы рассказали, было много всего, вплоть до японского детектива с разбитыми «крайслерами». Но сегодня люди идут в кино на Шекспира снова в первую очередь для того, чтобы оказаться внутри английского театра и посмотреть спектакль. Из трех постановок Шекспира, вышедших у нас в прокат в прошлом году, самой рентабельной, шедшей, в отличие от двух других, при полных залах оказался не осовремененный
«Цимбелин» (режиссер Майкл Алмерейда), разыгранный американскими звездами в среде байкеров-наркоторговцев, и не призванный явить зычный гений Майкла Фассбендера в обрамлении натуральных пейзажей Шотландии
«Макбет»(режиссер Джастин Курцел), а прямая трансляция спектакля Национального театра
с Бенедиктом Камбербатчем в роли Гамлета. Видимо, отделение зерен от плевел, за которым мы идем к Шекспиру, сегодня настолько научный, требующий отстраненности от действительности опыт, что условность и сама атмосфера театра с его отрезвляющим кашлем зрителей необходимы, чтобы он состоялся. Ну и конечно, порывистый Камбербатч.
В конце концов, то, о чем толкует Шекспир и его лучшие интерпретаторы, и сводится к простой и ясной истине: человек тем и хорош, что жив.
Разумеется, выдержать подобное испытание ничего не стоит, если вас зовут Орсон Уэллс. Человек эпохи Возрождения, по странному недоразумению оказавшийся в XX веке, Уэллс вырос на Шекспире — в 12 он уже ставил «Макбета» и критиковал систему преподавания литературы за то, что в школе проходят не драмы Шекспира, а примечания к ним. Уэллса невозможно представить без Шекспира — он ставил его в театре, на радио и телевидении, выступал как издатель, редактор и иллюстратор, писал критические работы, снял три экранизации и планировал снять еще четыре, среди которых, в частности, была осовремененная и сильно политизированная версия «Юлия Цезаря».
«Макбет», Орсон Уэллс, 1948
Через несколько лет рассорившийся с Уэллсом Джон Хаусман частично использует этот сценарий для их с Джозефом Манкевичем версии пьесы, позаимствовав не уэллсовские ревизионистские находки, а его глубокое понимание шекспировской драмы, — получится не слишком изобретательная, но во всех отношениях образцовая экранизация, которая до сих пор считается примером для подражания всем, кто решил разобраться с Шекспиром классическим путем. Впрочем, на самом деле это всецело заслуга Марлона Брандо.
“Полночные колокола”
Сам же Уэллс через 13 лет после триумфа Хаусмана — Манкевича снимет «Полночные колокола» — фильм, после которого английского классика по-хорошему стоило бы оставить в покое. Он смешал «Генриха IV», «Генриха V» и «Ричарда II» с «Виндзорскими насмешницами», вывел на первый план лучшего шекспировского персонажа — Фальстафа — и со свистом подмял классика под себя, получив таким образом одновременно лучшую экранизацию Уильяма Шекспира и лучший фильм Орсона Уэллса.
Если Уэллса нельзя представить без Шекспира, Шекспира на экране нельзя представить без Лоуренса Оливье — личности сопоставимого масштаба, еще одного человека из другой эпохи, прожившего жизнь в мире великого драматурга. Досконально его изучив, достигнув такой степени единения с материалом, что про него говорили «он думает шекспировскими строками», Оливье, как и Уэллс, уверенно заставил Шекспира работать на себя, и результат этого симбиоза получился не менее грандиозным. Оливье до сих пор остается не только лучшим — и главным — шекспировским актером, но и вообще одним из величайших актеров XX века.
Когда во время Второй мировой он задумал постановку «Генриха V» и пытался уговорить Уильяма Уайлера стать ее режиссером, тот решительно заявил, что снимать должен сам Оливье, потому что все равно не найдет режиссера, который чувствовал бы Шекспира тоньше. Так родилась его режиссерская трилогия «Генрих V» — «Гамлет» — «Ричард III», три великих фильма, один из которых вытащил Британию из послевоенного морального кризиса и стал первой коммерчески успешной экранизацией Шекспира; второй получился нуаром и выиграл Британии первый «Оскар», третий провалился в американском прокате, но значительно повлиял на популяризацию шекспировской драмы.
