|
Притча «О маме»  За день до своего рождения ребёнок спросил у Бога: — Завтра меня посылают на Землю. Как же я буду там жить, ведь я так мал и беззащитен? Бог ответил: — Я подарю тебе ангела, который будет ждать тебя и заботиться о тебе. Ребенок задумался и сказал: — Здесь, на Небесах, я лишь пою и смеюсь, этого достаточно мне для счастья. Бог ответил: — Твой ангел будет петь, и улыбаться для тебя, ты почувствуешь его любовь и будешь счастлив. — Но как же я буду понимать людей, ведь я не знаю их языка? – спросил ребенок, пристально глядя на Бога. Бог улыбнулся и ответил: — Твой ангел будет говорить тебе самые прекрасные слова, которые ты когда-либо слышал, и спокойно и терпеливо научит тебя разговаривать. – А что мне делать, если я захочу обратиться к тебе? Бог мягко прикоснулся к детской головке и сказал: — Твой ангел сложит твои руки вместе и научит тебя молиться. Ребенок опять спросил: — Я слышал, что на Земле есть зло. Кто защитит меня? — Твой ангел защитит тебя, даже рискуя собственной жизнью. — Мне будет очень грустно, потому что я не смогу больше видеть тебя… — Твой ангел расскажет тебе обо мне всё и покажет путь, как вернуться ко мне. Так что я всегда буду рядом с тобой. В этот момент на Небесах царила тишина, но с Земли уже стали доноситься голоса … и ребенок в спешке спросил: — Господь, прежде чем я покину тебя, скажи же мне, как зовут моего ангела? — Его имя не имеет значения. Ты будешь просто называть его — МАМА! |
 Был такой американский ученый Роберт Вильсон. В конце шестидесятых он выбивал в конгрессе деньги на ускоритель элементарных частиц. И какой-то сенатор возьми его и спроси: скажите, этот ваш ускоритель позволит усилить обороноспособность страны? Нет, говорит Вильсон, не позволит. Сенатор спрашивает, а зачем тогда? И Вильсон ему отвечает – ускоритель относится к той же категории, что великая поэзия, живопись, скульптура и так далее. Все это ни капли не помогает защищать страну. Но зато делает ее стоящей того, чтобы защищать. Cкрытый текст - |
 Притча «Карандаш» Малыш смотрит, как бабушка пишет письмо, и спрашивает: — Ты пишешь обо мне? Бабушка перестает писать, улыбается и говорит внуку: — Ты угадал, я пишу о тебе. Но важнее не то, что я пишу, а то, чем я пишу. Я хотела бы, чтобы ты, когда вырастешь, стал таким, как этот карандаш… Малыш смотрит на карандаш с любопытством, но не замечает ничего особенного. — Он точно такой же, как все карандаши! — Все зависит от того, как смотреть на вещи. Этот карандаш обладает пятью качествами, которые необходимы тебе, если ты хочешь прожить жизнь в ладу со всем миром. Во-первых: ты можешь быть гением, но никогда не должен забывать о существовании Направляющей Руки. Мы называем эту руку Высшей силой. Доверяй этой силе и учись чувствовать ее. Во-вторых: чтобы писать, мне приходится затачивать карандаш. Эта операция немного болезненна для него, но зато после этого карандаш пишет более тонко. Следовательно, умей терпеть боль, помня, что она облагораживает тебя. В-третьих: если пользоваться карандашом, всегда можно стереть резинкой то, что считаешь ошибочным. Запомни, что исправлять себя — не всегда плохо. Часто это единственный способ удержаться на верном пути. В-четвёртых: в карандаше значение имеет не дерево, из которого он сделан и не его форма, а графит, находящийся внутри. Поэтому всегда думай о том, что происходит внутри тебя. И наконец, в-пятых: карандаш всегда оставляет за собой след. Так же и ты оставляешь после себя следы своими поступками и поэтому обдумывай каждый свой шаг. |
Легенда об истине
