|
|
ПОСЛЕДНИЙ ГРАЖДАНИН СОВЕТСКОГО СОЮЗААртур Черный
Его подобрали где-то на темных улицах, и привезли ночью в отдел местные милиционеры чеченцы. Что он делал в столь поздний час в страшном этом городе – давно известно: побирался, шлялся по помойкам, глотал вонючий спирт и искал место согреться. Да еще, наверное, молился, чтобы пущенная с какого-нибудь блокпоста очередь, прекратила, наконец, бесполезное его существование.
Он сидит в кабинете участковых, у самого края стола, пьяный, грязный, скрученный радикулитом. Рядом пишет свой рапорт чернобровый пэпээсник полка. Я неспешно перебираю в пальцах рваные листы износившегося паспорта СССР. Этот старик русский, имеет постоянную прописку в Грозном с сентября 1968 года, с тех незапамятных времен нашего Нерушимого Союза. Никому не нужный гость из счастливого прошлого, он стыдливо прячет под стул проношенные свои башмаки.
- Отпусти его, Рамедин, - обращаюсь я к дежурному участковому.
Переведя на Рамедина глаза, безучастно ждет его решения пэпээсник. Ему все равно. Ему нужна лишь расписка в приеме задержанного.
Вдвоем со стариком мы потихоньку идем до ворот. И он не перестает жаловаться, не перестает изливать мне свою душу. Он когда-то родился здесь, женился, развелся, утратил связи с бывшей семьей, отработал свой век и вышел на пенсию. Война застала его здесь, во дворе родного дома, где так давно миновало его детство. Война разнесла дом, увела соседей, лишила его корки хлеба и отняла пенсию. Он ничего не получал с 91-го года. Ни одного рубля, ни одной копейки. Всё, что ему осталось от той страны, где так тяжко прошла его трудовая жизнь, всё, что он заработал на ней, – это гнилые фрукты и заплесневелый хлеб с базаров и рынков. Это нищая котомка, болтающаяся на костлявом его плече. Это редкая случайная милостыня, поданная сердобольным русским или чеченцем. Это право входить с ночевкой на каждый порог Грозного, в каждый его раздолбанный дом, в каждый обвалившийся его подвал.
Как же он выжил тут при обеих войнах?!.
- Паспорт бы поменяли... Вы будете частым гостем здесь, - обращаюсь я к нему уже у ворот.
Старик даже не удивляется глупому этому совету, а только качает головой, только безрадостно смотрит на меня заплаканными глазами:
- Кто мне его поменяет?..
Я открываю ворота и молча отправляю его во тьму. В ту черную ночь Грозного, которой страшусь сам. В которую никогда не выхожу без оружия и полного запаса патронов.
Он проваливает со двора, а я лишь потом понимаю, что нужно было дать ему каких-нибудь продуктов, консервов или хотя бы денег. А я не дал. Не подумал. Забыл.
У старика уже отказывают ноги. Он несколько раз споткнулся на пути к воротам, несколько раз схватился за протянутую мной руку. Наверное, он скоро умрет. Как когда-то умер его Советский Союз.
Позже, перед уходом из Грозного, я специально буду искать во всех списках задержанных его фамилию. Но, наверное, я ошибся тогда, когда сказал, что он будет частым гостем милиции. Старик никогда больше не доставлялся в наш РОВД.
Это был последний гражданин Советского Союза, которого я встретил на своем пути. Потому что вскоре уволился из милиции. И никто и никогда больше не подавал мне на проверку своего паспорта. Больше я не знал ни одного гражданина той великой страны, о которой однажды, трудной осенью 2004-го, напомнил мне Грозный.
|