“Генрих V” Кеннета Браны
Про Оливье часто писали «не дай Бог найдется кто-нибудь, кто попробует его копировать» — но соблазн слишком велик, и таким человеком стал Кеннет Брана, с дьявольским усердием взявшийся экранизировать всего Шекспира подряд после того, как в молодости его однажды сравнили с Оливье.
Дебютировав образцово-показательной версией «Генриха V» (оказавшейся по совместительству его лучшей актерской работой), Брана заявил, что впредь будет внедрять в кинематограф традиции классической английской драмы. Но если Оливье был поэтом, то Брана — копиист, аккуратненько переписывающий Шекспира каллиграфическим почерком.
Его фильмы можно показывать на уроках литературы; это добротные, нарядные и дьявольски скучные подстрочники, прилежно выполненные отличником. Как часто бывает в таких случаях, все вроде бы безупречно, но в то же время непонятно зачем.
СССР, 1978 год, жизнь муравейника. Радиотелеэфир пропитан елеем напутственных речей передовиков производства и паточных песнопений пионерских хоров. Всякие спонтанные порывы вязнут и мрут в нем как мухи. Мы сделаем все для того, чтобы вам не пришлось думать самим.
В этот самый момент Алла Пугачева рядится в плащ вроде тех, что носили монахи-капуцины, спускается в доисторический эстонский грот и, ударив кулаком по камню скалы, словно чтобы высечь искру ее древней силы, принимается бросать с экрана головешки строк 90-го сонета Шекспира:
«Уж если ты разлюбишь — так теперь, теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя».
Когда она меняет слова канонического пастернаковского перевода на те, что кажутся ей более созвучными, — «Пусть долгая (вместо «бурная») не разрешится ночь тоскливым (вместо «дождливым») утром, утром без отрады», — ее голос уже набрал силу заклинания, и потоки горячей крови ринулись в сердца.
В фильме
«Женщина, которая поет» (1979, режиссер Александр Орлов) она повторит этот сонет среди более прирученных зодчеством, хотя и весьма живописно запущенных камней моста XVIII века в подмосковной усадьбе Марфино, но плащ останется тем же.
Монашествовать не запрещает никакая цивилизация; монашествующих встречают почтением или благоговейным страхом. Мы тогда монашествовали в Шекспире, благо он был слишком древен, чтобы вступать в классовую борьбу, а стих тек слишком гладко, чтобы не усладить любые уши. А меж тем он срывал со всего сущего наряды обычаев и привычки, оставляя жизнь как оголенный провод, которым правят только два заряда: смерть и любовь.
Mikael Tariverdiev. Shakespeare's sonnets (1)
В ту пору шекспировские сонеты прописались во всех замазанных красным республиках антидотом красногалстучным рифмам. В латышском детективе
«Смерть под парусом»(1976, режиссер Ада Неретниеце) Мирдза Мартинсоне брала гитару и исполняла на менестрелеобразную музыку Паулса 121-й:
«Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть». В телевизионной «Кинопанораме» за рояль усаживался Микаэл Таривердиев и увлекал в 102-й: «Люблю — но реже говорю об этом, люблю нежней — но не для многих глаз».
«Гамлет», Григорий Козинцев, 1964. Киностудия «Ленфильм»
Но не только сонеты. Режиссер Григорий Козинцев создал две титанического дыхания экранизации шекспировских трагедий —
«Гамлет» (1964) и
«Король Лир» (1970), — где новоизобретенный под эффектные зрелища формат широкого экрана был нужен не ради эффектных демонстраций тронных залов, а чтобы по нему, как перекати-поле, носилась черно-белая светотень напряженной мысли и жестокого действия.
В государстве, где самоубийство было уголовно наказуемым поступком, народный артист Смоктуновский в обличьи принца Датского вел, окруженный людьми, монолог, где взвешивал преимущества и опасности добровольного конца, помогая разложить все по полочкам всякому, кто в своей горячке и под хор негодующего осуждения сам на это не способен.