 Жил бродяга-философ один. И сегодня живет он, наверное. Был семьей и друзьями гоним, В путь отправился в царство подземное. Путь не близок был в эти места... Век от века пред Ложью зависима, Говорят, что упрятана там Много лет уж Прекрасная Истина. Долго шел он, не зная пути, Только сердце лишь слушал тревожное, Светлой правды не мог он найти Всюду мелкое, слабое, ложное... На дороге он встретил Мечту И забылся с Мечтою в объятиях, Прославляя ее красоту... Так хотел он с собою забрать ее, Но Мечта вдруг исчезла, как сон, Свет надежды на память оставила, Одарила волшебным кольцом И открыла заветное правило. Голос тихий шепнул: «Сохрани Мой подарок – кольцо драгоценное И сестре моей старшей верни, Как прибудешь ты в царство подземное. Поспеши! Путь укажет кольцо. Опоздаешь - не вырваться пленнице, Берегись! Не смотри ей в лицо! Взглянешь (помни!) - все тут же изменится!» И бродяга отправился в путь. Над словами Мечты призадумавшись, Шел. Дорога одна не свернуть... К замку вышел, устав и осунувшись. В этом замке безлюдном жила Ложь, красивая и одинокая. Улыбнулась, как будто ждала, Провела его в залы высокие. «Ты за Истиной, верно, пришел? – , Улыбаясь, спросила красавица. – Что ж, пожалуй, ее ты нашел! Я надеюсь, тебе здесь понравится...» Очарованный этой красой, Снял философ колечко заветное... Отшатнулась хозяйка: «Постой!» И глаза опустила бесцветные. Обратилась старухой седой, Отвернулась от света слепящего, Лишь прошамкала: «Следуй за мной, Здесь давно тебя ждет...настоящая...» Повела в подземелье его. Там, закованы в цепи пудовые И с поникшей на грудь головой, Смотрят пленники в пропасть бездонную.. Ложь ему завязала глаза И сказала: «Ищи свою пленницу...» Ярко-красным рубином слеза Покатилась... Иль все это грезится?.. Сотни пленников! Где же Она?! Та, что в снах приходила и плакала, Что века оставалась одна, В подземелья глубокие спрятана.. Здесь!! Кольцо обжигает огнем, И душа замирает и мается!.. Прошептал ей философ: Пойдем!» Ну а Ложь за спиной усмехается... Вдруг сорвала повязку: «Смотри! Полюбуйся! «Прекрасна», не правда ли?!..» Гулким эхом рассыпался крик, Цепи звонкие рвались и падали. Так ужасна была и стара, Так слаба и измучена пытками... Ужаснулся он: «Это - Она?!» Ложь в ответ лишь противно хихикала. «Что же медлишь, спросила, беги И порадуй же всех откровением!!» «Что же людям скажу я?» - «Солги! Будем вместе с тобою спасением!!» Стала снова красавицей Ложь И в глаза ему глянула ласково. Усмехнулся философ: «Ну что ж... Ты хотя бы не так уж затаскана...» И поверили люди ему, Поклонились и храмы построили, Без цепей и затворов в плену Ложью сладкой сердца успокоили. Чистой Истиной звали все Ложь. Только вдруг в тишине на мгновение Кто-то крикнул однажды: «Ты лжешь!» - И ушел по дороге забвения... Вслед ему все кричала толпа, Злобно в спину швыряла проклятия, А мятежник твердил: «Ты не Та! Слишком холодно в жарких объятиях...» ...Как и прежде, Мечта на пути. Только бродит по свету огромному Память Истины, в двери стучит И уходит безмолвно с поклонами. Прогоняют ее от ворот, Называют ее самозванкою, Ну а Ложь все смелеет и врет, Ложью залито все самой сладкою. Андрей Голота |
ДВЕ МАТЕРИ. ПРИТЧА  В маленькой больнице на окраине большого города лежали две матери — Чернокосая и Белокосая. Они родили сыновей. Сыновья родились в один день: у Чернокосой матери — утром, у Белокосой — вечером. Обе матери были счастливы. Они мечтали о будущем своих сыновей. — Я хочу, чтобы мой сын стал выдающимся человеком, — говорила Белокосая мать. — Музыкантом или писателем, известным всему миру. Или скульптором, создавшим произведение искусства, которое будет жить века. Или инженером, построившим космический корабль, который полетит к далекой звезде... Вот для чего хочется жить... — А я хочу, чтобы мой сын стал добрым человеком, — сказала Чернокосая мать. — Чтобы никогда не забывал матери и родного дома. Чтобы любил Родину и ненавидел врагов. Каждый день к молодым матерям приходили в гости отцы. Они долго смотрели на маленькие личики своих сыновей, в глазах у них сияло счастье, изумление и умиление. Потом они сидели у кроватей своих жен и долго-долго о чём-то шепотом говорили с ними. У колыбели новорожденного мечтают о будущем — конечно, только о счастливом. Через неделю счастливые мужья, ставшие теперь отцами, увезли домой жен и сыновей. Прошло тридцать лет. В ту же маленькую больницу на окраине большого города пришли две женщины — Чернокосая и Белокосая. В их косах уже серебрилась седина, лица были изрезаны морщинами, но женщины были такими же красивыми, как и тридцать