фрукты, овощи, долгая память
Марина с друзьями накрывала стол.
Вернее, накрывала только Марина, - друзья сидели за ним с бокалами вина в руках и о чём-то смеялись.
Марина изредка посматривала в окно. На подоконнике лежал толстый слой снега.
На столе лежали редиска, помидоры, огурцы и чизкейк с божоле.
В голове у женщины назойливо билась какая-то мысль, какое-то смутное воспоминание,
которое она никак не могла ухватить.
И, наверное, не хотела - мозг опасливо прятал от неё что-то гнетущее и очень недоброе, что-то такое,
от чего при всём желании было нельзя отмахиваться бесконечно.
Выйдя в очередной раз на кухню, Марина, повинуясь безотчетному импульсу,
достала из-под раковины старый веник.
"Зачем он мне?", - удивилась она сама себе. Внутри Марины нарастал ужас.
Негнущимися пальцами она открыла кран, сунула веник под струю воды, а когда он основательно намок,
поднесла его к лицу, вдохнула полной грудью и вспомнила всё.
Марина вернулась в комнату и грустно посмотрела на своих беззаботных друзей.
- А все помнят, что зимой в СССР мы не могли такой салат приготовить? - тихо спросила она.
Друзья замолкли. В их глазах читались смятение и что-то давно спрятанное на дно души,
но мучительно рвущееся наружу.
- А что мы ели-то? - спустя полминуты скорбной тишины спросил Эдуард.
Было видно, что никто на самом деле не хочет этого знать. Но процесс было уже не остановить.
- Картошку, - сказала Елена, - Мы ели гнилую картошку. Мы закупали её на зиму.
Потому что она была **гнилая. И мы её закупали.
Эдуард медленно поставил стакан с божоле на стол.
- Коричневые, - сказал он, - Коричневые огурцы. Толстые. Склизкие. С большими семечками.
С коричневыми толстыми семечками.
Пронзительно закричала Алла, не в силах более бороться с накатывающей памятью.
- Мутные помидоры, - продолжал Эдуард, - Сероватые. С гнилой картошкой и чем-то склизким.
Мы запивали их чаем из мусора и опилок.
Пошатываясь, Марина подошла к накрытому столу и опустилась на колени перед весёлыми,
наливными турецкими помидорами и радостными, ничего не подозревающими, огурцами.
- Всё возвращается, - шёпотом сказала она, - Фашизм возвращается. Голод возвращается.
Сначала эти ублюдки пришли за акриловыми трусами. Потом они забрали пармезан. И вот теперь вы.
Ни один самолёт не стоит таких жертв. Простите нас, огурцы.
Капли оливкового масла на зеленых огуречных боках поразительно напоминали слёзы.
Источник