Когда цензура вырезала из зарубежных лент кадры с колотыми и открытыми ранами, Лиру вырывали глаза, предупреждая, что плоть не только спортивный снаряд, в чем убеждали победы наших олимпийцев, но и тот еще пыточный станок — на случай оправдания новых войн, которые не заставят себя ждать.
«Король Лир», Григорий Козинцев, 1970. Киностудия «Ленфильм»
Вступившим в орден Шекспира дозволялось заглядывать не только в глаза страху, но и любви в тех ее земных проявленьях, которые во всех прочих случаях советские Уголовный кодекс и цензура немедленно пресекали. На Каннском фестивале 1956 года толпа охотников за автографами так притеснила советскую артистку Лучко к газетному ларьку, что выдавила ею стекло.
Клара Степановна потом часто рассказывала в «Кинопанорамах», как расплакалась перед газетчиком — мол, где ж я найду вам деньги компенсировать замену стекла, а тот ответил:
«Что вы, для меня это лучшая реклама, я завтра же заткну пробой картонкой с надписью «Это стекло выдавила исполнительница роли девушки-пажа из
«Двенадцатой ночи»!»
«Двенадцатая ночь», Ян Фрид, 1955. Киностудия «Ленфильм»
Шекспировская комедия в постановке Яна Фрида — 20 лет спустя он вернется в первую обойму с непревзойденной «Собакой на сене» — пела оттепель яснее и чище прицельно-оттепельных фильмов: там дама склонялась к ухаживаниям пажа, не признав в том переодетую девицу, а молодой дворянин так извелся от нежности к мальчишке, как две капли воды похожем на свою сестру, в которую тот был влюблен, — этот последний загиб позже вернется к нам слово в слово, только уже безо всякого маскарада, в романе Жана Жене
«Кэрель», — что в какой-то момент решил оставить борьбу и отдаться чувствам.
«Гамлет», Свенд Гаде и Хайнц Шалль, 1920
Как кошку от привязанных хулиганом к хвосту гремучих консервных банок, Шекспир последовательно освобождал жизнь от грузов, навязанных ей религией и цивилизацией, так как же было не посмеяться над условностью сексуальной ориентации? Кстати, единственной довоенной экранизацией Шекспира, за которой специалисты признают соразмерность его трагедийности, был немецкий
«Гамлет» (1920, режиссеры Свенд Гаде и Хайнц Шалль), в котором принц в исполнении датской кинодивы Асты Нильсен был женщиной, чей пол из соображений наследования скрыла при рождении мать, — а тогда становились яснее ясного и его/ее не по-сыновьи близкие и брутальные одновременно взаимоотношения с матерью, и садо-мазохистское поведение с Офелией, и то чувство покоя и уместности, которое он испытывал только с Горацио, — все то, что впоследствии так выпукло, со всеми свойственными его манере вздорностью и напыщенностью покажет, да толком не объяснит
Лоренс Оливье в своей киноверсии 1948 года.
«Много шума из ничего», Самсон Самсонов, 1973
В 1983 году Алла Пугачева вернется на большой экран с еще одним сонетом Шекспира в картине
«Любовью за любовь»(режиссер Татьяна Березанцева), второй уже за десять лет советской кинопостановке шекспировской комедии
«Много шума из ничего»(
первая, 1973 года, работы Самсона Самсонова, станет стартовой площадкой для таких двух разноплановых икон нашего шоу-бизнеса, как Константин Райкин и Татьяна Веденеева, а третью главную героиню фильма, Галину Логинову, обессмертит ее будущая дочь, Милла Йовович).
Так вот, сонет — его слова гласят:
«Все страсти, все любви мои возьми — от этого приобретешь ты мало. Все, что любовью названо людьми, и без того тебе принадлежало. Тебе, мой друг, не ставлю я в вину того, что овладел всем тем, чем я владею, но я в одном тебя лишь упрекну: ты пренебрег любовию моею. Ты нищего лишил его сумы. Но я простил пленительного вора».