лет назад. Они узнали друг друга. Их обеих положили лечиться в ту же палату, где три десятилетия назад они родили сыновей. Они рассказывали о своей жизни. У обеих было много радостей и ещё больше горя. Мужья их погибли на фронте. Но почему-то, рассказывая о своей жизни, они молчали о сыновьях. Наконец Чернокосая мать спросила: — Кем же стал твой сын? — Выдающимся музыкантом, — с гордостью ответила Белокосая мать. — Он сейчас дирижирует оркестром, который выступает в самом большом театре нашего города. Он пользуется огромным успехом. Неужели ты не знаешь моего сына? — И Белокосая назвала имя музыканта. Да, конечно, Чернокосая мать хорошо знала это имя, оно было известно многим. Недавно она читала о большом успехе этого музыканта за рубежом. — А твой сын кем стал? — спросила Белокосая. — Хлеборобом. Ну, чтобы тебе понятнее было — механизатором в колхозе, то есть и трактористом, и комбайнером, и на животноводческой ферме приходится работать. С ранней весны до поздней осени, пока снег укроет землю, сын мой пашет землю и сеет хлеб, убирает урожай и снова пашет землю, сеет и снова убирает... Живём мы в селе — километров сто отсюда. У сына двое детей — мальчик трех лет и девочка недавно родилась... — Всё-таки счастье тебя обошло, — сказала Белокосая. — Твой сын стал простым, никому не известным человеком. Чернокосая мать ничего не ответила. И дня не прошло, а к Чернокосой матери приехал из села сын. В белом халате он сел на белую скамейку, долго-долго о чём-то шептался с матерью. В глазах Чернокосой матери светилась радость. Она, казалось, в эти мгновения забыла обо всём на свете. Она держала в своих руках сильную, загоревшую на солнце руку сына и улыбалась. Расставаясь с матерью, сын, как бы извиняясь, выложил из сумки на маленький столик виноградные гроздья, мёд, масло. “Поправляйтесь, мама”, — сказал он на прощание и поцеловал её. А к Белокосой магери никто не пришёл. Вечером, когда в комнате воцарилась тишина и Чернокосая мать, лёжа в постели, тихо улыбалась своим мыслям, Белокосая сказала: — У сына сейчас концерт... Если бы не концерт, он, конечно, пришёл бы. На второй день перед вечером к Чернокосой матери снова приехал сын-хлебороб из далёкого села. Опять он долго сидел на белой скамейке, и Белокосая мать услышала, что в поле сейчас горячая пора, работают они день и ночь... Расставаясь с матерью, сын выложил на маленький столик пчелиные соты, белую паляницу и яблоки. От счастья лицо у Чернокосой женщины светилось и морщины расправились. К Белокосой матери никто не приходил. Вечером женщины лежали молча. Чернокосая улыбалась, а Белокосая тихо вздыхала, боясь, чтобы её вздохи не услышала соседка. В третий день, перед вечером, к Чернокосой матери снова приехал сын-хлебороб из далёкого села — привёз два больших арбуза, виноград, яблоки... Вместе с сыном приехал трёхлетний черноглазый внук. Сын и внук долго сидели у постели Чернокосой матери; в её глазах сияло счастье, она помолодела. Белокосая мать с болью в сердце услышала, как внук рассказывал бабушке: вместе с папой он вчера полдня ездил на “капитанском мостике” комбайна. “Я тоже буду комбайнером”, сказал мальчик, и бабушка поцеловала его. Белокосая мать в эти мгновения припомнила, что её сын, выдающийся музыкант, отправляясь в длительные поездки, сдавал, как говорили в семье, маленького сына в какой-то интернат... Месяц лежали в больнице две матери, ежедневно приезжал к Чернокосой матери сын-хлебород из далёкого села, привозил улыбку сыновнюю, и, казалось, мать только от той улыбки выздоравливает. Казалось Белокосой матери, что, когда к её соседке приезжал сын, даже больничным стенам хотелось, чтобы мать сына-хлебороба скорее выздоровела. К Белокосой матери так никто и не пришёл. Прошёл месяц. Врачи сказали Чернокосой матери: “Теперь вы совершенно здоровая женщина. В сердце нет ни шумов, ни перебоев”. А Белокосой матери врач сказал: “Вам ещё надо полежать. Конечно, вы тоже станете совершенно здоровым человеком”. Говоря это, врач смотрел почему-то в строну. За Чернокосой матерью приехал сын. Он привёз несколько