И хотя слова пела женщина, публике, уже хорошо знакомой с сонетами на эстраде, было известно, что писаны они мужчиной.
Сметающая наряды наименований и обнажающая суть вещей необоримая любовь побуждает 13-летнюю Джульетту Капулетти за 400 лет до Ролана Барта воскликнуть:
«Что есть Монтекки? Разве так зовут лицо и плечи, ноги, грудь и руки? Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».
Франко Дзеффирелли
в киноверсии 1968 года освободил веронских любовников от нарядов в прямом смысле: в утренней сцене после ночи любви 16-летние исполнители представали прекрасно обнаженными. Это был серьезный удар по моральному облику советских кинотеатров, даже если б картину сопроводили грифом «Дети до 16», но въедливый итальянец дошел до того, что на московских премьерных показах лично стоял у входа и следил, чтобы всех ровесников героев пьесы пропускали в зал.
«Ромео и Джульетта», Франко Дзефирелли, 1968
Фильм произвел взрыв: в СССР его посмотрело 36 миллионов зрителей (для сравнения: сеансы «Аватара» у нас посетило ровно в три раза меньше народу), Оливия Хасси вошла в пятерку лучших актрис года по опросу читателей «Советского экрана», а Леонард Уайтинг, босой, при гитаре и вывезенной с Кариб женой-моделью, вскоре целый день принимал у себя дома корреспондентку комсомольского журнала «Ровесник», чей почтовый ящик просто не выдержал натиска писем с вопросами к кумиру.
Фильм не сходил с наших экранов шесть лет, а на излете его проката у нас начали появляться собственные постановки о школьной любви —
«Школьный вальс»,
«Вам и не снилось». Последняя картина с враждой семей влюбленных не только сюжетно приближена к шекспировской пьесе, тем еще есть сцена, где класс проводит обсуждение после культпохода на американский мюзикл
«Вестсайдская история» (1961, режиссеры Роберт Уайз и Джером Роббинс), где Монтекки и Капулетти превратились в две враждующие нью-йоркские банды — белых и пуэрториканцев.
В 1996 году Ромео и Джульетта вернутся в качестве представителей современных враждующих банд, только уже флоридских, в богато орнаментированной золотыми фиксами и бандитской геральдикой
киноверсии База Лурманна, где половодью чувств, пробужденных Джульеттой в Ромео — Леонардо Ди Каприо, поспособствует марка, которой он закинется перед балом.
Героев Шекспира потому так легко пригласить в любую современность, что их создатель всегда занят по большому счету только тем, чтобы отчищать зерна вечного и истинного от плевел нанесенного культурой и политикой, а зерна эти едины во все времена.
Так, кинематографисты разных стран призывали Гамлета в свое сегодня, чтобы разобраться со своими проблемами: западные немцы — с проклятием нацистского прошлого («Дальнейшее — молчанье», режиссер Хельмут Койтнер, 1959), французы — с тем обозначившимся на излете 50-х конфликтом старшего поколения сытых, но ограниченных бонвиванов и младшего эрудированных, но неврастеничных интеллектуалов, который в итоге привел к студенческой революции 1968 года («Офелия», режиссер Клод Шаброль, 1963), американцы — с вытеснением реального жизненного пространства медийным («Гамлет», реж. Майкл Алмерейда, 2000).
«Трон в крови», Акира Куросава, 1957
Особенно симпатичен гамлетовский случай Акиры Куросавы, который дважды забрасывал шекспировских героев в пекло междоусобиц феодальной Японии (
«Трон в крови», 1957, по «Макбету», и
«Смута», 1985, по «Королю Лиру»).
В 1957 году в Японии был напечатан первый детективный роман Сэйтё Мацумото «Точки и линии» — и в конце 50-х японский экран стал одной сплошной экранизацией его книг, где затейливые расследования убийств приводили к разоблачению целых коррупционных схем.
«Смута», Акира Куросава, 1985
Куросава не мог остаться в стороне, но и не мог не выступить круче других, и поэтому он остроумно увидел самый крутой сюжет на эту тему в «Гамлете», переведя его в мир гоночных машин и многоэтажных корпораций и найдя земное объяснение даже призраку в лучшем японском нуаре всех времен
«Плохие спят спокойно» (1960).