больших букетов красных роз. Цветы подарил врачам и сёстрам. Все в больнице улыбались. Прощаясь с Чернокосой матерью, Белокосая попросила её остаться с ней на несколько минут наедине. Когда из палаты все вышли, Белокосая мать со слезами на глазах спросила: — Скажи, дорогая, как ты воспитала такого сына? Ведь мы родили их в один день. Ты счастлива, а я … — и она заплакала. — Мы расстанемся и никогда больше не увидимся, сказала Чернокосая, — потому что не может быть в третий раз такого чудесного совпадения. Поэтому я скажу тебе всю правду. Сын, которого я родила в тот счастливый день, умер... Умер, когда ему и года не исполнилось. А это... не кровный сын мой, но родной! Я усыновила его трёхлетним мальчиком. Он, конечно, смутно помнит это... Но я для него — родная мать. Ты это видела своими глазами. Я счастлива. А ты несчастный человек, и я глубоко сочувствую тебе. Если бы ты знала, как я страдала в эти дни за тебя. Уже хотела было уйти из больницы, ведь каждый приезд моего сына приносил тебе тяжёлые переживания. Выйдешь из больницы, пойди к сыну и скажи: его бездушие повернётся против него. Как он относится к матери, так и его дети будут относиться к нему. Равнодушие к отцу-матери не прощается. |
Путешествующий торговец  Притча от Александра Сивишна В небольшом городе жил путешествующий торговец. Он боялся новых маршрутов для торговли, неизвестных дорог и новых знаков на перекрёстках, предпочитая узкие, уютные, ограждённые старыми заборами, дороги. Бывало, он смотрел на молодых торговцев, смело ступающих в неизведанные дали, и тяжело вздыхал при мысли о том, что если последует за ними, то не сможет продать товар, в пути его застигнет непогода или разбойники и он вернётся назад разорённым, если вернётся вообще. Однажды, устав от бремени ежедневного желания и страха, куда ему пойти, чтобы продать товар, торговец подошёл к старому монаху, что жил на окраине города, содержал голубей и был в курсе всех событий в стране. — Отец, — спросил он, — боюсь я выбора, боюсь заблудиться, ведь тогда никто не найдёт меня средь развилок судьбы. Возьми моё бремя ответственности, укажи мне путь, и я последую за волей Неба, куда бы она меня ни вела. Монах кивнул. С того дня торговец почувствовал себя лёгким, словно с его плеч сняли тяжёлый мешок. Каждое утро он приходил к монаху и тот говорил ему в каком монастыре нуждаются в его товаре сегодня. Жизнь стала прямолинейной дорогой, без выбора и ответственности. Он шёл по жизни, как по монастырскому саду, где все дорожки убраны, огорожены, и невозможно сбиться с пути. Прошли года, и жизнь торговца наполнилась серостью предопределённых дней. Каждый шаг, каждый вздох его казалось, был лишён собственной воли. Ему было тоскливо без малейших забот, без изгибов дорог и без неожиданных поворотов, которых он так боялся прежде. Но однажды он повстречал странника, свет взгляда которого был полон жизни. Он шёл поперёк основного тракта и, улыбаясь, смотрел вдаль. — Как ты находишь радость, идя таким путём? — спросил торговец. Странник улыбнулся и ответил: — Вижу я множество троп, друг мой, потому что я чувствую ветер свободы в своих волосах и несу ответственность за каждый свой шаг. Я знаю волю Неба, и знаю, куда сегодня дует ветер, мне этого достаточно. Торговец задумался и снова отправился к монаху. — Отче, ответь мне, вяжет ли воля Неба мои шаги так же крепко, как и раньше? Или же я сам за это отвечаю? — Мой сын, — ответил монах, — воля твоя — нить в ткани судьбы. Ты просил покоя от выбора, и ты его нашёл. Но твой путь — это не дороги, по которым ты идёшь. Он появляется не из воли Неба, а в твоём сердце, покуда ты сам не решишься его увидеть. Ты желал быть свободным от выбора, но настоящая свобода требует принятия решений. Иногда они принесут радость, иногда — печаль, но все они будут твоими, и сделают твою жизнь богаче. Торговец вышел на улицу, посмотрел вверх и увидел то, что было давно скрытое от его глаз. Он узрел, что жизнь без выбора была всего лишь тенистой аллеей, защищающей его от ветров перемен, но и лишающей тепла солнца и свежести ветра. В его душе зашумели нехоженые тропы, и взгляд его стал далёким и вдумчивым. Возвращаясь через знакомые, уже бесцветные улицы, он почувствовал, как в его сердце зарождается пряный зов ветра. Следующим утром он пошёл к монаху, поблагодарил его за всё. Затем вернулся домой, взял свои товары, прислушался к ветру и позволил себе выбрать путь в его направлении. |