«Плохие спят спокойно», Акира Куросава, 1960
Разумеется, совладать с Шекспиром могут не только те, кто посвятил ему жизнь, — достаточно понимать, кто в этих отношениях главный, не пасовать перед общепризнанным величием пьес, а смело использовать их в качестве инструмента для самовыражения.
Необязательно даже делать что-то особенное — порой хватает одной крепкой авторской руки, чтобы пропахший нафталином классик ожил и засиял.
Например, Франко Дзеффирелли потребовались всего двое подростков и немного нежности, чтобы костюмная повесть о Ромео и Джульетте превратилась в великий фильм о любви.
Самым первым потрясением от красивых костюмов в кино был фильм
«Гамлет» режиссера Франко Дзеффирелли. Нет — нет, я совсем не являюсь поклонницей этой экранизации знаменитой пьесы!
Но, боже, какие замечательные там костюмы!
Взять например, «Тюдоров» или «Еще одна из рода Болейн». Костюмы в этих проектах - безжизненные и плоские. Они такие чистенькие, новенькие, яркие и блестящие, практически, лишенные отделки.
"Еще одна из рода Болейн"
Разумеется, я понимаю, что такова была изначальная задумка — осовременнить костюм, сделать его более понятным зрителю. Да и смета на покупку тканей и изготовление костюмов при этом существенно сократилась.
Но в итоге, в этих костюмах нет объема. Нет истории. Они похожи на купленное вчера платье. А какая история может быть у такого платья, которое еще никто не надевал?
Сравните эти две брони: на первом фото, в "Тюдорах", она похожа на новенькую, игрушечную, из крашенного пластика. Другое дело, та, которая надета на Гибсоне в "Гамлете" - потертая и потемневшая от времени, без сомнения, металлическая. Я — за живописность костюма, за богатство и глубину цвета и фактур. А не за плоскую яркую картинку комикса в историческом кино. Правды ради, надо сказать, что талант создавать сложно-фактурные костюмы дан не всем. Художник по костюмам
Маурицио Милленотти одарен им в избытке.
Что в фильме дает нам понять, что это Дания в период холодного и мрачного позднего средневековья? Не все мы — историки и знатоки моды того периода, не так ли? И тем не менее, в фильме нам это сразу становится понятно. Создают это ощущение фактуры тканей: грубые, сложные, с отделкой из кожи и меха, с обилием вязанного вручную трикотажа.
В самой пьесе нет ничего веселого, легкомысленного, милого. Все погружено во мрак недоверия, предательства, измен. Поэтому, основная гамма костюмов темная. Самые светлые костюмы в фильме у Офелии.
У героини юной Хелены Бонем-Картер душа безгрешная, ангельская. Это отражено и в ее костюмах.
Платья сшиты из отбеленных льна и шерсти.
Только в сцене «Мышеловки» Офелия надевает шелковое сюрко.
Бархат, шелк, парча привозились из Италии, Франции, с Востока и были очень дорогими.
Шерсть, лен — самые популярные ткани Северной Европы того времени: холодные, продуваемые ветрами замки, заставляли людей максимально утепляться. В основном, ткали сами, что мы видим в сцене Офелии и Гамлета.
Шелком и золотом вышивали одежды богатых людей, но Гамлет, даром, что Принц Датский, пренебрегает пафосными, дорогими тканями, его голова занята не нарядами, а тяжелыми нравственными размышлениями, что подчеркивают фактуры костюмов.
И заметьте, что его одежда кажется заношенной, настоящей. А ручная вязка имеет свой специфический ритм. Осмелюсь сказать, что он такой же сложный, как раздумья героя.
Каждый костюм трансформируется, как минимум, в три других.
Например, снимается верхняя кожаная туника и принц остается в дублете, напоминающим корсет, к которому широкими, грубыми стежками пришивается вязаный верх. В пылу бушуемой внутри него страсти, Гамлет срывает с себя и эту одежду, оставаясь незащищенным, без брони многослойных одежд, в одной рубахе.
В Гертруде костюмом подчеркнута ее невероятная женственность и хрупкость. Тяжелые средневековые костюмы и сложные прически обрамляют лицо, словно богая рама красивую картину. Они не могут затмить нежную акварельность лица Королевы.
Практически, все костюмы Гамлета черные. Процитирую Шекспира (в переводе Б. Пастернака), который вложил в уста Принца такие слова:
"...Ни мрачность
Плаща на мне, ни платья чернота,
Ни хриплая прерывистость дыханья,
Ни слезы в три ручья, ни худоба,
Ни прочие свидетельства страданья
Не в силах выразить моей души".
Но у его одежд в фильме черный цвет не плотный и густой, а выцветший, потертый, блекловатый. Почему? Гамлет — это не тот принц, что шаркает в атласных туфлях на балу, он привык много находиться в седле, если надо - спать на земле, охотиться или воевать.
Единственный раз, в сцене «Мышеловки», костюм Гамлета «запылал алым огнем».
Но в классических костюмных экранизациях тесно любому сюжету — тем более настолько расположенному к экспериментам и свободному в применении. И тут уже кто во что горазд.
«Буря» может стать фильмом Дерека Джармена — там найдется место для выступления морячков с музыкальным номером под Stormy Weather.
Или Питера Гринуэя — вместо пересказа сюжета он поделится впечатлениями от похода в музей Босха под ЛСД, смешав музыку, изображения, современный танец и обнаженные тела.
Акира Куросава превратит «Короля Лира» и «Макбета» в самурайские эпики.
Даже «Калигулу» можно при желании превратить в эротический фильм, если этим займется Тинто Брасс.
“Много шума из ничего” Джосса Уидона
Еще можно воспользоваться самым простым фокусом — перенести действие пьесы в современность и радоваться, что она не утратила свою актуальность. Баз Лурман поступит так с «Ромео и Джульеттой», по привычке добавив лоска, блеска и озвучив актуальными поп-хитами.
“Ричард III” Ричарда Лонкрейна
Ричард Лонкрейн отправит
«Ричарда III» в альтернативные 1930-е и получит остроумную и изящную политическую сатиру — к слову, одну из лучших ревизионистских экранизаций.
Режиссер фильма Ричард Лонкрэйн говорил в своем интервью: "Это замечательный, красивый период, который любят зрители: одежда, автомобили, чудесная архитектура ".
Конец 30-х годов ХХ века выбран не случайно и не только из-за эстетической привлекательности этого периода.
МакКеллен намекает на герцога Виндзорского (он же Edward VIII), отказавшегося в 1937 году от трона ради брака с Уоллис Симпсон, дважды разведенной американкой (эта история легла в основу нового фильма Мадонны "W.E"). Известна симпатия этой четы к Гитлеру, говорят, что последний обещал реставрировать Эдуарда на английском престоле в случае победы фашистов во Второй мировой войне.
Герцог Виндзорский (он же Edward VIII) и Уоллис Симпсон
Исполнитель главной роли и автор сценария этого фильма Иэн МакКеллен (многим известный как Гендальф из «Властелина колец» и Магнито из «Людей Х») рассказывает на своем сайте: «Если поставить эту удивительную старую историю в правдоподобной, современной обстановке, то уже никто не сможет смотреть её как «просто кино» или как «просто пьесу старика Шекспира».
Майкл Алмерейда разыграет «Гамлета» в современном Нью-Йорке, перепрофилировав Клавдия в главу корпорации (Билл Мюррей — Полоний), Джосс Уидон поставит «Много шума из ничего» как скрюболл-комедию, а Рэйф Файнс довольно неубедительно попробует при помощи «Кориолана» высказаться по поводу войны в Ираке.
10 причин моей ненависти
В конце концов, можно вообще не признаваться, что это экранизация, а просто позаимствовать у Шекспира сюжетную канву и дальше уже делать что угодно.