Урок для души  Если вы всё время удивляетесь, откуда в вашей жизни столько проблем, прочтите эту притчу. Возможно, она поможет вам понять для себя что-то важное: Сидя за круглым столом, души выбирали свой следующий урок. Тут встала смелая и сильная душа: – В этот раз я иду на Землю, чтобы научиться прощать. Кто поможет мне в этом? Души с сочувствием и даже немного испуганно заговорили: – Это один из самых сложных уроков… Ты можешь за одну жизнь не справиться… Ты так будешь страдать… Нам так тебя жаль… Но ты можешь справиться… Мы поможем… Одна душа сказала: – Я готова быть рядом с тобой на Земле и помочь тебе. Я стану твоим мужем, в нашей семейной жизни многие проблемы будут по моей вине, а ты будешь учиться меня прощать. Вторая душа вздохнула: – А я могу стать одним из твоих родителей, обеспечить тебе тяжелое детство, затем вмешиваться в твою жизнь и препятствовать в делах, а ты будешь учиться меня прощать. Третья душа произнесла: – А я стану одним из твоих начальников, и часто буду относиться к тебе несправедливо и высокомерно, чтобы ты могла учиться испытывать чувство прощения… Ещё несколько душ согласились встретиться с ней в разное время для закрепления урока… Итак, каждая душа выбрала свой урок, они продумали взаимосвязанный план жизни, в которой они будут друг друга обучать и наставлять, и спустились для воплощения на Землю. Но такова уж особенность обучения душ, что при рождении их память очищается. И лишь немногие догадываются о том, что случайности не случайны, а любой человек появляется в нашей жизни именно тогда, когда мы больше всего нуждаемся в уроке, который он с собой несет. |
Зеркало души от Виктора Пелевина
 Помню поразившую меня сцену в каком-то русском романе: бандит с крестом на груди перед выгодным убийством задумывается на секунду о его моральных последствиях — и, махнув рукой, бросает:— А! Отмолю… При всем уважении к отечественной духовной традиции, я чувствовал — дело не в «отмолю». Многое из того, что человечество полагало грехами, казалось мне невинными шалостями. Но совершать их все равно не следовало. Просто потому, что нарушение земных, небесных — или полагаемых таковыми — установлений, какими бы странными они не казались нормальному человеку, неизбежно порождало в душе беспокойство. В уме как бы раздавалось множество гневных древних голосов, которым отвечало такое же множество раздраженных тонких голосков помоложе. Это случалось независимо от духовной силы отдельно взятой личности и от весомости личного «право имею» — собранный в душе культурный организм неизбежно вступал в диспут сам с собой (что хорошо показывала, например, история Родиона Раскольникова). Дело было не в том, кто из голосов «прав», а в самом этом сумеречном состоянии духа, различавшемся по интенсивности от шторма до ряби — которое полностью лишало ум его, так сказать, отражательной способности, пряча от человека небо вечности с его великими звездами.  Зеркало души следовало держать чистым и ясным — и делать все возможное, чтобы в нем не начиналась рябь. Поэтому я старался не причинять зла другим и следовал даже глупым социальным установлениям, если за их нарушение полагалась внутренняя кара. Я помогал людям чем мог, не делая из этого, впрочем, фетиша — и вообще был покладистым и добрым: это позволяло быстро забывать встречных. Разумеется, я не держал зла на сделавших мне дурное, принимая это просто как одно из свойственных жизни неудобств. Я не обижался даже на тех, кто сознательно стремился меня оскорбить и унизить, видя в этом трогательную попытку набиться мне в знакомые.  |
| Часовой пояс GMT +3, время: 01:44. |
vBulletin v3.0.1, Copyright ©2000-2025, Jelsoft Enterprises Ltd.
Русский перевод: zCarot, Vovan & Co