Отправить двух портлендских хастлеров колесить по Америке по мотивам «Генриха IV». Заменить противостояние семей Монтекки и Капулетти войной уличных банд в Нью-Йорке 1950-х, и пусть все поют. Да черт возьми, вы когда-нибудь задумывались, что
«10 причин моей ненависти» — это же «Укрощение строптивой»?
Давайте признаемся себе: Шекспир еще может собирать залы. Важно не браться за него с решимостью создать шедевр — он не терпит слишком серьезного отношения к себе.
Четыре Ромео, четыре Джульетты
1. "Ромео и Джульетта" 1936 года.
Я назвала бы эту экранизацию забавной. Дело в том, что главные роли Ромео и Джульетты, в фильме исполнили далеко не юные артисты: 42-летний Лесли Ховард (знакомый нам по фильму "Унесенные ветром", в котором он сыграл Эшли Уилкса) и 35-летняя Норма Ширер, супруга влиятельного продюсера кинокомпании МГМ Ирвинга Тальберга (что, впрочем, ей не мешает быть одной из самых любимых мною актрис того времени.
Ну и уже никого не удивит, что Меркуцио, сыграл совсем не юный, 54-летний Джон Бэрримор (дедушка Дрю, которого из-за его беспробудного пьянства не раз хотели снять с роли), а Тибальта - 44-летний Бэзил Рэтбоун.
Ромео и Меркуцио - в перерыве, разумеется, между съемками., вы же понимаете, что "во времена Шекспира не было сигарет «Друг», не было!"
Считается, что именно такой "пенсионный" кастинг не понравился зрителю. Посмотрите ниже на фото, это актеры на читке сценария.
Продюсер (Ирвинг Тальберг) и режиссер (знаменитый Джордж Кьюкор) хотели сделать картину как можно более аутентичной (насколько, конечно, это позволяли эстетические каноны Голливуда 30-х гг). В Верону отправилась творческая группа, чтобы сфотографировать город, а художественный отдел "прорабатывал" картины Боттичелли, Беллини, Карпаччо и Гоццоли.
Поэтому неудивительно, что в качестве источника вдохновения для костюмов сцены с принцем Вероны и его свиты послужила фреска Гоццоли "Шествие волхвов", а платья Нормы Ширер были придуманы под впечатлением от картин: Фра Анджелико "Благовещение", Микеле да Вероны "Обручение" и Боттичелли «Рождение Венеры».
Создание костюмов было поручено английскому художнику
Оливеру Месселу после того, как режиссер фильма Кьюкор увидел его работу в фильмах "Алый первоцвет" и "Частная жизнь Дон Жуана".
Оливер Мессел
Мессел с удовольствием окунулся в работу, но, вернувшись в Голливуд, обнаружил, что все костюмы уже разработаны главным (и любимым) дизайнером MGM Гилбертом
Адрианом. Как уж там все разрешилось - неизвестно, но в титрах указаны оба художника.
Милая деталь: после фильма, в моду вошла шляпка - «джульетка».
К сожалению, премьера фильма в Лос-Анджелесе состоялась в ночь смерти Тальберга 14 сентября 1936 года. Диктор радио даже побоялся брать интервью у звезд в прямом эфире - актеры были так убиты горем, что репортер опасался, как бы они не разрыдались, поэтому он просто объявлял по прибытии их имена (много ли на свете продюсеров, по которым бы так рыдали актеры и члены съемочной группы? Мне не повезло, я, пожалуй, таких не знаю).
2. «Ромео и Джульетта» Франко Дзеффирелли (1968 год).
Главные роли в этом фильме исполнили 16-летняя Оливия Хасси и 17-летний Леонард Уайтинг.
«В те годы мир молодых неудержимо вырвался на волю. То, что я только кожей ощущал в 1960 году, стало реальностью. Это были годы кипучей свежей энергии, новая английская культура прокладывала путь всему миру и находила ответы на вопросы, которые настойчиво задавало подросшее поколение. Музыка, «Битлз», миниюбки.
Отношение отцов и детей стремительно менялись, молодежь становилась главным действующим лицом истории и подталкивала к переменам старших», - писал Дзеффирелли в своей "Автобиографии".
Художник по костюмам Данило Донати сделал для фильма потрясающие костюмы (и получил за эту работу Оскар). Они раскрывают драматургию фильма через невероятные фактуры и объемы.
Самый интересный костюм — это погребальное платье Джульетты, словно осыпанное слезами — мелкими жемчужинками.
Уровень этой экранизации настолько высок, что ни одна последующая не смогла к ней даже приблизиться. Думаю, не ошибусь, если назову этот фильм киношедевром.
3. «Ромео + Джульетта» 1993 года.
Еще одна известная попытка перенести на экран "повесть, печальней всех на свете" - теперь, от База Лурмана.
Актеры в фильме были еще вполне юного возраста: Леонардо Ди Каприо, сыгравшему Ромео, было 22 года, а Клэр Дэйнс — Джульетте - 17 лет.
Лурман, приступая к съемкам, также, как и Дзеффирелли, хотел, чтобы фильм был понятен современной молодежи, но он смело пошел дальше - снял экранизацию в современных костюмах и декорациях.
В качестве художника по костюмам в фильме дебютировала Ким Барретт.
В последние годы у Лурмана художником по костюмам постоянно работает его супруга
Кэтрин Мартин, а оказывается, так было не всегда. Кэтрин на "Ромео и Джульетте" работала только в качестве художника-постановщика (на "Великом Гетсби" она была и художником по костюмам, и художником-постановщиком).
Ким Барретт вспоминает: "Ромео и Джульетта были для нас самыми сложными персонажами. Каждый человек имеет свое собственное представление о них.
У костюмов Ромео голубые и серебристые цвета, а Джульетта носит белые платья: я думала, что они, в некотором смысле, призраки, чья власть над жизнью является наиболее слабой".
Еще интересно Ким рассказывает о работе над образом Тибальта.
Лурман известен своей любовью к модным брендам: марка Dolce&Gabbana идеально вписалась в стиль Капулетти.
"В пьесе Шекспира к Тибальту обращаются, как "кошачий принц" и "кошачий царь", намекая на его быстрое, дикое, смертельное мастерство владения мечом".
Тибальт: Что, собственно, ты хочешь от меня?
Меркуцио: Одну из твоих девяти жизней, кошачий царь, в ожидании восьми остальных, которые я выколочу следом. Тащи за уши свою шпагу, пока я не схватил тебя за твои собственные! (пер. Пастернака)
Лурман сохранил текст оригинала, но он также хотел его визуализации. Ким обула Тибальта в "казаки", украшенные на каблуках серебряной чеканкой с изображением кошки.
Его одежда имеет грациозные, мягкие линии, а плюшевая фактура тканей напоминает блеск кошачьей шубки.
Да и что говорить, костюмы в фильме прекрасно раскрывают характеры персонажей, рассматривать их одно удовольствие. И спасибо Базу Лурману: хотя он больше не зовет Ким в свои фильмы (это и понятно, его жена прекрасно справляется одна и с костюмами и декорациями), но зато теперь Барретт - любимый художник по костюмам режиссеров брата и сестры Вачовски ("Матрица", "Облачный атлас" и др.).
4. "Ромео и Джульетта" 2013 года.
Этот новый фильм режиссера Карло Карлея, сценарий написал Джулиан Феллоуз - автор сценария и идеи сериала "Аббатство Даунтон".
Художник по костюмам - Карло Поджоли.
В главных ролях: Дуглас Бут (21 год) и Хейли Стайнфелд (16 лет).
эскизы костюмов К. Поджоли
Главная интрига этих костюмов - кристаллы фирмы
Swarovski.
как создавались костюмы
Драматическая история первой любви, воспетая Шекспиром, всегда будет востребована кинематографистами, так что, вряд ли эта экранизация станет последней. Ну а для нас это еще один повод полюбоваться красивыми костюмами в стиле "Ренессанс", не так ли?
Пускай мы всё ещё находимся в плену многочисленных мифов об этом удивительном человеке, его наследие живёт в наших сердцах.
angreal.info, liveinternet.ru, tv.akado.ru, la-gatta-ciara.livejournal.com, interviewrussia.ru